Безумный Макс

Василий Неруш
          Случай этот произошел летом 2001г. После успешного окончания второго курса мореходки мы с моим другом Дэном отправились с палаткой и провиантом на целую неделю отдыхать на остров Попова, что в 20 километрах от Владивостока.  Туда пару раз в день из Владивостока ходил небольшой паром, которым мы и воспользовались. Вообще, острова и дикие бухты материка в заливе Петра Великого - это отдельный параллельный мир. В отрочестве на яле с подвесным мотором «Ветерок -12» я обошел практически все безлюдные  бухты Уссурийского залива. Ял хранился в гараже бухты Муравьиной, и, чтобы добраться до того самого безлюдного «параллельного мира», приходилось на этом мотоботе уходить на восточный берег Уссурийского залива, где мы с парнями в основном добывали гребешок и трепангов. Не знаю, как сейчас,  но в конце девяностых в районах бухт Теляковского и Суходол гребешок лежал целыми россыпями на песчаном дне на глубине 2-3 метра… Ну, а западный берег залива в бухтах, к которым невозможно было подъехать на автомобиле,  был богат трепангом.  Море в девяностых годах тогда многих спасало от голода. Даже зимой оно выручало. Если ты знал «секретные места», и если не было большой волны,  то в районе «Черного камня», не особо далеко от «пионерского» лагеря всесоюзного масштаба «Океан» можно было в конце декабря,  облаченным в химзащиту, стоя по пояс в ледяной воде, отодрать вилами от камней трубчатого червя (Pseudopotamilla occelata). Да-да, черви зимой в минус 20 градусов по Цельсию.  Когда эти истории рассказываю любителям порыбачить в Карелии, люди просто не понимают о чем я.  Говорю же – Приморье это параллельный мир, непонятный людям из средней полосы. Черви эти целыми колониями прирастали своими мягкими, но довольно крепкими трубками к большим морским камням. Приходилось по несколько минут работать черенком, ногой и руками, чтобы с большим усилием оторвать «часть семейства», помещающуюся на обычных сельскохозяйственных вилах. Разорвешь вдоль одну трубку – а там многощетинковый серо-зеленый шевелящийся червь. На этого живого червя навага и зубатка  в районе Тавричанского лимана и реки Раздольная, она же Суйфун, клевали лучше всех. Поставишь вот так несколько бачков с червями у въезда в Тавричанку - и через пару часов в кармане месячный оклад учителя или врача.

        Природу Приморья просто невозможно описать в том формате, как ты ее чувствуешь.  Никакие Египет, Турция и Испания, вместе взятые, не сравнятся с природой Приморского края в безлюдных его местах.  Живя в крупном мегаполисе в европейской части России это понимаешь с особой болью. Сорваться вот так вот просто с семьей на еще, возможно,  девственные пляжи Приморья практически не реально. Бизнес твой завязан в режиме реального времени на московский часовой пояс.  Да и  решение дернуть семью из тех же семи человек за 10 тыс км в место не оборудованное для семейного отдыха, к примеру, на тот же турецкий манер, мягко говоря, выглядит бесперспективным.
 
       И вот десантировались мы с Дэном на пристань острова Попова с рюкзаками за спиной.  Был еще и третий в нашей компании, но этого альфа-самца дюже рано подбили на взлете женские особи, вернее одна особо красивая альфа-самка. Он как-то так слился по-тихому, закосив от похода в последний момент. Но мы его понимали. Мы бы его не поняли лет так в сорок, но в восемнадцать оставалось только надеяться, что  не посрамит молодой мужчина морской флот, нашу Бурсу, девятнадцатую роту, наконец. Отработает, так сказать, четырехтактным дизельным двигателем за всех нас недельных целебатников.

     Прошли небольшой поселок с несколькими домиками и взяли курс на бухту Пограничную, до которой было три километра. Палатку разбили на самом козырном месте – в южной части бухты у границы морского заповедника. Благодаря  заповеднику удалость избежать истребления тех же гребешков в промышленных масштабах. Браконьеры держались подальше от водоохранных зон. Как говорится, себе дороже. А когда рыбохрана и погранцы, они же ФСБ, объединились, то шансы остаться незамеченным или даже удрать стремились к нулю.  Что греха таить – в Уссурийском заливе в девяностых побраконьерничали и мы. Не в промышленных объемах, конечно. Приморским шахтерам в девяностых просто зарплату не платили по 9 месяцев, так что не такой уж это и грех, если поразмышлять.  Зато теперь с добычей гребешка не было проблем. Пока еще немногочисленные туристы ныряли в основном на глубину не более трех-четырех метров, мы же с нашей подготовкой спокойно уходили с питомзами на восемь-десять, где гребешок был точно.     Через несколько часов на закидушку наловили камбалы, бычков, ленков. Для наживки  использовали внутренности того же гребешка, предварительно съев сырыми их пятячки (мускулы) и несколько оторванных от камней черных мидий с их ярко-рыжей мантией внутри. Вот оно Приморье в заливе Петра Великого! Грызешь плотный пятак гребешка, который еще сокращался пару секунд назад и закусываешь сладкой оранжевой икрой морского ежа.  Об алкоголе и, не дай Бог, наркоте даже мыслей не было. Природа сама обеспечивала всевозможными эндорфинами и адреналином. А бонусом за такой правильный кайф было отсутствие головной боли по утрам. С утра также шли рыбачить в надежде вытащить что-то новое, а потом разминались в паре  волейбольным мячом. После волейбольчика  добро пожаловать на мыс Ликандера, самую южную оконечность острова Попова с его отвесными скалами и завораживающей панорамой острова Рейнеке.  Вечный кайф! Во снах кайфуешь там до сих пор…

