Утром Станислав и Яна приехали на работу каждый в своей машине. Збарадский провёл совещание, а после него Яна поспешила в свой кабинет, закрыла дверь на задвижку, села за стол и заговорила дрожащим голосом:
— Господи, что со мной происходит? Лет пятнадцать я была влюблена в Станислава, а сейчас даже оставаться с ним наедине не могу. Пытаюсь представить нас с ним в близких отношениях, и становится не по себе. Даже видеть его не хочу. Что теперь делать? Ведь он же точно начнёт проявлять свои чувства ко мне.
Целый день она просидела в кабинете, даже в столовую не ходила. Как ни странно, но и Станислав не заходил в её кабинет. Вечером уехал домой первым. Когда мать позвонила и попросила его прийти к ней, пришёл, но был каким-то скованным. На Яну глаз не поднимал.
— Дети мои, — обратилась Елизавета Юрьевна к ним, — завтра исполнится девять дней со дня смерти папы. Давайте все вместе поедем на кладбище. Когда вернёмся, посидим за столом, помянем его. Надежду тоже пригласите с дедом. А послезавтра я улетаю в Вену. Билет уже заказала. И вот ещё что. Пока я ещё могу заниматься нашим с папой бизнесом, но уже хочу отойти от дел. Возраст, дорогие мои, о себе даёт знать. Подумайте, кто из вас вернётся в Австрию и примет у меня дела.
— Я вернусь, — одновременно произнесли брат с сестрой и с удивлением посмотрели друг на друга.
— Спасибо за понимание, — обрадовалась мать. — Думаю, что вы сами, без меня, решите, кто из вас приедет ко мне в Вену. В Россию я возвращаться не хочу.
Яна позвонила Надежде и пригласила съездить с ними на кладбище.
— Но я же не отпросилась у начальника отдела, — расстроилась она.
— Я ей сейчас позвоню и предупрежу, что тебя не будет.
— Хорошо, тогда я поеду.
Семён Ефимович, узнав, что все завтра отправятся на кладбище, тоже напросился ехать с ними. Яну и Елизавету Юрьевну вёз в своей машине Станислав. А Надежда — отца. Всю дорогу он о чём-то думал и тяжело вздыхал.
— Что так тяжко вздыхаешь, папа, — поинтересовалась Фролова.
— Как ты думаешь, внуки захотят похоронить меня рядом с Агатой, когда я умру? — спросил он с сомнением в голосе.
— Думаю, что согласятся, если рядом хватит места. Но ты не спеши умирать. С кем же тогда я останусь?
— Вот сейчас и посмотрю, есть там место для меня или нет, — продолжил он, не обращая внимания на слова дочери. — Хотя место — это не проблема. Если его не окажется, тогда кремируйте меня, а урну закопайте между Мишей и Агатой.
— Хорошо, папа, как скажешь.
Подъехав к забору кладбища, все вышли из машин, прошли через ворота и долго топали по дороге до могил бабы Агаты и Михаила Семёновича. Положили на них цветы, погоревали, сказали нужные слова. Дед Семён зашёл со стороны памятника Агаты Семёновны, погладил его и тихонько проговорил:
— Скоро я приду к тебе, Агата, и лягу под бочок. Места мне хватит вот здесь, — показал он глазами, словно она его видела.
Домой он возвращался довольный. Всю дорогу что-то рассказывал Наде из своей жизни. Она слушала его, поддерживала разговор, была рада, что у отца улучшилось настроение. И на поминках после кладбища он хорошо ел и уже не горевал так по сыну.
Во вторник Станислав отвёз мать в аэропорт, дождался, когда она пройдёт контроль, помахал ей рукой и приехал на работу. Решая какие-либо дела с Яной, старался не смотреть ей в глаза. Она тоже была рассеянной. Наконец, он не выдержал:
— Янка, я наверное, зря излил позавчера тебе свою душу. Ты не думай, я действительно с юности был в тебя влюблён. Но это было какое-то наваждение. А сейчас я осознал, что никаких близких отношений у меня с тобой быть не может. Я просто не смогу в них с тобой вступать. Прости. Ты навсегда останешься для меня любимой сестрой, — опустил он голову.
