Глава 9.
Возвращение в Волгоград.
В 1960 году вышел указ Хрущева о сокращении армии на один миллион двести человек, т.н. «хрущевская демобилизация» и потихоньку офицеров начали увольнять. К тому времени у мужа Федора начались проблемы со здоровьем и он попал под этот указ. В этом сокращении был, конечно, минус – офицер лишался военной пенсии, но и плюс- государство обязалось дать офицерам квартиру, правда не в Москве и Ленинграде и не в приморских городах.
И так в 1965 году мы уехали с Урала и вернулись в Волгоград, поближе к моей сестре Людахе и ее семье. Квартиру нам сразу не дали, а поставили в очередь. Два года мы жили вместе с семьей Люды, в одной комнате – они втроем с сыном Димой, в другой – мы втроем с сыном Колей. Мы с Людахой всегда хорошо ладили, а наши мужья спустя некоторое время уже с трудом переваривали друг друга. Все по Булгакову: «Хорошие люди москвичи, но квартирный вопрос испортил их». Но нам с Людой было хорошо, наши сыновья дружили. Диме (Людиному сыну) было 7 лет, Коле пять. И однажды они нас здорово напугали. Мальчишки убежали на прогулку и вдруг возвращается один Дима.
-А где Коля?
-Не знаю, он куда-то пошел.
И мы побежали его искать. А тогда наш Кировский район еще не был сильно застроен, хрущевки только начинали строиться, в основном в районе были частные дома. Сынок отошел от двора и заблудился. Мы побежали в милицию. К счастью, через несколько часов нам его привели. Он встретил по дороге женщину, та удивилась, что маленький мальчик идет один, плачет, взяла его и привела к себе домой. Напоила чаем, он рассказал, что папа военный, спокойно поговорил с женщиной и ее мужем и очень им понравился- он был спокойный, веселый. Через несколько часов она с милиционером привела нам Колю:
-Нам так понравился ваш сынок, что мы были бы не против его усыновить.
Мы были счастливы, что сынок нашелся, поблагодарили добрых людей, но сказали, что он нам тоже нравится.
В то время полагалось устроиться на работу в течение месяца, чтобы не прервался стаж. Я могла устроиться в Волгограде на любой из крупных заводов. На крупнейший металлургический комбинат Красный Октябрь, на машиностроительный завод Баррикады. На заводе Баррикады работала моя одногруппница Тонька Горбунова. Этот завод выпускал пушки и другую продукцию оборонного назначения и на нем имелось небольшое мартеновское производство. На территорию завода не пускали, Тонька вышла ко мне на проходную и я рассказала ей свой послужной список: 10 лет работы на НТМК, проехала все заводы на Урале и на Украине. Подруга ушла и через десять минут ко мне на проходную вышел главный энергетик завода. Он выслушал меня и сказал:
-Вы нам подходите, мы вас берем в лабораторию.
И тут я немного обнаглела:
-Но у меня есть условие.
-Какое?
-Возьмите моего мужа военпредом.
А военпред (военный представитель) в советские времена на оборонном заводе – это была должность блатная и хлебная. Это был независимый от производителя контролер заказчика (военного ведомства) на производстве, легальных аналогов которому в гражданской промышленности не было.
-Нет, извините, мы вашу просьбу удовлетворить не можем.
На Красном Октябре работал мой сокурсник Толька Соболев и этот завод наиболее подходил мне по профилю. Толька привел меня в теплотехническую лабораторию и я познакомилась с ее заведующей, она показала документы, расчеты и у меня волосы встали дыбом. Расход топлива на тонну стали был превышен в несколько раз. А в этом вопросе я разбиралась досконально. Как раз перед моим отъездом с Урала заводы стали переводить с топлива мазута на газ, что давало очень большую экономию на тонну стали. И мы с руководителем лаборатории Ключеровым объехали все заводы Урала, Украины, я видела работу всех лабораторий этих заводов.
И вот здесь я вижу, что в результате просчетов, нарушений этот расход топлива превышен. И когда Толька Соболев привел меня к начальнику центральной заводской лаборатории (ЦЗЛ), я все это ему изложила. Он меня внимательно выслушал:
-Хорошо, мы вам позвоним.
