«Станция Тургеневская. Переход на Кировско-Фрунзенскую линию. Уважаемые пассажиры, при выходе из поезда не забывайте свои вещи».
Я вышел - двери бесшумно закрылись за моей спиной. Я сощурился, читая табло, всё правильно, теперь направо...
В общем-то, я сегодня уже чувствовал себя вполне уверенно, в отличие от первых дней, когда обилие мраморных стен и рутинных переходов загоняли меня в тоску, и я выходил на поверхность с чувством выпущенного из тюрьмы заключённого.
Переход просторный, и легко по нему идти, и всё наполнено живым шелестом человеческих шагов, и этот особенный запах метро, эти волнующие сквознячки и ветерки… Прекрасен всё-таки этот грандиозный подземный дворец. Хотя какой там дворец, десятки дворцов… или сотни?
А переход длинный, и конца ему не видно, и никаких ответвлений по сторонам, словно гигантский червяк прогрыз. Словно гигантский червяк прогрыз…
Мне вдруг становится трудно дышать, в какой-то миг вместо красивых мраморных стен я вижу закопчённый кирпич, земляной пол, свет меркнет, и только тусклое серое сияние впереди, и неизвестно, когда кончится подземелье…
И где-то здесь я потерял дневник Белки… Или это она потеряла, а я нашёл?
"...25 июня. Сегодня опять бомбили. Бомба попала в угловой дом, он полностью разрушен. Убит Толя Фоменко...
1 июля. Девчонки каждый день приносят страшные новости. Мальчиков нет, ушли на фронт ещё в первые дни..."
Меня вдруг качнуло. Что это?.. Почему дневник Белки?..
Я замедлил шаг, ещё раз пошатнулся. Хотелось закрыть глаза и опуститься на пол. Что это?..
Я быстро отошёл к стене, оперся рукой, прислонился лбом к гладкому мрамору. Вроде, так лучше…
- Что с вами?
Чьё-то лицо возникло рядом – смешная шапочка с помпоном, лицо встревоженное, но видно, что весёлое, курносенькое… Я пока не мог ничего сказать, морок медленно отступал от меня.
- Чем вам помочь? Нашатырь нужен?
Я хотел сказать «нет», но девчонка уже щёлкнула сумочкой - в нос мне шибануло пронзительным холодом. Голове сразу полегчало. Я судорожно вздохнул.
- Вы… кто? - пробормотал я, мучительно восстанавливая баланс в теле.
- Медсестра Ольга Мареева, - с готовностью представилась девчонка. - Вам куда ехать? Далеко?
- До Юго-Западной…
- Мне в обратную сторону, в Сокольники. Но я вас посажу. Пойдёмте, платформа уже рядом, там скамейки, я побуду с вами.
Я ещё раз глубоко вздохнул, сжал и разжал кулаки. Ну ты и даёшь, парень… что ж такое-то с тобой?..
Девушка Ольга оперативно препроводила меня на платформу, где, действительно, были скамейки, на одну из которых она меня усадила и строго посмотрела на часы.
- Вы спешите? - пробормотал я. – Поезжайте, мне уже нормально.
- Нет, я засекаю время.
- Сколько мне осталось жить? – усмехнулся я.
Но медсестре Ольге Мареевой было не до шуточек. Она без церемоний забралась в рукав моей куртки и принялась сосредоточенно считать пульс. Лапка у неё была нежная, умиротворяющая, я прикрыл глаза.
- У вас тахикардия, - сообщила девушка озабоченно. - Наверное, давление упало. Вы давно ели?
- Что? – я недоумённо уставился на неё.
- Вы сегодня обедали?
Я усмехнулся. Ай да Ольга Мареева, молодец, в корень узрела. Конечно, с утра скакал по сцене до упаду, пообедать не удосужился, на свежем воздухе практически не был… да и вчера то же самое…
- Точно, не обедал. Спасибо вам… Приезжайте к нам в Крым, - я улыбнулся.