      В пятницу стали подтягиваться небольшие группы туристов, приехавшие отдохнуть на выходных. Самая многочисленная группа из восьми человек (пять парней и три девушки) расположилась в метрах тридцати от нас. Ребята оказались студентами Дальневосточного Государственного Университета. Все счастливые, что также благополучно окончили второй курс. Парадокс, но в отличие от морячков с едой и палатками студенты притарабанили  еще и целую артиллерию крепкого алкоголя.  А там где в неограниченном количестве водка, рано или поздно жди беды. Недолго думая, ребятки начали отмечать благополучную высадку на острове. Под песни Рики Мартина из магнитофона  благополучно дошли до стадии «пора спуститься к морю и покупаться». Через минут тридцать в «навигационных сумерках» вернулись и уже ужрались в хлам окончательно и бесповоротно.

       Но Господь всегда оставляет хотя бы один шанс на спасение. В компании была красивая смуглая брюнетка с пухлыми сексапильными губами, при виде которых после  гребешков и ежей возникало только одно желание. Тогда про силикон еще никто не знал, и поэтому природное происхождение этих вожделенных губ сомнений не вызывало. Что-то я про губы,  да про губы – все у нее было сексапильное! Она так в футболочке на мокрое тело поверх спелого «белого налива» размером между третьим и четвертым с торчащими сосками и подбежала к нам перепуганная. Сомнений в природном происхождении того, что пониже губ также не было. Если губы хотелось съесть, медленно разжевывая, то на то, что пониже было одно желание – захватить по-пиратски и никому не отдавать! Наверное, сказывалось влияние бывшей пиратской базы - острова Рикорда, что в шести километрах отсюда, к югу за островом Рейнеке.  «Амазонка» оказалась единственной  трезвой в компании. Ну, еще бы! Внучка адмирала! Видать, ее одну из всей учебной группы родители воспитали в любви и с объяснениями, что такое хорошо и что такое плохо. И вот то, что ее одногруппник Максим не вернулся с «купаний» вместе со всеми – однозначно плохо! Сумерки вот-вот сменятся беспросветной мглой, окутанной туманом, а где-то там,  в море «купается» второй час будущий магистр гуманитарных наук -  Макс. Видать, когда имя у тебя означает величайший, то и делаешь ты все по максимуму. Если заплыв, то уже точно за горизонт!  Ну, или хотя бы до маленького островка, что в трехстах метрах от берега. Мы уже знали, что до этого островка можно было перейти вброд. Выяснили мы с Дэном и «Амазонкой» у полусознательных тел, что Макс на тот остров, вроде, по-быстрому сплавать и собирался.  Тут же взяли фонари и растворились с Денисом в молочном тумане.

         Мы уже не понаслышке знали, что такое провести пару часов в открытом море… Наш ровесник  Леха из Владивостокского Морского Колледжа (ВМК) на первой практике выкидывая мусор с кормы сухогруза несколько часов провел в открытом море. Очень опасная ситуация для рослых неопытных, но «экономных» русских практикантов. Перекидываешь тяжеленное ведро через леерное ограждение, рассчитывая, что мусор благополучно вывалится, а он там утрамбованный такой в ведре почему-то остается. А тебе же за утерянное ведро боцманя  с чифом (старпом), которые оба в детстве голодали,  пистон-то вставят по самое небалуйся!  Вот и балансируешь на планшире, ведерко это спасая и о себе не думая, тряся,  что есть мочи.  Леха умудрился  прое…ть и ведро, и себя до кучи в пучину морскую отправил. Когда летел под винты,  продолжал переживать за ведро. Вот что значит страх за пистон от советского дракона (мор. боцман)!  Такое не пожелаешь врагу. Понимая, что с каждой минутой шансы тебя отыскать в океане все меньше и меньше, ждешь своей мучительной смерти. Еще не каждый после такой панической атаки бороться за жизнь будет. Здесь реально легче сразу уйти под воду, не дожидаясь разрыва сердца. Но Алексею повезло:  в конце вахты через пару часов второй помощник  забил тревогу и обосравшиеся штурмана во главе с капитаном, каким-то чудом верно рассчитали течение с ветром и на обратном курсе выловили такого же обосравшегося Леху. Он потом в спортзальной раздевалке после своей тренировки всегда молча одевался, когда мы весело облачались в волейбольную форму перед нашей тренировкой. Мы даже про этот случай не от него узнали. Вот так вот. Был веселый Леха, любитель попи…ть, а стал серьезным молчаливым Алексеем Владимировичем в восемнадцать лет. Так что Макса однозначно нужно было отыскивать, пока он сам не передумал спасаться.

