Метапелет

 

   Метапелет - это моя помощница, как 81-летнему старику, выделенная государством бесплатно. Она  работает  в  фирме «Месер», (в дальнейшем я буду называть просто Фирма).  Метапелет  обязана  готовить еду, убрать  комнату и погулять со мною.  Но она мне была нужна, кроме перечисленных услуг, и для  иной цели, а именно: общения.

    Надо объяснить, что недавно, год назад, я пережил второй инсульт, следствие - потеря речи. Я забыл все языки, что знал: английский, итальянский, иврит, украинский, всё, кроме русского.

   После  больницы, где меня поставили на ноги и успешно лечили, я был переведён в шикум (центр реабилитации), в Яффо, на берегу моря. Там провёл я целый месяц, хорошо питаясь, занимаясь лечебной физкультурой и трудотерапией, гуляя по берегу  моря. И я полностью восстановился. 

     Там со мною работала логопед, молодая, красивая израильтянка, по имени Шиф, ни слова не понимавшая по-русски. Но она, не знаю каким образом,  восстановила мой голос, вернее остатки  моего голоса. Тем не менее, я  мог, войдя в столовую, поздороваться: - «Бокер тов!», и - «Ма нишма!».  С этими словами я выписался из шикума.

    Но Андрей сразу записал меня во второй шикум, (назовём шикум2), с целью дальнейшего восстановления речи.  Я ходил в этот шикум2 раз в неделю.  Тоже бесплатно, за счёт государства.Я думаю,  речь плохо поддаётся восстановлению. Логопеды  утверждают, что надо тренироваться, и со временем, не то чтобы совсем пройдёт, но полегчает.

    В  шикуме2  не было ни больных, ни столовой. Вернее, была, маленькая, игрушечная, чтобы стариков, как я, научить сварить кашу, разболтать растворимый  кофе, были тренажёры, словом для стариков.

       Но было несколько логопедов, во главе с важной начальницей. Они все знали  иврит, но не знали русского. Похоже, они впервые столкнулись  с этой проблемой. Они  со всей  серьёзностью подошли к решению,  взяли неделю, чтобы подумать, и, о боги!, разработали технологию, как научить меня произносить слова незнакомого им, но знакомого мне языка.  Мысленно  я хохотал.  Ну ну, сказал себе, посмотрим, какая это технология.


    Но, дежавю, меня пригласила в кабинет логопеда, точно так, как и в предыдущий раз , молодая, красивая израильтянка, но по имени Шир, ни слова не понимавшая по-русски, но дело сдвинулось с мёртвой точки и, набирая ход, пошло.

     Шир оказалась дружелюбной, приятной, улыбчивой девушкой. Мы  с ней объяснялись,в основном на языке жестов. Она прекрасно владела английским, остатки которого я понимал. Она старалась изо всех сил и преуспела.
 
    Постепенно я начал выговаривать русские фразы, которые заранее напечатала Шир, на своём принтере. Она заставляла меня произносить эти фразы и так, и этак, и отбивая такт рукой, и  широко открывая рот, и  медленно произнося по слогам.  Словом заставляла меня успешно трудиться.  Я сам видел и слышал результаты наших опытов.

    Мы с Шир встречались 1 раз в неделю. Этого  было мало. Шир  нашла среди своих коллег  русскую и уговорила  позаниматься со мною частным образом. Написала записку по-английски Андрею. Я её передал, он прочёл её молча. Я ожидал его реакции. Но реакции не последовало.

    Я полагал, что надо бы у Шир узнать, сколько уроков необходимо, сколько это будет стоить, дорого или недорого, и после того решить, можно ли позволить потратить эти деньги. Но, может быть, Андрюша заранее знал, что не стоит на меня тратить деньги и молчал. Грустно. Вообще, Андрей бывает разным: то щедрым, то скупым.

   Подошёл  конец моего пребывания в шикуме2. Мы с Шир расставались тепло и с грустью. Незаметно  мы с нею  сблизились. Шир - это на иврите «песня». Поэтому я подарил ей диск моей оратории  Шир ширим - Песнь песней.

    Так вот, возвращаясь к рассказу, у меня было две метапелет. Первая была из Харькова, Зоя, примерно 70 лет, украинка. Дочь Зои вышла замуж за харьковского еврея, который и привёз тёщу в Израиль. Она  даже не знала иврита. Готовить она умела хорошо, даже пекла вкусные оладушки.