— Слава Богу! — с чувством воскликнула она. — Со мной творится то же самое. Но ты не переживай. Это хорошо, что мы всё выяснили и разобрались в себе самих.
— Снова мир, дружба и конфетка пополам! — протянул он к ней мизинец.
— Мир, дружба и конфетка... — зацепилась она за него своим мизинцем.
Вечером Надежда вернулась домой с работы и увидела отца, сидящим в кресле. Он не дышал.
— Папочка, папа! — зарыдала она. — Я только недавно нашла тебя, а ты снова от меня ушёл.
Хоронили его втроём рядом с Агатой Львовной, как он и хотел.
— Всю жизнь прожили порознь, а смерть соединила их вместе, — сказала Яна задумчиво.
— Это точно. Знаешь, я в квартире обнаружила дневники вашей бабушки и прочитала их. Надеюсь, что она не в обиде на меня за это. Так вот. Она всю жизнь любила его и все свои чувства к нему изложила на страницах трёх тетрадей. Почитай как-нибудь. Папа с ними ознакомился.
Шло время, а Надежда всё не звонила Фролову. Он устал ждать, поэтому снова приехал к бизнес-комплексу в конце рабочего дня. Увидел, как она выходит из здания, и пошёл к ней навстречу с букетом белых роз. Надя опешила, увидев бывшего мужа, остановилась. Борис вручил ей букет, взял за руку, как ребёнка, и повёл к своей машине. Она не сопротивлялась. Просто молча села на заднее сиденье. Борис пристроился рядом.
— Что будем делать, Наденька? — спросил он. — Мне без тебя плохо. Ты не звонишь. Решила уже что-нибудь?
— Я не смогу вернуться к тебе, Боря, — спокойно ответила она. — Когда ты выгнал меня из своей квартиры, я ночевала в техэтаже дома, в котором жила до замужества с мамой. Воду пила только днём из крана в туалете поликлиники, там же ходила в туалет. Есть мне было нечего. На пятые сутки я, уже шатаясь, бродила вдоль магазина и заглядывала в урны, надеясь найти в них хотя бы огрызок пирожка или чебурека. Потом поборола в себе гордость и подошла к девушке попросить денег на хлеб. Она протянула мне батон и бутылку молока, но, взяв их в руки, я потеряла сознание. Так сильно оголодала. Когда пришла в себя, она посадила меня в свою машину, дождалась, когда я поем, расспросила, что со мной случилось, и повезла в свой загородный дом. Там я две недели отходила от того, что со мной произошло. Я не имела возможности, Боря, даже устроиться на работу, ты не позволил Люсе отдать мне мои же документы. Представляешь, что могло бы со мной случиться, если бы меня не подобрала эта девушка? А ведь ты не бросился меня искать.
— Наденька, обещаю, что больше никогда не допущу такого. Любить тебя буду пуще прежнего.
Надя посмотрела на него грустным глазами.
— Конечно, не допустишь, потому что я к тебе не вернусь. Ты убил во мне все чувства к тебе своими поступками. Смотрю на тебя сейчас, а вижу лицо не того мужчины, за которого выходила замуж, а озверевшее, которое у тебя бывало во время гнева. Только так я теперь тебя воспринимаю.
— Я же объяснил, что такое моё поведение было связано с моей болезнью!
— Охотно верю, но изменить уже ничего не могу. Не хочу я с тобой жить и не буду. Пожалуйста, не преследуй меня, не добивай. Мне ещё долго придётся отходить от пережитого. Даже не знаю, когда вновь научусь доверять мужчинам.
Она пересела в свою машину и уехала. Фролов долго сидел в задумчивости, потом взял букет в руку, вышел из машины и бросил его в урну.
— Жаль, Надька, очень жаль! — громко сказал он, вернулся в своё авто, и машина рванула с места.