      Дошли мы по берегу до брода и по траверзу от песчаного пляжа выдвинулсь в сторону острова. Ориентирами были направление волны и сам брод с его глубиной по грудь. Добрались до островка размерами 138м в длину и 46 метров в ширину, стали кликать Макса. Почти в полной тьме и видимостью в тумане не более двадцати метров блуждать с фонарями по каменному острову - то еще мероприятие. Посбивали в кровь все ноги и руки об ракушки и скалистый рельеф, уже ползем на юго-восточную оконечность острова, кстати, который тоже во владениях морского заповедника, орем по очереди, а Макса не слыхать. Да и не факт, что он на остров этот поперся. Может, валяется бухой в кустах где, отсыпается.

      Добрались почти до крайней точки. Поорали еще. Нет его нигде. Я когда вижу, что мероприятие бесперспективное, бросаю силы на другое сразу. Не доигрываю проигрышную партию в шахматы, с надежной на три одинаковых хода, то бишь ничью, не бросаюсь на тендерные грузы по работе, концентрируя энергию на «эксклюзиве», не вникаю в суть, если не интересно. В таких случаях оправдываю себя словом «энергосберегающий». Очень нужное качество для жизни, когда нужно многое успеть и выбрать верное направление, то точно не для спасения человека. Дэн – он не такой. Он, возможно, не разглядит перспективное направление в чем-то другом, но точно доведет спасение человека до конца. Взобрался наш спортивный блондин на самый дальний камень и как заорет напоследок: “МАКСИИИИИИИИИИМ”!  Мля, такой эпический момент!  До сих пор помню! Как Данко с вырванным сердцем со своим фонарем на скале. Александрийский маяк на Попова! Вот такое вот Чудо Света  наш Дэн. Мне аж немного стыдно стало за «малодушные размышления». А дальше ЧУДО! Не успел я отойти от этого захватывающего душу зрелища, как откуда-то из темноты и тумана слышим со стороны моря еле-еле слышный голос человека. Даже переглянулись, до того не были уверены. Но двоим-то точно не показалось! Оставили включенные фонари на острове и поплыли почти также перпендикулярно волне в море, откуда услышали голос… «Утопающий» тоже нас услышал и поплыл навстречу. Подплываем к нему метров через двести, пытаемся разговаривать, а он тупо в шоке. Летит стрелой на нас с вытаращенными дикими глазами. Ничего себе «утопающий»!  Быстрее нас плывет. Мы аж перетрухали немного. Давай в рассыпную от него, к бабке не ходи, утопит обезумевший. Tак обратно  по направлению волны на остров к фонарям его и эскортировали, показывая куда плыть. Вылезли на остров, а он так в истерике и прибывает. Несет какую-то околесицу, про то, как ежей морских на этом острове ел, потом не знал, куда плыть. Какие тут ежи? Он же без маски.  Голос у парня уже севший, весь в судорогах. Смотрим, а у него на ногах ласты! Теперь понятно, почему он так «глиссировал» на воде… Видать, ласты его и спасли. На пару с Дэном, конечно. Только сейчас, сидя на камне, я осознал, что, если бы не основательность Дениса в такой критической ситуации, наш безумный Мел Гибсон уже точно бы не выплыл из тумана.  Взяли мы обессиленное тело под руки и стали прорываться по камням обратно. Истерика у Макса пошла на спад, понемногу стало возвращаться сознание и адекватное восприятие мира.

         На берегу «Амазонка» развернула целую поисковую операцию уже по спасению нас.  Адмирал бы точно гордился внучкой в этот момент! В бухте Пограничная было три машины, которые доехали сюда также на пароме. Все как один, по просьбе сексапильной брюнетки подъехали к броду, включили дальний свет по направлению к острову и стали сигналить. Никто не отказал (еще бы они ей отказали!).  Свет мы, конечно, через туман не увидели, но вот сигналы от машин услышали отчетливо. Также вброд вернулись на песчаный пляж Пограничной, сдали уже сонное обмякшее тело слегка протрезвевшим от такого «отдыха» корешам и завалились спать.

      Утром увидели Макса и не узнали. Ну, чистый ботан!  Спокойный такой, в стильных очках, которые придают ему еще более интеллигентный вид. Оказалось, что это главный мозг их потока в ДВГУ. От былого безумия и неистовства не осталось и следа. Стоит на обрыве с чашкой чая, смотрит на остров Наумова, не понятно о чем думает. Хоть картину с него пиши под названием «Гений на Попове» или «Обет больше не бухать».   Чуть в стороне принимает солнечные ванны  «Амазонка». С нее бы тоже картину написать под названием «Адмиральская внучка на адмиральском острове»… Красотка поймала мой взгляд и все поняла. Но как настоящая русская женщина, отблагодарила за спасение столь нужного для Родины гения не сразу, а потом. У себя дома с чаем и барбарисками.... Но это уже совсем другая история со своим «эпистолярным жанром».