На конкурс К9 ВТ.
Вдалеке, за невидимой чертой линии фронта прострекотал гигантский сверчок, и перед самым лицом бойца пулемётная очередь взрыхлила перепаханную войной землю.
Шел его второй бой, но опять старая трёхлинейка, досталась не ему. Сашка – весёлый пацан, призванный сразу после школы - вот кому сегодня подфартило. Ему же досталась только саперная лопатка, чтобы окопаться и подобрать винтовку, если Сашку убьют… Вот так, мы еще повоевать-то не успели, а Сашку безжалостная статистика уже как и похоронила... или меня.
Третий претендент – Пётр. Был Пётр, потому как смотрит он сейчас в небо стеклянными глазами. Так и погиб ни разу не выстелив… За что погиб - только командир знает, который его в бой с одной лопатой отправил.
А Сашка, хоть и годами не вышел, но окопался грамотно, бьёт прицельно – патроны бережёт.
… Тут он поймал себя на мысли, что где-то в глубинах подсознания ждёт, а может и желает его смерти. Потому как вопрос стоит такой: тот у кого винтовка - у того и шанс выжить.
«Это не так! Не правильно! Они же земляки, сдружились по дороге к фронту».
…Только душу точил червячок. Боец прятался в наспех вырытой траншее и тупо ждал, когда убьют Сашку.
Метрах в тридцати валяется случайно убитый немец. При нем автомат совсем новенький, воронёный, с магазинами в подсумке… только брать его нельзя. Старички предупреждали, чтобы немецкие автоматы не брали – особист отберёт - "не по уставу", и завтра в бой пойдёшь опять со своей лопатой. …Да, и не доползти ему до него под пулемётным огнём.
Неожиданно всё стихло: замолк немецкий пулемет, неслышно даже стрекотания автоматов. Эта звенящая тишина казалась сейчас страшнее шквального огня. Немец что-то готовил.
… Первые мины взорвались далеко от наших позиций – не жалеют сволочи снарядов, видать этого добра у них как дерьма в коровнике. В следующую секунду новый залп мин взорвался заметно ближе… через секунду - ещё ближе. На них шел «огненный вал», и казалось, что ничто не может в нем уцелеть. Мины рвались рядами, приближаясь всё ближе и ближе. Многие не выдерживали, пытались убежать из этого ада, но их тут же косило осколками или автоматной очередью. Боец приготовился к худшему: вжался в землю и попрощался со всеми, и родными , и друзьями, и с недругами. Земля дрожала от взрывов, мины рвались совсем рядом. Он чувствовал, как осколки режут его плоть, и только ждал, когда очередной осколок пробьет ему грудь…
Всё стихло, опять эта зловещая тишина – сейчас немцы пойдут в атаку и никто бы его не упрекнул, что он покинул передовую. Он перевалился на спину. Левая рука перебита, из бедра торчал осколок немецкой мины. Боец огляделся вокруг, в живых не осталось никого, и Сашка так и остался лежать, зарывшись лицом в землю, только винтовка валялась рядом. Он понял, что обречен… пополз, превозмогая боль, полз к Сашке. Его единственной целью сейчас было - умереть с винтовкой в руках. Немцы не стреляли, должно быть готовились к атаке. Ему удалось подползти совсем близко, единственным препятствием оставалось Сашкино тело. Надо только приподняться…
Боец не услышал автоматной очереди, только почувствовал, как в грудь ударилось что-то твердое и тупое...
Когда он очнулся, солнце клонилось к закату, и земля дымилась перепаханная взрывами. Винтовка лежала совсем рядом, сейчас уже ничья, а значит - только его.
Он протянул руку, подтянул винтовку за ремень и обнял как самую дорогую женщину…