Станислав с Яной снова стали вести себя друг с другом, как брат с сестрой. А вот за Надеждой он начал ухлёстывать пуще прежнего. Она бесилась, злилась и считала его ненормальным. Он нравился ей, как мужчина, но Фролова понимала, что с родственником дел иметь нельзя. Однажды, не выдержав, она пожаловалась на его заигрывания Збарадской и попросила:
— Яна, усмири своего брата!
— А что случилось?
— Он пытается ухлёстывает за мной, как за женщиной. Не понимает что ли, что мы с ним кровные родственники?
— Должна тебя успокоить, Надюша, — с ухмылкой произнесла Яна, — он был усыновлён моими родителями. Но это не должны знать другие люди. Так что смело можешь броситься к нему в объятия, если он тебе нравится. Но сначала подумай, не лучше ли вернуться к Фролову?
— Не лучше. Я окончательно порвала с ним. И давай больше о нём не говорить. Ладно?
— Хорошо. Не буду, — сказала она вслух, а про себя подумала: — Я ради вашего воссоединения потратила столько сил, нервов, времени, но оказалось всё напрасно.
Прошло несколько месяцев. Яна, Надежда и Станислав, как и прежде, встречались иногда у кого-нибудь из них дома, либо в загородном доме. В шумных и развлекательных местах не бывали, соблюдали годичный траур по Михаилу Семёновичу и его отцу. В общении Станислава с Надеждой Яна не замечала особо тёплых или романтических отношений. Всё было, как прежде, по-родственному. Но на работе все стали обращать внимание на то, что у Надежды округлился животик. Заметила это и Яна.
— Ты Надежде испортил фигуру? — спросила она однажды у брата.
— Я, — гордо, с улыбкой ответил он, — но свадьбу играть не будем. Брак уже зарегистрировали на днях втихую. Просто устроим маленькое торжество на троих. И всё.
— Понятно. Зажал свадьбу, значит, да? Вот, жадина!
— Зря ты на меня наговариваешь! Я — не жадина. Надюшка не захотела. Сказала, что пока не исполнится год со дня смерти деда и отца, шумные праздники устраивать нельзя.
— А-а-а — протянула Яна. — Это правильно. Уже известно кого она носит?
— Известно. Пацанчика. И вот ещё что, сестрёнка. Мы с ней решили рвануть в Вену жить. Там и ребёнок наш родится. Как ты на это смотришь?
— Это разумное решение. Маме совсем тяжело стало справляться с бизнесом. Зато она будет помогать вам растить сына.
— А ты справишься здесь без меня?
— Справлюсь, не переживай.
* * *
Прошло три дня. Яна вновь поехала в выставочный комплекс проверить работу своих сотрудников. В этот раз её компания представляла новый товар того же производителя. Она поздоровалась с менеджером проекта, вместе с ним осмотрела оформление выставочного стенда. Обратила внимание на то, как много посетителей интересуются экспонатом. Постояла, посмотрела на всё со стороны и почувствовала, как кто-то взял её под руку. Она вздрогнула и услышала:
— Здравствуйте, Яна. Рад вас снова видеть.
Это был Виталий Болдин — друг Фролова и совладелец их общей компании. Когда он с Грачёвым сопровождал Бориса в аэропорт перед отлётом в Австрию, а потом встречал после возвращения, Яна отметила про себя, что он, скорее всего, очень порядочный человек.
— Добрый день, Виталий, — ответила она на приветствие. — Как здоровье вашего друга?
— Нормальное, только привычка орать на всех у него так и осталась. Я помню, что и на вас он покрикивал часто.
— Было такое, — улыбнулась она.
— Яна, можно вас спросить?
— Спрашивайте.
— Зачем вы так самоотверженно занимались здоровьем Бориса, если не имели на него видов?
Она рассмеялась.
— Не поверите, Виталий! Таким способом я пыталась помочь ему выздороветь и вернуть свою жену домой обратно. Она мне нечужая. И, как мне тогда казалось, продолжала его любить. Я была уверена, что его гневливость была связана с болезнью. Его врач тоже подтвердил это.
Но это была лишь половина правды. Вторая — заключалась в том, что Станислав стал оказывать знаки внимания Надежде, и Яна увидела в ней серьёзную соперницу. Ведь в то время она была влюблена в своего брата и не собиралась его никому отдавать.