На следующий день звонит мне Толька Соболев:
-Ты что, дура, наделала?
-А что такое?
-Зачем ты рассказала начальнику ЦЗЛ про неправильный расход топлива? Ведь его жена заведует теплотехнической лабораторией.
-А я врать не могу.
Так меня не взяли на второй завод.
Еще одно вакантное место было в институте хим-нефте-аппаратуры на Мамаевом Кургане, там я проработала год. В то время как раз потребовалось проектировать новое оборудование – активно развивалась химическая промышленность, нефтедобыча. Мне пришлось участвовать в теплотехнических расчетах специальной ноги для платформы для нефтедобычи, которые ставили на Каспии. Еще вспоминается теплотехнический расчет аппарата для плавки стали, который на завод Красный Октябрь прислали из Японии. Аппарат был предназначен для работы на улице и надо было рассчитать, как его стенки выдержат перепады температуры зимой и летом в нашем резко континентальном климате. Это была очень нелегкая работа. Во-первых, срочная – у нас было всего два дня. Во-вторых, в течение почти десяти лет работы на заводе мне не была нужна высшая математика. В работе мастера были необходимы четыре действия арифметики, а в теплотехнической лаборатории я в основном снимала параметры на печах, рассчитывала тепловые режимы, расход топлива и т.д. А в данном случае требовались некоторые навыки проектирования. Но я напряглась, подняла свои лекции по вышке (высшей математике), вспомнила формулы. Со мной сидел старший инженер и почти за двое суток работы мы все-таки произвели необходимые расчеты.
Еще вспоминается, как мне выписали командировку в Москву для того, чтобы я привезла различные чертежи. И в НИИ машиностроения я встретилась со своими одногрупниками. Радость, объятия. И пока мы сидели гоняли чаи, ребята откопировали мне кипу чертежей, тогда это делали с помощью специальной синьки. И мы встретились с Юркой Ефремовым, который был немного влюблен в меня в институте и учил кататься на велосипеде на Воробьевых горах. Вспомнили нашу студенческую свадьбу, которую мы отмечали у него в квартире – просто, весело, танцевали, веселились до упаду. Я танцевала со всеми нашими парнями – Юркой Ефремовым, Ваней Матюшкиным, потому что Федя совсем не умел танцевать. Все наши ребята после окончания института не выехали дальше Садового кольца, все в основном остались в НИИ-сидели, рассчитывали, проектировали. И они открыв рот слушали мои рассказы про заводскую работу, НАСТОЯЩЕЕ БОЛЬШОЕ ДЕЛО.
С нашими ребятами я встретилась еще раз на 20 лет после окончания института в 1977 году. Все были очень рады, смеялись, рассказывали разные истории. Юрка рассказал, как его послали в командировку в Индию, он набрал там чертежей. И на пути в гостиницу решил искупаться в Ганге, а портфель с чертежами оставил на берегу. И у него утащили портфель. Дома, конечно, был скандал, его понизили в должности, но хорошо, что не выгнали с работы.
Еще обсуждали интересную историю, говорящую о превратностях жизни. За одной из девчонок – очень красивой- в институте ухаживали и добивались ее расположения двое ребят. Один- высокий и красивый, другой – маленького роста, но умный. И она сказала высокому – переплывешь Москва-реку- выйду за тебя замуж. Он переплыл и они поженились. А на встрече выпускников они рассказали о своей жизни. Маленький защитил диссертацию, стал доктором наук. А высокий и красивый остался мастером на заводе. Вот такие превратности жизни.
В институте хим-нефтеаппаратуры я проработала год, меня собирались повысить, дали должность старшего инженера. Но подрастал мой сыночек Коля, ему исполнилось 7 лет, осенью он должен был идти в школу. А работа была удаленная, я уезжала из дома в 5 утра, возвращалась около семи.
Я решила, что мне надо быть поближе к сыну. И вот как-то, пролистывая газеты, я увидела объявление о том, что в химико-технологическом техникуме в нашем Кировском районе требуется преподаватель черчения и решила сходить узнать, что к чему. Моя начальница Клавдия –прямая женщина, которая очень хорошо ко мне относилась, сказала мне:
-Ты что, дура? Ты представляешь, куда ты идешь?
