Два или три дня гнездо пребывало в состоянии напряженного ожидания. Наружу никто, кроме дозорных, не вылетал. Готовились к новому нападению шершней. Но те так и не появились. И в конце концов тревога отступила. «По-видимому, Робиния права, - решила Циния. – Шершни отложили свой разбойничий налет. Убивать нас им сейчас нет смысла. Ведь чем больше нас будет, тем больше меда мы сумеем собрать».
Маргаритка, с которой Циния поделилась своими невеселыми думами, только вздохнула в ответ.
- Что же нам делать? – грустно спросила Циния.
- Мы ведь ничего не можем изменить, - сказала царица. – Нам остается только одно – жить так, как мы жили до этого: будем работать, копить запасы меда и растить детей.
Когда Циния робко заикнулась о том, что они могли бы поискать новое место для жизни подальше от шершней, царица, отказалась наотрез.
- Нет! – твердо произнесла она. – Я не оставлю мой дом, пусть хоть все шершни ополчатся против меня. Никогда больше не предлагай мне такого.
Маргаритка была так расстроена, что Циния поспешила ее утешить:
- Хорошо, моя царица! Пусть будет так, как ты решила. В любом случае я останусь с тобой до самого конца, каким бы он не был.
Жизнь вошла в спокойное русло. Вторых надо было учить и постепенно привлекать к работе. Одна Циния уже не смогла бы с этим справиться. Поэтому назначила наставниц из числа Первых. Своих учеников получили Лещина, Вербена, Ромашка и Фиалка. Но лучше всего вести уроки получалось у Амфоры. Присмотревшись к ней повнимательнее, Циния убедилась, что у той есть настоящий педагогический дар. Строгая, требовательная и в то же время внимательная, она быстро обучила своих подопечных всем навыкам, необходимым для молодой пчелки.
- Мне кажется, Амфора вполне может заменить меня в школе, - сказала Циния Маргаритке.
- Считаешь, она справится? – спросила царица.
- Уверена, у нее получится.
Вечером Маргаритка собрала дочерей и объявила, что поручает ведение всех школьных дел Амфоре. Амфора стала первой после Цинии, кого в гнезде начали именовать «госпожой».
Большие успехи сделала также Робиния, продолжавшая глубоко интересоваться цветами и насекомыми. Каждый день она вылетала вместе с осами на сбор нектара, предпринимала самостоятельные исследования и вскоре стала разбираться в медоносах даже лучше Цинии. Когда Робинии поручили вести уроки цветоведения, Вторые также стали величать ее «госпожой».
Впрочем, и без школы у Цинии, да и у всех остальных было много дел. Маргаритка готовилась к третьей кладке яиц, и по ее просьбе Первые без устали достраивали сот. Благодаря их дружным усилиям тот вскоре вытянулся на всю высоту дупла – от сводов до самого основания. Часть ячеек была отведена под запасы – пергу и мед, но в основном они предназначались под детский сад.
И вот день, которого царица ожидала с таким нетерпением, наконец наступил. Почти две тысячи ячеек, тщательно вычищенных и обработанных прополисом, были готовы принять яички новой кладки. Маргаритка приступила к ней рано утром, сразу после восхода солнца. В сопровождении свиты молодых пчелок из числа Вторых, она вышла на край сота и опустила свой яйцеклад в первую ячейку, постояла несколько секунд, затем не торопясь перешла ко второй и так, одна за другой обошла весь ряд от левой стенки дупла к правой. И в каждой из ячеек осталось на донышке маленькое яичко.
Циния с трепетом и волнением наблюдала за Маргариткой. Неужели эта великая минута наконец наступила? Ее младшая сестра, ее воспитанница стала настоящей царицей, родоначальницей новой большой семьи? А Маргаритка уже возвращалась назад. Она приближалась к ней от дальней стенки дупла, останавливаясь ненадолго возле очередной ячейки. Подумать только, что каждая такая остановка – это появление новой пчелки, новой племянницы! Пройдет совсем немного времени, и из этих яичек выйдут на свет новые цинии, робинии, караганы, энотеры и амфоры и еще многие и многие другие. Уже не десятки, а сотни новых пчелок, усердных работниц и защитниц семьи. Они появятся на свет в гнезде, где наладилась жизнь, где полторы сотни старших сестер готовы позаботиться о них, накормить, защитить, обучить всему необходимому. И кто из них поверит потом, что ничего этого могло бы не быть, если бы она, Циния, не нарушила однажды правила и не посвятила всю свою жизнь маленькой беззащитной пчелке, которая стала теперь их матушкой и царицей?
Так думала Циния, а Маргаритка продолжала свой нелегкий труд, проходя один за другим все новые и новые ряды ячеек. Молодые пчелки из свиты старательно работали крылышками, обвевая ее свежим воздухом. А когда царица останавливалась ненадолго, чтобы собраться с силами, они подносили ей несколько капель питательного маточного молочка. И так длилось час за часом до самого вечера. Солнце уже клонилось к закату, когда царица дошла до самого нижнего края сота. К этому моменту не только она, но и вся ее свита едва держались на ногах от усталости. И тем не менее, Маргаритка была безмерно счастлива.