— Вы о Надежде? — удивился он.
— О ней. Но ничего не получилось. Она вышла замуж за другого и уже ждёт ребёнка.
— Вот оно что! — удивился Болдин. — Надежда — удивительная женщина, жаль только, что досталась идиоту.
— Как вы можете говорить так о своём друге? — пристыдила его Збарадская.
— Достал он уже нас с Грачёвым своим скверным характером. Скоро будем с ним прощаться.
— Вот как? Будете от него уходить — позвоните мне, — протянула она Грачёву визитку. — Если, конечно, вас устроит должность исполнительного директора в моей с братом компании.
— Спасибо, — удивился он, — а я думал, что вы менеджер проекта.
Спустя два месяца Станислав с Надеждой уехали жить в Австрию. В компанию «Партнёр — СтЯн» перешёл работать Виталий Болдин. Он оказался умным и степенным человеком. Быстро вошёл в курс дела. Яна в нём души не чаяла, но не выставляла свои чувства напоказ. Ждала, когда он сам проявит к ней интерес, как к женщине. Болдин тоже был к Яне неравнодушен, но всё не решался начать ухаживать за ней. Сомневался в успехе. Приближался новый год. Надежда распорядилась устроить для сотрудников корпоративный вечер в ресторане и выделила на это мероприятие деньги. На празднике она сидела рядом с ним и каждый раз просила налить вина ей и себе.
— Устала, хочу расслабиться немного, — оправдывалась она.
Болдин с тревогой посматривал на состояние Збарадской, но подливал. Вскоре она стала весёлой, забавной. Играла музыка, а он даже ни разу не пригласил никого танцевать. Тогда она повернулась к нему и спросила:
— Вы умеете танцевать?
— Не очень, — улыбнулся он.
— Я тоже — не очень. Пойдёмте подвигаемся под музыку немного. Надоело сидеть.
Он поднялся со стула, подал ей руку и вывел на середину зала. Яна посмотрела на Виталия взглядом с пьяной поволокой и уронила голову ему на плечо. Болдин аккуратно прижал её к себе, чтобы не упала, и медленно повёл в танце. Её аромат пленил его. Сердце в груди бухало, как булыжник. Когда музыка кончилась, он подвёл её к столу и посадил на стул.
Збарадская наклонила к нему голову.
— Я устала, Виталий, или опьянела, не знаю точно. Закажите, пожалуйста, такси и отвезите меня домой, чтобы наши коллеги не видели меня в таком ужасном состоянии, — заплетающимся языком попросила она и назвала свой адрес.
Такси подъехало через 10 минут. Болдин помог Яне одеться, вывел на улицу, посадил на заднее сиденье, примостился рядом сам. Когда такси остановилось у подъезда, он довёл её до квартиры.
— До свидания, Яна, — произнёс он, собираясь уходить.
— Останьтесь, пожалуйста, — попросила она, — побудьте со мной. Я всё время одна. Давайте о чём-нибудь поболтаем.
Виталий снял с неё шубу, сапоги, разделся сам и прошёл в гостиную.
— Садитесь в кресло, — предложила она и направилась в кухню. — Мы сейчас с вами кофейку выпьем.
Проходя мимо, пошатнулась и уселась ему на колени.
— Ой, простите, — попыталась она подняться.
Но он робко обхватил её руками, прижал к себе и поцеловал в шею.
— Ещё, — прошептала Яна, — ещё!
Потом повернулась к нему и нежно чмокнула в губы сама. Болдин осмелел и прильнул к её устам. С этого дня их роман начал стремительно развивался. Спустя полгода они поженились.
Виталий совершенно не был похож на Станислава, но Яна его очень любила. Он обладал каким-то неповторимым мужским благородством, интеллигентной простотой.
Геннадий Грачёв часто бывал в гостях у Болдиных. Всегда удивлялся тому, что Виталий во всём потворствовал жене.
— А ты подкаблучник у нас, батенька! — съязвил он как-то.