- Вы из Крыма? - засветилась она. – А давно в Москве?
- Пять дней.
- Ой, так у вас ещё акклиматизация не закончилась! – воскликнула она. - А сегодня ещё магнитные бури! Вот организм и отреагировал. Вам надо быстрее домой и покушать. И носите с собой шоколадку всегда. Их сейчас не достанешь, но, если увидите, сразу несколько купите и с собой носите. А хотите я вам с собой нашатырь дам?
- Не надо. Вдруг кто-то ещё будет в обморок падать.
- А у меня ещё пузырёк есть, - хозяйственно сказала она. – В аптеках уже нету, я на работе беру и с собой ношу, вдруг людям понадобится. Теперь и шоколадки буду носить.
Она стояла передо мной, озабоченная, деловитая, совсем пацанка...
- Вам сколько лет, медсестра? – улыбнулся я.
- Семнадцать, - сказала она с достоинством. - Я в медучилище учусь, потом буду в Первый медицинский поступать. Я с бабушкой живу, хочу бабушку вылечить от всех болезней.
Я не выдержал, встал и поцеловал ей руку.
– Передайте своей бабушке, что вы сегодня спасли человека.
Она засмеялась, зарумянившись, и мне стало совсем хорошо.
С лёгким сердцем я шагнул в вагон.
"Осторожно, двери закрываются. Следующая станция - Дзержинская."
Вагон мягко вздрагивает, поезд с тихим свистом уносится во мрак. Колёса успокаивающе стучат. Я с облегчением откидываю голову на спинку дивана.
Медсестра Ольга Мареева...Чем-то она мне напомнила Белку…
Или пани?
Пани, пани…Как же так вышло, что тебя со мной нет? Мы же вместе должны быть здесь, мы же мечтали…
Нору я ещё в первый вечер заставил позвонить по знакомому телефону – не верил, что она вот так закрылась, исчезла, растворилась, мне казалось, что если кто-то позвонит «женским голосом», то всё утрясётся, выяснится, узнается…
Но ничего не утряслось, не выяснилось, не узналось. Нора, поговорив несколько секунд, выразительно помахала перед моим носом своей ретрушной белой трубкой и положила её на рычаг.
- Ну как же так, не может этого быть! - горько недоумевал я, когда после встречального ужина мы отправились с ней курить на балкон.
- Да может, она не хочет тебя видеть…
- Да не может такого быть!
Я вытаскивал из нагрудного кармана рубахи оборванный кусок железнодорожного билета со словами «Я тебя жду», потрясал им, Нора пожимала плечами.
«Станция Парк культуры. Переход на кольцевую линию». «Осторожно двери закрываются. Следующая станция – Фрунзенская».
Мне ещё ехать, можно не дёргаться. Ещё можно расслабленно посидеть и подумать. Но где ж мне тебя искать-то, моя пани, где же ты прячешься…
- Молодой человек, не делайте мне панику, - голосом одесской бабушки сказала мне Нора тогда на балконе. - Вы только появились и хочете всё сразу? Что-нибудь придумаем за вашу принцессу.
Да, конечно, придумаем. Я не терял надежды ни на минуту. И как всё-таки здорово, что здесь Норхен. Как здорово, что она вообще есть.
Мне всё ещё немного стеснённо в её однушке, красивой, словно коробка из-под духов – здесь уже не топаешь обутым по ободранному полу, а ступаешь по прекрасному дымчатому ковру, стряхиваешь пепел не в консервную банку на перилах балкона, а в модерновую дорогую пепельницу благородного сапфирового цвета – мне всё время кажется, что я её разобью. Мне вообще всё время кажется, что я что-то разобью или испачкаю, или сломаю...