-Ну может не до конца представляю, но думаю, что справлюсь.
-Ладно, иди. Если не получится, придешь, возьмем тебя.
Дело было летом, нас сидело двое пришедших по объявлению, я и еще мужчина-учитель черчения из какой-то школы. Собеседование проводила завуч – Коршунова Нина Гавриловна. Впоследствии мы с ней стали если не друзьями, то всегда находили общий язык. Она сразу поняла, что перед ней хорошая рабочая лошадка. К тому же такой послужной список – 10 лет работы на металлургических заводах. И она выбрала на эту должность меня, хотя у меня и не было педагогического образования.
Впоследствии директор Старцева меня несколько недолюбливала, т.к. не она приняла меня на работу и она бы предпочла на эту должность мужчину. Но Коршунова была человеком на своем месте – руководителем до мозга костей. И она, видно, поняла, что если она поручит мне работу (уроки, планы, отчеты, классное руководство), у нее никогда не будет болеть голова, что что-то не сделано.
В конце лета я вышла на работу и меня ожидала интересная встреча. Преподаватель, к которому меня привели знакомиться (председатель технической комиссии) внимательно посмотрел на меня и спрашивает:
-Кальянова Раиса?
-Да, а откуда вы меня знаете? Я-то уже была Еременко.
-Немцов Борис Николаевич.
И я вспомнила его. Он был фронтовик, преподавал у нас черчение в 16 школе в 7 классе. Начертив что-нибудь на доске и повернувшись к классу, он спрашивал нас
-Помаете? Помаете? (понимаете?)
И мы радостно кричали:
-Поймаем, поймаем.
Потом он очень сильно проштрафился – получил зарплату всех учителей школы и прогулял ее за Волгой с какой-то дамой. Ему повезло, что его сестра была завучем школы. Деньги учителям возместили, а Немцова потихоньку уволили, не поднимая скандала.
И вот спустя 20 лет мы встретились и я начала работать под его руководством.
Человек он был непростой и уже после второго урока я это поняла. Кто-то из учеников начертил на кульмане карандашом закорючку. Он вызвал меня и стал орать. Я спокойно подождала, когда он замолчит и сказала ему:
- Вы знаете, Борис Николаевич, я хорошо слышу.
Развернулась и ушла. И как бабушка отшептала, он больше никогда не повышал на меня голос, хотя на других орал очень часто.
Вообще моя заводская закалка, а может, еще и военная закалка очень мне помогла по жизни. Я никогда никому не давала унижать свое человеческое достоинство, но при этом всегда понимала, что выполнять свою работу нужно на 101 процент. И, наверное, самое большое счастье моей жизни было в том, что, кем бы я ни работала, моя работа мне всегда нравилась. Я всегда с удовольствием шла на работу и с радостью шла домой. И это первый рецепт счастливой жизни. А второй рецепт – это никогда никому не завидовать. А зависти в нашем педагогическом коллективе хватало. Но обо всем по порядку.
Работа с учащимися всегда основана на двух китах: ты должен хорошо знать свой предмет и уметь его преподавать и должен держать дисциплину в классе. И на первых порах находились ребятки, которые хотели проверить меня «на прочность». Как-то раз я объясняю группе урок. Пишу на доске задание, стоя спиной к классу. И вдруг вижу, как в доску недалеко от меня влетает ножичек. Я спиной почувствовала, что класс замер в ожидании: что она сделает- заорет, побежит жаловаться к директору? Я не задрожала, не остановила объяснение и спокойно довела объяснение до конца. И я поняла, кто это сделал. В группе был парень из Калача, бывший детдомовец. И когда прозвенел звонок с урока, я сказала:
-Все могут быть свободны, а ты останься.
-И что ты этим хотел доказать? Я работала с уголовниками на заводе, много что повидала.
В общем, мы поговорили с ним «за жизнь» и после того хорошо понимали друг друга.