    Мы с ней гуляли в нашем парке, но с ней не о чём было говорить. Интеллекта ноль, культуры ноль, но любила вспоминать о своём огороде,о своём покойном муже, о своих многочисленных  родственниках, и молола, молола, молола. Я  молча слушал  всю эту белиберду. Но, когда узнал, что  метапелет можно сменить, сразу этим  воспользовался.

    Вторая метапелет, Таня, на вид  65 лет, оказалась  москвичкой, интеллектуальной  дамой, бывшим  модельером, гордилась знакомством со Славой Зайцевым.  В  Израиле живёт 20 лет, никогда и нигде в Израиле не работала, иврит изучила и знает, но муж умер 5 лет назад,  сын возвратился в Россию, а она осталась. Несмотря на, что она получает пенсию за мужа, 5000 шк, ей не хватает, и она  работает в  Фирме. 
         
    Я сообразил, что с моим разговором, через пень колоду,  не смогу многое  объяснить из прошлого, и дал ей прочесть  мои воспоминания.  Мои рассказы ей  понравились. Она узнала, что и я не лыком шит, и перестала изображать из себя московскую примадонну.
 
    Мы  начали нормально общаться. Но я то жил в Киеве, в Украине, хотя родился в Москве. Тут, как говорил Достоевский, запятая. Я обнаружил, что она плохо относится к Украине. Очень  плохо. Совсем, как путинские прогандоны, как соловьёвские мудазвоны.

    Я  вспомнил  мою тётку, живущую в Москве. Это было давно, при Советской власти. Та тоже была вечно недовольна Украиной. Мол украинцы вывозят всё из Москвы, самим не хватает.  В Киеве тогда, например, апельсинов или бананов было не достать. А ананасов мы совсем не видели.

    Но Таня не любила украинцев по другой причине. (Впрочем, это мои домыслы). Она как-то обмолвилась, что  муж её после войны долго гонялся за бандеровцами, я заключил, что он служил в НКВД, и, не исключено, убивал. Впрочем,  фактов я не знаю,  повторяю, это мои домыслы.
 
    Но мне это не понравилось.  Я  рассказал ей, что бандеровцы воевали  за свободу Украины, против Гитлера, их тоже расстреливали в Бабьем Яру.  Она  не поверила, возмутилась, накричала на меня, и с тех пор, называла меня бандеровцем. Мне же было только смешно.

    Таня как-то рассказала, что муж её, будучи в Союзе, работал на  израильскую разведку, (это мои домыслы), но  прогорел и вынужден был бежать в Израиль, вместе с Таней и сыном. Государство обеспечило его статус. Они  не бедствовали.
 Я  посчитал, что он был гораздо старше Тани, может старше меня. (Это мои домыслы).

    Тем не менее, условились политики не касаться. У нас было много тем для обсуждения. Например, ей нравился Веллер, Д.Быков, Акунин, и мне тоже. Потом я дал ей послушать мою музыку, и она с удовольствием слушала. Но главное,  я  говорил, и она меня понимала.

     Я перестал бояться отвечать на телефонные звонки, собеседники меня понимали, хвалили - мол, как хорошо стал говорить, очевидный прогресс.  Она даже спрашивала у меня, как у старого бандеровца, как дела в Украине, чтобы я мог поговорить.

    Поскольку  Андрей и Лиза были  заняты  на работе, Таня  сразу взялась выполнять мои просьбы: починить разбившиеся очки, купить кастрюльку, маленькое зеркало, починить кроссовки и пойти в банк, чтобы проверить, сколько денег осталось на моей карточке.

     Я строил  далеко идущие планы: как-то подкоротить синие джинсы и превратить их в шорты, заменить резинки  в жёлтых шортах, но не успел.

    Оказалось, что я, как пожилой человек, вдобавок переживший эвакуацию, имею много прав.  Таня связалась с нашим соц.работником, Ольгой, чтобы та оформила разрешение на покупку вещей для меня: - холодильника, одежды.
 
    Таня устраивала меня и с точки зрения приготовления пищи. Она аккуратна, привычна  к чистоте. У нас  посуда моется  в  машине 1 раз  в день,  и  часто грязная мокнет в раковине. Таня  перед  готовкой перемоет грязную  посуду  руками, а  потом  уже  готовит.

     Она очень хорошо готовила.  Она  приучила  меня  к мясу, часто  повторяла: мужчина не может без мяса. И ещё повторяла: мужчина должен много есть, но с этим я был категорически не согласен. Таня сама покупала на своём рынке продукты: тушёнку из индюка, фрукты и многое другое, и приносила мне.

