Каждый приходящий в ее жизнь мужчина что-нибудь да оставлял ей о себе на память.
Лена, уютно устроившись на собственной дачной лужайке, зафиксировала взгляд на бросающую вызов всей царящей вокруг гармонии хромоногой старой-престарой скамеечке, выглядывающей из глубины сада, и продолжила своё размышление.
Например, Свиридов! Он оставил после себя это произведение деревянного искусства. Но, если уж по-честному, оно не полностью его рук дело. Ему принадлежит доведение скамейки до ума именно по части вызова гармонии! Он вдохнул его, по этому делу он действительно был мастер. До этого скамейка была рядовой и ничем себя не выделяющей, но Лена ее любила, она была низенькая и уютная. На ней можно было спрятаться от заглядывающих с трёх сторон на ее дачный участок соседей, засесть среди зарослей и предаться размышлениям. Со временем из скамеечки повылетали какие-то скрепляющие ее части шурупы, или что там у неё, и переносить ее с места на место по саду стало рисковано, скамейку можно было просто потерять, она могла рассыпаться по дороге от старости.
Лена перешла мыслями на других своих мужчин.
Кто-то оставил после себя детей! За это их участие в сотворении любимых ею созданий соавторам прощалось многое, можно было смело закрыть глаза на все показанные ими за совместную жизнь фокусы и перестать уже ожидать от них чего-то ещё. Их вклад и так уже был бесценен!
От некоторых у неё оставались впечатления! На ум сразу приходил Лукомников. Как человек больших форм, он и впечатления оставлял после себя не малые, достойные, скажем так, его габаритов.
Лукомникова Лена знала давно, ещё до первого замужества. Наверное он на что-то надеялся, но все это было не серьёзно или может ей так казалось.
Зачем Лукомникову было что-то дарить-приносить-оставлять на память, если он уже сам себя считал подарком, так и оформляя каждый свой приход к Лене. Вон он я! Порадовал неожиданным визитом? Вытянутая и расстроенная физиономия «осчастливленной» его при этом ни чуть не смущала, он знал цену себе и своим появлениям.
- Радуйся, глупая! - Как бы говорила его самодовольная улыбка. - Я пришёл!
Когда же Лена вышла замуж, Лукомников перешёл вместе с ней в новую фазу ее жизни как бы в качестве приданного.
- Лукомников! - Был он представлен в первый раз ее мужу и после этого тропа к их дому уже не зарастала.
Муж с ходу оценил ситуацию, не питая никакого абсолютно интереса к нему ни как к собеседнику, ни, тем более, конкуренту, поэтому и забил на совместные с ним посиделки и не мешал Лене общению с ее «подружками» из прошлого.
Как-то Лукомников появился на пороге до того не кстати, что муж, имеющий своё видение на то, чем ему сейчас заняться, утащил Лену в спальню и, укладываясь спать, сказал:
- Он же к тебе пришёл, вот и сиди с ним. Я - спать.
Лена вернулась к засевшему на кухне Лукомникову. Тому, как обычно, нужны были только ее уши, поэтому, не зная чем бы себя занять, Лена начала готовить. Так они провели часа три, Лукомников все время говорил, а Лена резала, жарила, тушила. Когда он наконец ушёл, на плите было готовое первое, второе и третье, даже с десертом.
Выспавшийся муж после осмотра кулинарной экспозиции высказался в том смысле, что, мол, не плохо, однако, закончился визит Лукомникова на этот раз.
- Нас посетил Бог Плодородия! - Согласилась с ним Лена.
От Вязева у неё осталась кухня или, вернее, кухня напоминала Лене о нем, хоть, правда, и косвенно, а не напрямую.
Вязев был настолько хозяйственным человеком, что Лене было странно с самого начала их общения, как они вообще смогли пересечься в пространстве, где та точка, на которой они оба сошлись взглядами? Ее просто не было, этой точки.
Придя в ее дом, где Лена жила самостоятельно с детьми, находясь в стадии послеразводной эйфории, Вязев сразу начал с кухни. Он указал на разные не вычищенные до блеска места, которых набралось предостаточно, и начал их оттирать. Потом он дошёл до кастрюль и, искренне сожалея об их закопченности, спросил:
- Можно я их тоже вычищу?
- Можно. - Разрешила Лена, продолжая удивляться Вязеву как личности и той непостижимой для неё мотивации, которая вдохновляла его на уборку.
Когда они расстались, Лена заметила за собой косые взгляды на казавшуюся ей прежде очень уютной квартиру, а дальше- больше. Выйдя как-то за хлебом, она, сама не понимая как, зашла по пути в близлежащий специализированный магазин, где выбрала и оплатила новую плиту! За плитой последовал заказ новой кухонной мебели, мойки и даже люстры.