В первый же год помимо учебной нагрузки мне дали классное руководство. А это была самая неблагодарная работа, от которой все отпихивались. Платили за нее 10 рублей в месяц (при средней зарплате 100-150 рублей), а заниматься с ребятами приходилось очень много, это были вчерашние школьники, многие приехали из деревни. Я помню, как мы с Колей (ему было 7 лет) как-то пришли в общежитие техникума. Мне надо было пройти по комнатам, посмотреть, чем занимаются мои студенты, как учатся. И вот мы прошли два этажа, надо идти выше, а он сел и говорит:
- Я дальше не пойду, я устал.
- Ну как же не пойдешь, Коля? Надо.
И как-то я его убедила, пошли с ним дальше.
В техникум я пришла в 1966 году и проработала там до 1986 года сначала преподавателем черчения, а в дальнейшем совмещала преподавание с руководством методической комиссией. В моем подчинении было 10-12 человек, преподающих технические дисциплины.
И вот я первый год работаю в техникуме, мне дали группу классного руководства и я с энтузиазмом взялась за дело. Мне 35 лет, я полна сил, мне хочется все сделать интересно. И в классные часы я вкладывала свою душу. И сейчас, спустя 50 лет, эти «ребята и девчата», чуть повзрослевшие, вспоминают, как на первом классном часу я показывала им документальный фильм «Увидеть красоту» о природе, как красивы облака, деревья, капли росы на цветах. И мы настолько подружились с этими ребятами, что они тоже оказали мне помощь в трудной ситуации.
В техникуме был хулиган-второгодник Нищеред, с которым уже не справились другие преподаватели. И вот я первый год преподаю, а его поместили в мою группу. Я нашла с ним общий язык так же, как с другими ребятами, но изменить его мировоззрение я уже не могла.
29 октября мы с группой проводили классный час, посвященный дню рождения комсомола. Приехали родители учеников (многие из деревень) и ребята показали им химические опыты, рассказали о своей учебе, потом все вместе играли в «ручеек» и пили чай.
А на следующее утро ко мне в кабинет влетает завуч:
-У нас в техникуме ЧП.
-Что случилось?
-Нам позвонили из милиции. Вчера Нищеред после вечера в техникуме убил человека.
Оказалось, что он вернулся домой, пошел к знакомому, который торговал водкой, бывшему фронтовику и вот … на почве совместного распития спиртных напитков.
Но я не чувствовала за собой никакой вины, т.к. на вечере в техникуме не было ни капли спиртного.
Мама этого студента на суде начала кидаться на меня и кричать:
-Это вы во всем виноваты, вы его неправильно воспитывали.
И вот тут я увидела, что собой представляют девчонки из моей группы, какие они справедливые и смелые. Они встали между мной и этой женщиной и начали кричать на нее:
-Раиса Семеновна здесь ни при чем. Это вы его так воспитали.
Группа следователей разбиралась в этом деле. И по итогам директору техникума и завучу вынесли выговор, а мне не было сделано никакого порицания. Видимо, они учли, что я молодой преподаватель, без опыта работы. И, самое главное, что я действительно с ними занималась и внеклассной работой в том числе.
Но самое главное, конечно, это была моя работа с ребятами на уроке. И здесь я сразу установила свои правила и требования, которых придерживалась все годы работы в техникуме.
Группу делили на две подгруппы и два преподавателя вели занятия. Мы вели параллельно с Борисом Николаевичем Немцовым. Он не очень напрягал себя, отдавал ребятам чертежи домой и ребята из его подгруппы убегали, как только прозвенит звонок с урока. Они довольные заглядывали к моим «Вы еще сидите? А мы уже побежали». А я не разрешала своим ребятам уносить домой чертежи. Они должны были закончить работу сами в классе. А черчение – это очень трудоемкий процесс. Не успели вовремя, значит, приходите в свободное время, становитесь за кульман и чертите. И ребята уже знали, что они должны все сделать сами. И приходили после уроков, но и мне надо было приходить вместе с ними. Зато когда пришло время сдавать диплом, чертить технологические схемы в конце четвертого курса, то моим ребятам уже это не было трудно. А ребята из подгруппы Немцова приходили к моим, вздыхали и говорили «Да, мы над вами смеялись тогда, а сейчас нам так трудно». Но конечно мне приходилось напрягать себя, идти в техникум в свое свободное время, если я назначила консультацию даже одному учащемуся. И тройку у меня тоже надо было заработать.
