Циния и Фикус тихонько выбрались из норки древоточцев. Оба были расстроены и взволнованы тем, что услышали.
- Какая жалость! – сказал Фикус. – Они все-таки решили ее казнить.
- Ужасная несправедливость! – воскликнула Циния. – Все ополчились против бедной Маргаритки. И знаешь, хотя они постоянно говорили о семье, мне кажется, каждая думала только о самой себе.
Она замолчала ненадолго, а потом сказала:
- Надо попробовать с ней встретиться.
- С кем?
- С Маргариткой, конечно!
- Это безумие, - возразил Фикус. – Помочь ты ей не поможешь, а подозрение на себя навлечешь. Разве ты не поняла? Росянка помешана на заговорах. А ты сама отдаешь себя на расправу.
- Я все понимаю, – вздохнула Циния. – Но я не могу бросить Маргаритку! Если не спасу, то по крайней мере попытаюсь.
- Попомни мое слово, - не согласился Фикс, - твое упрямство не доведет тебя до добра! К тому же Маргаритку, скорее всего, тщательно стерегут. Ты даже приблизиться к ней не сможешь!
- Ты говоришь ее стерегут? – переспросила Циния. – Так это же здорово! Это как раз то, что нам нужно! Пошли!
- Куда?
- В казарму. Ведь я теперь на службе и отпросилась только на минутку. Если не вернусь раньше Росянки, мне здорово влетит.
Они выбрались с медового склада и поспешно отправились к летку.
- Я попробую провернуть одно дельце, - говорила Циния, - а ты будь поблизости. Тогда обо всем окончательно договоримся.
Циния скрылась в казарме, Фикус же стал слоняться неподалеку от летка, наблюдая за рабочими пчелами, которые достраивали новый Девятый сот. В его верхних ячейках уже разместились склады. Пчелы-приемщицы сновали вверх и вниз, разнося по ячейкам пыльцу и нектар.
Фикусу пришлось ждать не меньше часа. Наконец появилась Циния. Она поманила к себе трутня и быстро прошептала:
- После захода солнца будь на Седьмом соте возле тюрьмы. Думаю, нам удастся переговорить с Маргариткой.
- А стража?
- Так я и буду ее сторожить! Место укромное. Надеюсь, в такой поздний час там никого, кроме нас, не будет.
- Как тебе удалось все это устроить? – удивился Фикус.
- Проще, чем ты думаешь. Кому охота торчать ночью на посту? К тому же завтра с утра наше отделение должно заступить на дежурство у летка. Когда старшая Фуксия стала думать, кого послать надзирателем в тюрьму, я вызвалась сама, и она тотчас согласилась. Так что все складывается наилучшим образом.
- Ладно, - сказал трутень. – Я приду. До встречи!
В назначенное время Фикус был на Седьмом соте. Тюрьма находилась в верхней его части вблизи складов с пергой. Днем здесь толпилось не мало пчел, но к вечеру поток рабочих иссяк. Дежурные запечатали ячейки и тоже разошлись по своим общежитиям. Глухая улочка упиралась в стену дупла. В месте их соединения древесина разошлась, образуя глубокую щель. Маленьким пчелкам она казалась настоящим ущельем. Они возвели навес из прополиса, а вход запечатали восковой крышкой. Образовалось замкнутое пространство, внутри которого располагалось несколько камер-ячеек. Их было немного, но и они почти всегда пустовали. Ведь пчелы в подавляющем большинстве дисциплинированны и добропорядочны. Они крайне редко совершают плохие поступки. Поэтому необходимости в наказании почти никогда не возникает. Однако в этот вечер, впервые после долгого перерыва, в тюрьме была заключена узница, а у входа дежурила надзирательница.
Чтобы не привлекать внимания, Фикус юркнул в пустую ячейку и затаился. Ждать пришлось недолго. Вскоре после заката к тюрьме подошли две пчелы-стражницы. Это были Циния и Фуксия. Последняя, впрочем, явилась ненадолго и после смены караула быстро удалилась вместе с другой стражницей. Циния осталась одна. Выждав минутку, она тихонько позвала Фикуса. Трутень выбрался из ячейки и подошел к своей подружке.
- Привет, - сказал он. – Все нормально?
- Да вроде того, - тихо отвечала Циния. - Как думаешь, уже можно входить? Нас никто не застукает?
- Не должны, - решил Фикус, прислушиваясь. – Тишина! Наверно, уже отбой объявили.
- Тогда пошли.
Циния осторожно сдвинула крышку, прикрывавшую вход в тюрьму. Они забрались внутрь и оказались на поверхности очень старого сота с десятком ячеек. Девять из них были пусты, и только самую крайнюю прикрывал восковой люк. Из-под него доносилось тихое, печальное жужжание.
- Эй, Маргаритка! – окликнула узницу Циния. - Хватит рыдать, встречай гостей.
Жужжание тотчас смолкло и из ячейки донесся приятный мелодичный голос:
- Кто здесь? Почему вы прячетесь?
- Мы не прячемся, - возразила Циния. – Мы только что пришли.