    Но Андрей был  недоволен. Ему Таня сразу не понравилась. Она не поняла наших отношений с Андрюшей. Таня, видимо, решила, что у нас с  Андрюшей  какие-то  противоречия, в т.ч. денежные.
 
    Но это не так,  у нас с Андреем полное и абсолютное доверие. Я дал ему доверенность на все денежные операции, которые он захочет произвести в будущем.

    Я люблю его, я вижу в нём своё  продолжение,  готов помогать ему во всём, как готов был и помогал в детстве.  Даже если он захочет отправить меня в дом стариков, я согласен.  Другое дело, что после второго инсульта, у меня участились приступы немотивированной злобы, за которые стыдно и хочется извиниться.
 
    Но случилась эпидемия коронавируса.  Угроза заражения людей, и в первую очередь стариков.

     Андрей  справедливо указал мне, что поскольку Таня работает с несколькими стариками, бывает в домах престарелых,  ездит в автобусах, запросто  может заразить меня. Я согласился с  его доводами, и отказался от Тани.

    Я подумал, вот-вот объявят карантин, и деятельность метапелет  будет прекращена. 

    Андрей сказал, и я согласился с ним, что в условиях карантина, мы должны действовать, как единая семья.  Источники  дохода кардинально уменьшились. Он  пришёл в  Фирму и оформил на Лизу работу, что для меня выполняла метапелет: - поскольку Фирма платит, деньги должны оставаться в семье.

    Незадолго до начала карантина со мною произошёл странный случай. Я пошёл в банк, чтобы снять с карточки деньги, но зазевался, и автомат зажевал мою карточку.  На ту беду была  пятница, вторая половина дня, все работники банка ушли, конец работы.

     А  завтра - шабат.  А после объявили карантин.  Моё отделение банка не работает. Я остался без карточки, но это не страшно, Андрей может снять с моего счёта. Ведь  мы - одна семья.

    Эпидемия  развивалась,   я строго выполнял условия карантина: не выходил из дома, даже на прогулку.  Андрей и Лиза  выходят  за продуктами.  Всем  пенсионерам еженедельно начали выдавать коробки с замороженой едой (вполне съедобной).

     Таким  образом я вполне обеспечен едой. Я не успеваю съесть всё. Весь холодильник  забит коробками. Я гуляю в маске и в перчатках.
               
    Сегодня  в моё окно заглянул попугай и разбудил меня, напомнив, что этот  день, 17 мая, - день  моего рождения. 82 года - срок немалый, пора и честь знать.  Я боялся, что все забудут об этом, но Андрей поздравил меня, а я выразил желание выпить  джин с тоником.

     И вечером мы будем пить, как пили  в старые времена.  Жаль, что я не могу разговаривать, как прежде, демоны  инсульта запечатали мои уста, и  тоскую  о  минувших временах красноречия.
 
    Андрей исполнил моё желание в точности.  Мы пили  джин с тоником, как в старые времена. И говорили, много говорили и о многом. Я не молчал, я разговорился. Мы  затронули много тем, обсудили много вопросов. Мне было очень интересно.

     В конце Андрей упомянул о необходимости нам разъехаться. Меня, как обухом по голове ударило. Он  произносил какие-то слова, но я не слышал ничего, пробормотал, типа: «я понимаю, как скажешь», и скрылся в своей комнате.


    Я с тоской подумал, что карантин вот-вот кончится, и мне придётся привыкать к новой жизни в доме престарелых в Герцлии... Но привыкну  ли?


    Я закрываю глаза, и тотчас встаёт картина:  наш дом в Слободке, мы с Мариной сидим на берегу озера, где плещется маленький Андрюша.  Он купается долго, посинел весь, кожа покрылась пупырышками, никак не хочет вылезать.  Мы кричим с берега: - «Хватит, ты ведь замёрз! Вылезай!».


     Наконец он не выдерживает, выскакивает на берег к Марине и кричит: - «Холодно!». Марина заворачивает его в полотенце, вытирает его насухо, трёт, а он всё вопит: - «Холодно!». Марина прижимает его маленькое тельце к себе и говорит: - «Прижимайся  теснее!».
 

      Мы вместе  прижимаем  ребёнка,  и  он наконец-то ощущает тепло и произносит ту самую фразу, которую мне не дано забыть: - «Марина, дедушка,  давайте никогда не будем отжиматься!».
 

    Прошло время, Марины давно нет, Андрей вырос, а  я  всё  чаще вспоминаю то солнечное утро, и голос маленького Андрюши: -  «Марина, дедушка,  давайте никогда не будем отжиматься!».

Тель - Авив, май, 2020г