Дух Вязева плотно сидел в квартире и рулил, все мыли, убирались и начищали поверхности. Хорошо, что надолго духа не хватило и всех отпустило, жизнь потекла по-прежнему, но кухня с тех пор предостерегала одним своим видом:
- Будь острожна выходя за хлебом! Случиться может всякое!
Лена вернулась глазами на скамейку.
Свиридов, мастер хаоса и беспорядка, посетил как-то ее дачу. Это была серьезная заявка на его участие в ее делах и он с самого утра был настроен именно так, серьезно и по-мужски, выясняя чем бы он мог быть тут полезен, то есть починить-прикрутить-впаять, словом, реализовать себя как мужчину прямо здесь и сейчас.
Лена, томно прикрыв глаза, приняла тогда вид смиренный и якобы обдумывающий, чтобы, не дай бог, не спугнуть наступления момента, которого она каждый раз ждала с трепетом.
Есть в этом нечто, когда мужик берётся на твоей территории что-то делать! Поскольку Лене в этом плане не везло и, за исключением Вязева с его подозрительной жаждой деятельности, больше вспомнить-то глобально было и нечего, поэтому каждый раз, когда очередной ее спутник лишь брал в руки молоток, чтобы стукнуть им пару раз по цели, Лена впадала в это благоговейное состояние. Наверное вставали в ее памяти на каком-то глубинном уровне все женщины рода, направляющие своих мужчин на подвиги, будь то молоток с гвоздями или дикий зверь у ручья. Женщины благословляли мужиков на удачу, собирали их в путь, провожали и усаживались у огня терпеливо ждать. Когда же те возвращались с добычей и женщины получали наконец то, что хотели, то они сразу приступали к обдумыванию новой своей идеи. Выбирался снова удачный момент, когда можно было так умело поделиться планами со своим «добытчиком», чтобы тот решил в результате, что все это он придумал сам! Теперь следовало этот «его план» одобрить и снова терпеливо ждать, мягко подталкивая его в нужный момент под локоток.
Видя тогда на своём дачном участке горящие два глаза Свиридова и имея длинный-предлинный список неотложных дел, Лена молвила так:
- А чем бы ты хотел заняться? Выбери сам.
Свиридов, как раз сидящий в тот момент на той самой низенькой скамеечке, взял и выбрал ее. Решил ее отремонтировать и как бы обновить.
Затем в течении нескольких часов Лена наслаждалась видом работающего для нее мужчины, который был весь поглощён этой скамейкой, просто захвачен ею в плен. Лена не вмешивалась. Свиридов не реагировал даже на запах уже давно готового обеда. Оставалось ждать.
Когда он отстал наконец от скамейки, им обоим предстала ее обновлённая версия. Если раньше она была хоть и старенькая, но ладная, теперь же она имела престранный вид, хоть и заколочена отныне вся конструкция была намертво. Одна ее низкая ножка располагалась, как и прежде, на некотором расстоянии от края, другая же была передвинута Свиридовым к самому окончанию сидения, отчего отныне надо было при использовании скамейки правильно рассчитывать с местом посадки, чтобы не упасть с неё на землю и не получить ею же ещё и вдогонку.
Сам Свиридов, казалось, этой странности не замечал вовсе, а, напротив, горделиво оглядывался вокруг, пытаясь найти для своего детища более достойное в дачном саду место.
Сидя теперь на лужайке Лена вдруг неожиданно поняла, что Свиридовское народное творчество совсем даже не нарушало гармонию ее сада, а, наоборот, только подчеркивало ее. Это единство огромного разнообразия! Не это ли сплетаясь в мудреном узоре выделяет для глаза то одни, то другие его фрагменты, которые при всей своей непохожести и даже несуразности, тем не менее, гармонично складываются друг с другом, сливаясь в одно целое.
И бог с ней со скамейкой-то, не в ней же дело! А в том что Свиридову захотелось для неё что-то сделать! Она поймала тогда эту волну, вдохновившую рыцаря на подвиги! Определённо!
Лена поправила растрепанные легким ветерком волосы и решила непременно как-нибудь ещё попрактиковаться в этом занятном деле при случае. Чтоб не потерять навык, рассудила она. Вдохновлять на подвиги! И, поскольку Женщина в ней уже проснулась и теперь жаждала творчества, волшебства, словом, непременного какого-то действия, она бодро встала с лужайки и, уже определившись с тем, кого она назначит следующим своим Рыцарем, пошла готовить для него список совершенных вскоре в ее честь подвигов.