- Зачем?
- Поговорить с тобой.
- Откуда вы меня знаете?
- А ты разве меня не помнишь? – спросила Циния.
- Твой голос кажется мне знакомым, – неуверенно произнесла Маргаритка.
- Сейчас я тебе покажусь!
- С этими словами Циния принялась отковыривать от стенки ячейки восковые пластинки, запечатывавшие люк.
- Что ты делаешь! – испугался Фикус. – Росянка сразу заметит, что камеру отпирали.
- Пустяки! – отмахнулась Циния. – Ничего она не заметит, я потом замажу. А если заметит, то подумает, что это во время кормежки крышку сдвинули.
Отодрав замазку, она подняла люк.
- Выходи!
Повинуясь приказу, из ячейки осторожно выбралась молодая, стройная пчелка с длинным острым брюшком. Не смотря на владевший ею страх, она показалась Цинии и Фикусу очень милой. У Маргаритки были большие печальные глаза, аккуратные усики, длинные блестящие крылышки и изящные ножки.
Циния прижалось к ней головой.
- Ну, здравствуй, моя милая, - с нежностью произнесла она. – Наконец-то я тебя увидела. Какая ты у меня красавица!
- Мне кажется, я знаю тебя, - призналась узница. – Узнаю твой запах и твой голос. Мы где-то встречались?
- И ты еще спрашиваешь! Меня зовут Циния. Я помню тебя крошечной личинкой. Это я кормила тебя все время, пока ты набирала вес и росла. И это я сделала тебя такой, какая ты есть.
- Да! Конечно! – обрадовалась Маргаритка. – Я вспоминаю, что с тобою связано что-то доброе и прекрасное. Но куда ты потом делась, Циния? Без тебя мне стало так плохо и одиноко. Почему ты оставила меня?
- Я не оставляла тебя Маргаритка! – мягко произнесла Циния. – Не оставляла и не оставлю. Просто, пока ты была куколкой, у меня появились другие дела. А теперь я опять с тобой.
- Как это хорошо! Я так рада. Те, кто пришли после тебя, совсем меня не любят. Я ничего плохого им не сделала, а они задумывают что-то скверное.
- Ах, милая Маргаритка, - вздохнула Циния, - они действительно хотят причинить тебе зло. Но не потому, что ты плохая. Ты славная и милая. И будь ты простой пчелой, в тебе бы души не чаяли. Однако ты родилась царицей.
- Я царица? – удивилась Маргаритка. – Тяжело в это поверить, но я тебе верю. Почему же тогда меня держат в темнице, почему не выпускают погулять?
- Потому что ты не единственная царица! – вступил в разговор Фикус. – Есть еще и другая - твоя мать Розалинда. Может быть, она даже навещала тебя.
- Нет, ни разу.
- На самом деле, это даже к лучшему! Ничего хорошего от вашей встречи ждать не приходится.
- Действительно! – подтвердила Циния. - Я своими ушами слышала, как она одобрила твою казнь.
- Что я ей сделала?
- Ты рождена царицей, рождена, чтобы править. Не сегодня, так завтра, Розалинда должна передать тебе власть и покинуть гнездо.
- Но мне ничего этого не надо! – испуганно возразила Маргаритка. – Мне не нужна власть! Пусть правит себе спокойно.
- Трудно объяснить, но у тебя нет выбора! – сказал Фикус. - Раз ты царица, ты должна либо править нашим городом, либо умереть.
- Не волнуйся! - воскликнула Циния. – Есть еще и третья возможность – уйти! Убежать из гнезда.
- Вздор! – не согласился Фикус. – Разве сможет Маргаритка прожить без гнезда, без помощи рабочих пчел? Все, кто уходят из семьи, в конце концов погибают!
- Если она останется здесь, то погибнет обязательно, а если попытается бежать, то, может быть, ей улыбнется удача. К тому же она будет не одна. Я полечу вместе с ней!
- Тогда вы погибнете вместе, - уверенно предрек Фикус. – Впрочем, нет смысла об этом говорить. Вам все равно не удастся пройти незаметно мимо стражи на летке. Там и раньше было много дозорных, а теперь их будет еще больше.
- Да, это проблема, - согласилась Циния. – Но ничего, мы что-нибудь придумаем. А пока, Маргаритка, съешь то, что я тебе принесла. А завтра уже ни к чему не прикасайся – в еду начнут подмешивать яд.
Дальше оставаться в компании с заключенной было опасно. Случайные прохожие могли заметить, что у входа в тюрьму нет часового. Попрощавшись с узницей, друзья вновь запечатали камеру и выбрались на улицу.
- Как тебе моя Маргаритка? – спросила Циния. Она явно гордилась своей воспитанницей и одновременно трепетала за нее.
- Она прекрасна! – пылко ответил Фикус. – Я еще никогда не встречал такой красивой пчелы! А какая она скромная и какая умная! Только-только вышла из куколки и уже так здраво рассуждает.
«Друзья и подруги» http://proza.ru/2022/04/03/291