В основном ребята это знали и понимали, но встречались некоторые учащиеся, которые считали, что все можно купить, в том числе и оценки.
В 70-х годах в нашем обществе уже начиналось разложение, в магазинах пропадали продукты. На прилавках стояли банки с березовым соком и консервы «Завтрак туриста», а мясо, масло, сосиски продавались из-под прилавка нужным людям. И торговые работники, проще говоря «торгаши» становились самыми уважаемыми людьми. Пришли ко мне две студентки сдавать задолженность по механике. На руках и в ушах золото, а знания на нуле. А я 20 лет ходила на работу в одном костюме, сшитом из офицерского зеленого сукна (кофточки, конечно, меняла). И вот они смотрят на меня – золота на мне нет, одежда простая. Я слушаю ответы, подготовка на нуле и я спрашиваю их:
-А кем у вас работают родители?
И одна из них гордо отвечает мне:
-Моя мать продавщица на Бекетовском базаре. А Бекетовский базар был местом, где в начале 80-х можно было купить мясо, пропавшее из обычных продуктовых магазинов.
Но на меня это никак не подействовало:
-Идите учите, выучите - придете.
А ко мне прибежала завуч:
-Ну поставь им, что тебе стоит, эта механика им вообще не нужна.
-Нет, пусть идут учат.
Они ушли, а потом я увидела эту сумку в кабинете завуча.
Еще вспоминается родительница одного учащегося. Она пришла ко мне накануне нового года – 29 или 30 декабря и попросила выйти из кабинета в коридор.
-Я вас попрошу написать характеристику моему сыну.
-Что за характеристика, куда ее надо предъявить?
-В милицию.
А я знала, что ее сын попался в составе банды, воровавшей мотоциклы.
-Я напишу то, что есть на самом деле – как учится, поведение.
Учился он на тройки, поведение тоже было не ахти.
И она ставит на подоконник сумку, наполненную продуктами, оттуда торчит палка копченой колбасы, пахнет мандаринами:
-Вот я хочу поздравить вас и вашу семью с новым годом.
А в магазинах в это время шаром покати, не то, что сейчас- есть все, были бы деньги.
-Заберите, я это не возьму.
И она ушла, пошла к кому-то из завучей и они написали ей то, что надо. Но я уважала себя за то, что я никогда и никому не поставила незаслуженной оценки, даже тройки, у меня никогда не было любимчиков и никогда я не брала никаких подношений.
И, видимо, настоящая награда-это встречи спустя много лет с учениками, которые не только узнают меня, но даже признаются в любви.
Недавно мы с дочкой встретили в дачном автобусе женщину:
-Здравствуйте, Раиса Семеновна. Вы меня помните?
-Здравствуйте, Вы у меня учились?
-Да.
-В каком году закончили?
-В 1978. Мы вас боготворили, потому что вы были справедливым и строгим педагогом, мы очень хорошо знали ваш предмет.
И это, конечно, очень и очень приятно.
А «девчонки» из моего первого выпуска, с которыми я до сих пор встречаюсь (они приглашают меня на встречи), говорили мне:
-Раиса Семеновна, мы всегда хотели быть на вас похожей – как вы выглядите, как одеваетесь.
И это немножко смешно, потому что двадцать лет я проходила на работу в одном костюме. Но зато каждую неделю я ходила в парикмахерскую и делала прическу. Я где-то прочитала воспоминания Александры Коллонтай, нашей первой женщины-дипломата. И вот она говорила, что у женщины всегда должна быть в порядке прическа. Это придает ей уверенность в себе. И я ей как-то поверила. Но у меня еще был один секрет (свой собственный)- я всегда улыбалась и никогда никому не завидовала. Причем это не была приклеенная улыбка, просто я была довольна своей жизнью, работой. У нас были такие преподаватели, которые, слыша звонок на урок, начинали страдать:
-Ой, опять идти к этим дебилам.