На ночь мне ставят в кухню раскладушку, и утром через приоткрытую стеклянную дверь я получаю заряд положительных эмоций, наблюдая мелькание полуобнажённых прекрасных женских тел, снующих из комнаты в ванную и обратно. А потом кто-нибудь появляется в кухне, чтобы сварить кофе, и голой ногой даёт мне дружеский пинок в бок – вставай, парень, утро пришло в этот странный мир, нас ждут великие дела… И если я не прозеваю, то, заржав, успеваю ухватить повыше эту прекрасную голую ногу и получить ещё один заряд положительных эмоций – и ещё один пинок и короткий визг…
Да… две прекрасные девочки на одного мальчика – это то ещё испытание для провинциального балбеса… хорошо, что к ночи я уматываюсь до смерти, и мне даже телевизор смотреть лень…
Но в целом всё хорошо. Несмотря на сумбур и выматывание, мне хорошо, мне нравится даже зима – её острый холод и колкий ветер. Пусть зима - это теперь моя зима, и это теперь моя судьба, и это теперь мой город, и где-то в нём ходит она…
«Станция – проспект Вернадского. Уважаемые пассажиры. Будьте осторожны при выходе из последней двери последнего вагона».
Я взлетел панически, начал протискиваться, в последний момент одёрнул себя – рано? Надо на следующей? Или сейчас? Или дальше?
Волна пассажиров вынесла меня из вагона - холодок прошёл у меня по позвоночнику. Что-то я сделал не так. Девчонки меня инструктировали, но я всё забыл. Если в булочную – на Вернадского? Если в гастроном – на Юго-Западную? Или всё наоборот?
Я почти затравленно огляделся.
Девушка в белой шапочке с цветком сбоку садилась в конце соседнего вагона – и меня словно ударило изнутри. Секунду я смотрел на эту шапочку, а потом рванулся сквозь толпу, но девушка уже зашла в вагон и растворилась среди чужих спин.
«Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – Юго-Западная. Конечная»
Вагон поплыл мимо – я изо всех сил вытянул шею, даже пробежал за ним несколько шагов – белая шапочка мелькнула где-то внутри, в человеческом месиве… Пани, это ты? Или у меня уже начинаются послеобморочные галлюцинации?
И только когда уходящий поезд ввинтился в глушь тоннеля, досада пронзила меня до мозга костей. Осёл! Какого чёрта я стоял, разинув рот? Надо было прыгать в вагон за ней! Дурак тупой, стоял, ушами хлопал… Ладно, тихо, надо думать быстрей. Надо срочно на выход!
Я ринулся.
Дальше конечная, - соображал я, судорожно протискиваясь вверх по эскалатору мимо замерших истуканами пассажиров. – Это значит, девушка в белой шапочке выйдет где-то рядом совсем. Сколько здесь – километра два? Немного же, раз плюнуть...
Сшибая людей, сквозь зубы наскоро извиняясь, я вырвался наверх и заметался глазами. Чёрт, здесь же несколько выходов. Вроде, сюда. Или туда? А, какая разница, главное вон отсюда, на воздух, а то уже опять поползла в голову тошнотная дурь…
Но когда, наконец, тёмный город глянул мне в лицо россыпью окошек, и холодок побежал за ворот, я опомнился.
Что я себе навообразил? Спускаться в метро, чтобы проехать одну остановку? Это вообще возможно? Это нормально? Какой в этом смысл? Или тут так принято? Надо спросить у девчонок…
Я загнанно покрутился вокруг себя - сейчас-то куда? А! Вот же куда! Значит, метро там и мчаться надо тоже туда, она выйдет где-то там, впереди, и… и я её там встречу! Я её поймаю! Минут за десять долечу и увижу впереди призывно светящуюся букву М. И если это была она, мы должны встретиться! Встретились же мы совершенно случайно - там, на набережной... В городе, где не мёрзнет море…
Мысль была совершенно идиотическая, но я полетел вперёд, не желая верить в её идиотизм и выжимая из себя остатки сил.
http://proza.ru/2020/05/13/1265