- Я сделала это! – сказала она Цинии, когда они остались одни. – Я заполнила тысячу семьсот двадцать восемь ячеек! Тысяча семьсот двадцать восемь яиц за один день. Представляешь, какая жизнь у нас начнется, когда все эти пчелки вольются в семью? У меня просто голова кругом идет! Ты даже представить не можешь, как я счастлива!
- Нет, я знаю, что ты чувствуешь, - возразила растроганная Циния. – Знаю, потому что сама чувствую тоже самое. И я хочу, чтобы ты знала: я горжусь тобой, моя царица, и счастлива служить тебе.
А через два дня после Великой кладки на лес обрушилась Великая гроза. То, что в природе творится что-то необычное, пчелы почувствовали еще с утра. День выдался необычайно жаркий. Палило так, как будто солнце решило иссушить всю землю. И ни ветерка! Не шевелилась даже легкая былинка. Тем не менее все Первые вместе с осами отправились собирать нектар. Ведь новых ртов прибавилось, а работников в семье пока было немного, так что старые запасы в гнезде начали уменьшаться. Не смотря на жару, трава на лугу стояла свежая, высокая, и в ней – целое море цветов. Кажется, перелетай от одной чашечки к другой и пей нектар – одно удовольствие, а не работа. Однако, то ли от одуряющего зноя, то ли по каким-то другим причинам дело не спорилось. Тело, словно налилось тяжестью, каждый взмах крылышка давался с трудом. Слетав несколько раз на луг и обратно, Циния совершенно выбилась из сил. Да и другие – как пчелы, так и осы – устали не меньше. Кое-как дотянули до сумерек и вернулись в гнездо.
Вечером желтое солнце спряталось за мутной пеленой, из которой перед самым закатом сгустилась на горизонте темная полоска облаков. Усталые осы и пчелы быстро заснули, а Цинии не спалось. Миновав дозорных, она выбралась из летка на ветку и огляделась вокруг.
Вечер не принес с собой желанной прохлады или дуновения ветра. Было по-прежнему тихо и душно, от цветов на лугу шел густой и какой-то по-особенному сильный аромат. И не было слышно стрекота кузнечиков. Большая круглая луна поднялась над горизонтом. Все окружающие деревья и луг были залиты ее тревожным светом. Откуда-то издалека, от самого горизонта на лес стала наползать чернота. Она была беспросветная и густая, однако чуть ли не каждую минуту разрывалась бледным светом, как будто кто-то огромный бесшумно высекал из воздуха яркие искры.
И вдруг среди полной тишины полыхнула молния на полнеба. На краткие мгновения луг осветился до самого горизонта. Стало светло как днем, и Циния поняла – на них медленно надвигается огромная черная туча. А потом вдруг, ни с того ни с сего на лес обрушился порыв ветра. Он налетел с такой силой, что едва не сорвал и не унес с собой Цинию. Лишь с трудом сумела она удержаться на ветке, а потом поспешно юркнула внутрь дупла. На улице между тем творилось что-то невообразимое. Закачались со скрипом стволы деревьев, с треском стали ломаться сухие ветки. Сильнейший вихрь оторвал от земли и унес под самые облака сухую прошлогоднюю листву. Запахло прелью и дождем. Лунный свет вдруг затуманился. По небу, гася звезды, протянулись черные щупальца облаков. Вот они достали до луны. Она мигнула пару раз сквозь быстро затягивающиеся разрывы и исчезла, словно ее слизнул с неба чей-то огромный язык. На землю упала сплошная непроглядная тьма.
Но длилась она только несколько секунд. Полыхнул ослепительный белый огонь, и прямо над головой раздался такой грохот, как будто небо раскололось пополам. И сразу, без всякого предупреждения на землю сплошным потоком хлынул дождь… А дальше уже ничего не было слышно кроме непрекращающихся ни на мгновение раскатов грома, грохота водяных струй и треска падающих там и здесь лесных великанов. Ветер с такой силой раскачивал верхушки деревьев, что они пригибались к самой земле. В гнезде поднялась суматоха. Тревожно загудели осы, жалобно зажужжали в своих ячейках Вторые, никогда не видавшие такой непогоды и даже не подозревавшие, что она возможна. Некоторые подумали, что дерево вот-вот сломается и в ужасе бросились к летку.
- Все назад, никому не высовываться! – громко приказала Циния. – Унесет ветром, и следов потом не отыщем.
Постепенно все успокоились, особенно когда убедились, что никакого вреда непогода причинить им не сможет. И хотя сот заметно раскачивался вместе со стволом дерева, многие забрались обратно в свои ячейки и проспали до утра.
Утром непогода стихла. О ночной грозе напоминала только мокрая листва, сильный запах дождя, да стволы поверженных деревьев с вывороченными корнями, на которые пчелы то и дело натыкались во время своих полетов по лесу. Впрочем, особенно летать было некому, так как из яичек стали появляться первые личинки. Все Вторые приступили к их выкармливанию, а Первые помогали им своими советами. Работать пришлось всем – и пчелам и осам. А царица подавала пример. Целыми днями она хлопотала по хозяйству - подгоняла одних, организовывала и подбадривала других, раздавала нагоняи третьим. Все вокруг нее буквально кипело. За пределы дупла она теперь даже не выглядывала.
«Друзья и подруги» http://proza.ru/2022/04/03/291