А я такими категориями не мыслила и знала, что всегда найдется какое-то количество ребятишек, у которых горят глаза и работала на них. А таких страдающих мне всегда было очень жаль, ведь это издевательство и над собой тоже - ходить каждый день на нелюбимую работу. Я не любила ходить в преподавательскую еще по одной причине. Довольно распространены там были такие разговоры:
-Я недавно купила себе темно-коричневую стенку.
Стенкой называли тогда длинный шкаф, в котором были и горка и книжный шкаф, и платяной.
-А у меня уже такого цвета была, теперь надо покупать другого цвета.
И никогда они не были довольны. А я подготовила под стенку стену в своей квартире, а потом надо было учить сначала Колю, потом Анюту, так и не дошли до стенки руки.
Но я, повторю, была довольна своей жизнью, работа с ребятами мне нравилась, а к материальному я еще с войны не была сильно привязана душой.
Случалось мне проявить свой характер и в борьбе за справедливость на разных фронтах.
Как-то меня с учащимися послали на овощебазу перебирать картошку. В советские времена была такая практика, когда учащихся снимали с уроков и посылали спасать урожай или на овощебазу или на поля. И вот я наблюдаю, как ребята таскают огромные сетки из одного конца хранилища в другой. А рядом – транспортер. А пройдя из одного конца базы в другой, я замечаю, что с черного хода подъезжают машины и в багажники отгружают сетки с отборной картошкой.
И вот я спрашиваю у работников базы:
-Почему не работает транспортер и студенты таскают мешки на себе?
На что работники базы отвечают мне:
-Ваши студенты набрали полные сумки картошки и тащат их в автобус.
Тут я не стерпела:
-В автобус никто не пронесет ни одной сумки. Вы лучше ответьте, почему у вас к черному ходу подъезжают машины и загружают полные багажники отборной картошкой, когда мы перебираем эту гниль?
А, надо сказать, что загружались там, видимо, не простые инженеры и врачи.
Работники овощебазы испарились, а через 5 минут ко мне подходит мужчина внушительного вида:
-Вы знаете, кто я?
- А зачем мне это знать?
-Где вы работаете? В химико-технологическом техникуме? Вы там больше работать не будете.
Ну я его не очень-то сильно испугалась. Но на следующий день в техникуме меня вызывает завуч Коршунова:
-Раиса Семеновна, в чем дело? Зачем вы наводите порядок на овощебазе?
-Почему они не обеспечили ребят работающей техникой, а заставляли таскать мешки на себе? И почему обвиняли в воровстве, хотя сами вывозили картошку машинами?
-Раиса Семеновна, вы неисправимы.
Однако положительным моментом этой истории было то, что больше на овощебазу меня не посылали.
Но бороться и отстаивать свое мнение мне приходилось еще не раз.
Говорят, что педагогические коллективы – самые неприятные. Интриги там, конечно, не такие, как в Большом театре, но тоже присутствуют.
Когда я проработала в техникуме около 10 лет, меня вызвала завуч Коршунова и сказала, что меня просят сходить на урок к преподавателю из энергетического техникума и оценить ведение урока. Я знала этого преподавателя, он был хорошим специалистом в своей области, написал учебник по сопромату, который получил медаль на выставке. Директор техникума его не любил за ершистый характер и хотел от него избавиться. Видимо, и зависть там тоже присутствовала. Я посетила урок и увидела, что предмет излагается грамотно, но дисциплину преподаватель не держит. И я об этом написала свой отзыв. Директору техникума отзыв не понравился, он мне сказал:
-Напишите другой отзыв.
-Какой?
-Что он плохо знает предмет, плохо ведет занятие.
-А я что вижу, то пою. Предмет он знает хорошо, он написал по нему учебник, который получил на выставке в Москве медаль. А про дисциплину я написала.
-Подумаешь, серебряную медаль.
-А у вас есть золотая?
Он понял, что меня не переубедить. Я решила, что вопрос закрыт. Но тут меня вызывают в райком партии. Дама из отдела образования держит в руках мой отзыв:
-Ну перепишите этот отзыв, что вам мешает?