Виталий улыбнулся:
— Ещё какой подкаблучник! Не поверишь, мне нравится угождать жене, во всём с ней соглашаться, даже, если она бывает не права. Позже она сама осознаёт свою ошибку и исправляет её. Зато мы живём с ней в мире и согласии. Это очень важно. Она у меня умница и красавица.
Однажды, лёжа с ним в постели, Яна долго молчала и о чём-то думала.
— О чём задумались, супруга наша? — с шутливой интонацией в голосе спросил Виталий.
— О превратностях судьбы, господин мой.
— И какой же такой, неожиданный поворот судьбы произошёл в твоей жизни, если не секрет?
— Удивительный! И не только в моей жизни. А произошёл он всего лишь из-за одной незапланированной поездки в выставочный комплекс. Но самое главное — это то, что у меня появился ты — мой дорогой и любимый муж, — положила она голову ему на плечо.
* * *
Геннадий Грачёв остался верен своему другу. Продолжил работать с Фроловым и даже научился не замечать его грубого отношения к себе. Однажды они сговорились отправиться в выходные дни на туристическую базу отдохнуть.
Каждый ехал в своей машине. Прибыв на место и оставив вещи в номере, они позавтракали в ресторане и вышли на территорию базы. Боря, как всегда, приметил в группе молодых людей весьма привлекательную девушку и напрочь потерял покой. Даже на минуту не выпускал её из виду. Сумел с ней познакомиться и чем-то заинтересовать. Теперь он всегда находился рядом с ней, а Грачёву ничего не оставалось делать, как следовать всюду за другом.
— Как тебе моя новая малышка? — спросил он у Геннадия, когда они, наконец-то, вернулись в свой номер поздно вечером.
— Впечатляет, — грустно ответил тот, ибо и сам на неё положил глаз.
Оставшееся время отдыха на базе для него превратилось в муки.
— Почему нам с Фроловым всегда нравятся одни и те же девушки, но достаются ему, а не мне? — негодовал он. — Надежду у меня увёл, а теперь и Вера с него глаз не сводит! Чем он лучше меня? Мужик я или кто? Я должен что-то с этим сделать!
Домой Грачёв возвращался в своей машине злой и растерянный. Впереди маячил Мерседес Фролова, на переднем сиденье которого удобно расположилась Вера. Борис периодически наклонялся к ней и, приобняв, целовал в щёчку. Это злило Геннадия. Он обогнал автомобиль друга, махнул ему рукой на прощанье и скрылся из виду.
В понедельник Фролов явился на работу в приподнятом настроении. Геннадий заволновался, а после обеда с работы исчез. Во вторник Борис уже не имел такого счастливого вида. В среду был настолько злым, что из глаз, образно говоря, когти лезли. Сотрудники старались не попадаться ему на глаза. Он постоянно куда-то звонил, но ему не отвечали. Это продолжалось много дней. Зато Грачёв сиял, как ясно солнышко.
Прошло несколько месяцев. Фролов заметил, что на пальце друга появилось обручальное кольцо, и спросил:
— Женился что ли?
— Да, — спокойно ответил тот.
— А на свадьбу, почему не пригласил?
— Не обижайся, Боря. Мы с Верой решили, что так будет лучше.
— За Надьку отомстил что ли? — криво улыбнулся он, поняв, на какой Вере женился Грачёв. — Не по-пацански это как-то.
— Не мстил я, просто влюбился и решил не упускать свой шанс. Извини.
— Я — не ты, Гена! Не прощу! Сегодня же получай расчёт и вали отсюда!
— Как скажешь, — спокойно ответил Грачёв, хотя внутри у него всё кипело.
На их свадьбе с Верой присутствовали Виталий с Яной. Они предложили Геннадию перейти на работу в их компанию. Яне через два месяца предстояло стать мамой. Грачёв, предчувствуя конфликт с Фроловым, не отказался от предложения, а пообещал подумать. Сейчас воспользовался им и стал замом Болдина. Оба они часто говорили о Борисе, вспоминали много хорошего из прошлого общения с ним и сожалели, что распался их тройственный союз из-за его сильно испортившегося характера.
Продолжение в главе 10 http://proza.ru/2021/08/28/1121