-Я не буду переписывать, я написала то, что видела
И я снова решила, что вопрос закрыт. Но вдруг спустя месяц меня вызывают в обком партии. Я прихожу в отдел образования, вижу -сидят двое чиновников и дама из райкома партии, с которой мы уже общались. Один из чиновников обращается ко мне:
-Вы были на уроке у такого-то?
-Да, была.
-Напишите нам отзыв.
-Я его уже писала, он у этой дамы.
Тут дама из райкома начинает «крутить хвостом»:
-Я его забыла.
Чиновник требовательно заявляет мне:
-Напишите нам его снова.
-А я отзыв по памяти не пишу, только по факту посещения урока.
Не добившись от меня согласия, со мной распрощались. А мстительный директор нашел более сговорчивого преподавателя для анализа урока и все-таки уволил неугодного преподавателя. Вот такая история.
За двадцать лет моей работы в техникуме я не нажила ни одного врага. Этому помогали мои три основных принципа:
1. Делать свое дело честно.
2.Нас не трогай, мы не тронем, а затронешь – спуску не дадим.
3.Никому не завидовать.
Но все-таки отдельные члены моей комиссии (это что-то наподобие кафедры в ВУЗе) как-то пошли на меня жаловаться к Коршуновой.
Дело в том, что у меня всегда было больше всех часов. Часы – это чистая зарплата. Мне надо было растить и учить двух гавриков. Но кроме этого у меня была малооплачиваемая нагрузка, занимающая много времени- классное руководство, руководство различными методическими комиссиями. И поэтому при распределении нагрузки я с чистой совестью брала себе наибольшее количество часов. Это не понравилось одной даме из моей комиссии – Барашковой. Как ни смешно, это была дочь директора мясокомбината с очень большим «нижним бюстом». Она возглавила делегацию недовольных, в которую включила Руденко- взрослого теленка, его всегда было легко уговорить и еще одного преподавателя. И они пошли к Коршуновой требовать часы:
-Нам нужна еще нагрузка.
-А где я вам возьму часы? Лишних нет.
-А вы возьмите у Раисы Семеновны, у нее много.
Коршунова вызывает меня и говорит:
-Раиса Семеновна, приходила группа недовольных, просили часы.
Я твердо отвечаю:
-Я свои не отдам.
-Да я не прошу вас отдавать ваши часы. Вы просто отдайте Барашковой свои дневные группы, она ездит из центра города, чтобы ей не ждать вечерние группы. А себе возьмите ее вечерников, вы же близко живете, вам удобнее будет прийти.
-Хорошо, так я согласна.
Таким образом и волки оказались сыты и овцы целы, все таки Коршунова была талантливым дипломатом. А коллеги-преподаватели потом вспоминали:
-Видим, Раиса Семеновна побежала на обед домой, потом через полчаса бежит обратно в техникум, значит через пять минут звонок. И так до самого вечера.
Но я все-таки находила время и для дома и для любимых деток и на занятия для души.
Летом у меня был большой отпуск – около двух месяцев. И лет пять в конце 70-х я летом устраивалась на работу в экскурсионное бюро, водила экскурсии по городу, на панораму Сталинградской битвы, на Мамаев Курган
Я прочла очень много материала по Сталинградской битве. Что-то подыскивал мне сынок, Коля, он уже был старшеклассником и находил в библиотеке интересный материал. В то время приезжало очень много экскурсий. Люди ехали на теплоходах, на автобусах. И обязательно посещали Мамаев курган – главную военную высоту России. Бывало, на Мамаев курган я водила несколько экскурсий в день. Помню, как удивлялись соседи:
-Как вы по такой жаре ходите на Мамаев Курган, да еще без головного убора, да еще несколько раз в день?
Но мне нравилось, было интересно, да еще и подработка.
Когда я рассказывала о войне, люди удивлялись:
-Вы так интересно и эмоционально рассказываете, как будто сами участвовали в Сталинградской битве.
А я, глядя с Мамаева Кургана вниз, на город, видела Красный Октябрь, где мы жили до войны, вспоминала войну, наш отъезд в эвакуацию по горящей Волге. Вспоминала отца. Это, наверное, и придавало моим рассказам такой эффект.
http://proza.ru/2020/06/23/1798