Три года он рыскал по социальным сетям, разыскивал Агнию. Двадцать лет о ней думал. С того самого последнего утра, когда стоял у подъезда, а она уходила, махала рукой и улыбалась, все равно улыбалась, а второпях заколотые волосы светились нимбом в утренних лучах.
Их история была стремительной, мучительной и прекрасной, повторить ее не хватило бы сил. Желания, наверное, тоже. Но двадцать лет при мысли о ней постанывало его сердце, и сладко сжимался пах.
Сети ничего не приносили. Агний было немного, и все не те. Странная, похожая на кошачью лапку, фамилия всплывала, но в сочетании с иными именами. Значит, нигде не зарегистрирована? Странно, удивлялся он. Такая самоуверенная личность, всепобеждающая, звезда златокудрая. И при возможности не засветилась на весь мир?.. Сколько ей теперь? Пятьдесят три?.. Бабушкин возраст. Зачем искать бабушку?!.. Но представить Агнию в морщинах, с обрюзгшими щеками и вислой грудью под вязаной кофтой, не получалось.
Он знал, что Агния в свое время вышла замуж, что выбрала приличного парня из приличной семьи – не ему чета. Родила детей, сделала карьеру. Партизанские сведения доходили случайно, ни с того ни с сего, как очнувшиеся посреди зимы мухи. Прожужжат: Агния то, Агния сё, и тишина на годы. Иногда он думал: а долетают ли подобные мухи про него? И, горько усмехнувшись, представлял, как она прихлопывает их, чтобы не досаждали.
Наверняка она гордится собой, семейной. Но на просторы интернета выплыла бы под девичей фамилией. Очень уж ею гордилась. Знала ее поражающую способность на фоне Ивановых-Смирновых-Сидоровых.
А может, он всё придумал. Не существовало чудной Агнии, красавицы и победительницы. А жила девушка, как все, только гонора больше, за что и получала со всех сторон. Парни скопом хотели ее в постель, девчонки злились и окатывали презрением, преподаватели поступали аналогично. Так ему ревниво казалось. Так кажется до сих пор.
Агния отыскалась.
Однажды ночью он попал на страницу с плохо видимой аватаркой: среди расцвеченных солнцем деревьев стоит женщина. Худая, высокая, в сине-зеленом платье до земли. Сердце ухнуло и, не рассматривая больше ничего, он торопливо напечатал:
- Здравствуй, Агния. Прости, что я тебя нашел. Я теперь хороший мальчик. Давай дружить?
Намеренно написал по-детски: побоялся спугнуть.
Ответ пришел через неделю.
- Добрый вечер. Это не трудно – разыскать, для такого хорошего мальчика. Но я, собственно, не ссорилась.
Агния не назвала его по имени, и тон выбрала чопорный, но он обрадовался и этому.
- Спасибо! Ну, раз не ссорились, будем дружить, да?
- Семьями?
- Зачем? Сами по себе. Виртуально – это же не опасно. Агния! Моя любовь к тебе никуда не исчезла.
Опять ждал. Неделю, другую, месяц.
- Незачем было про любовь, - досадовал он. – Не собирался ничего такого, а ляпнул. Дурак.
Но Агния все равно была здесь, рядом.
Он пересматривал фотографии, которые та соизволила выставить на всеобщее обозрение.
Постарела. Волосы, по-прежнему длинные – стриглась ли она когда? – зачесаны туго, видно, как они поредели. Очки. Но – ухмылка! Фирменная. Едва угадываемая насмешка, вечно дрожащая в углах ее губ, была на месте. Как он любил в ней эту иронию над всем и всеми! Что за этим стояло – не понимал. Может, она боялась мир вокруг себя, а может – презирала. Но его не смущало, совсем даже наоборот.
В институте он любил наблюдать за ней, в перерывах между лекциями. Смотрел. Изучал. Усмехаясь, догадывался: никого Агния не любит, ни с кем не дружит. Увивается какой-нибудь хлыщ, но ни одной подружки рядом. Предсказать Агнию было невозможно: то отчужденная и замкнутая, то вдруг простая, как уборщица. То не видит никого, то побежала выполнять просьбы, помогать, участвовать. Снисходила, сообразуясь с классической истиной: жить в обществе и быть от него свободным невозможно.
Понимать это доставляло удовольствие. Потому что – сам урод. Страшный человек, ка страдальчески кричала его первая жена.
В те несколько месяцев, точнее, сложенных в месяцы ИХ дней, потому что он не был свободен, и она принадлежала кому-то, Агния распускала русалочьи космы, хохотала, резвилась, поражала его постельной откровенностью, жарила драники, читала стихи, плакала, царапала ему плечи. А он, погруженный в нее, как в масло, боялся верить в правдивость происходящего.
Поэтому не воспротивился, когда оторвали.
… Прождав месяц, опять постучал к ней на страницу.
- Агния, прости, что пристаю, но если бы ты знала, как приятны мне воспоминания о нашем прошлом. Ты была ни на кого не похожа, ты пробуждала опасный восторг, когда ничего не страшно. Я благодарен, я желаю тебе наслаждаться жизнью со всем её содержимым. Будь, будь, будь!..
Она откликнулась не скоро, но не промолчала – уже хорошо.
- Я рада, что не вызываю неприятных воспоминаний. Спасибо за добрые слова.
И вновь ушла.
Чем же занята прекраснейшая из прекрасных?..
Ее папки были забиты кошками, цветами и цветниками, библейскими изречениями и картинками, новогодними ёлочками, младенческими снимками плохого качества. А где же художественные черно-белые портреты, некогда висевшие в мастерского её приятеля фотографа?
Приятелю было лет сорок и у него были белые белорусские усы. Химичил он в подвале дома, где на этажах жила высокопоставленная семья Агнии. Папа врач, мама директор школы.
Под предлогом погреться, а на деле – похвастать, конечно, Агния притащила его в тот подвал, и он увидел, как много фотограф наработал. Оголенные плечи, ахматовские повороты головы, затемнения и солнечные блики, полутона и намёки.
Выпили вина. Фотограф хвастал другими снимками, важными для профессионала: волны, брызги, тающий лёд, прокопченные свежей смолой рыбацкие лодки.
- Эту я отправил на международный конкурс!.. Эта вошла в российский альбом «Родные просторы»!.. Эту взяли в московский журнал!..
А по стенам висела полуобнаженная Агния в ракурсах, и он никак не мог от этого отвлечься…
Судя по десяткам домашних снимков, приоритеты ее поменялись. Довольно круто.
«Котятки сибирские, тельнушки и красотули… Кошечка Камея – зарезервирована… Котик черный тигровый, очень густоопушенный, очень внимательный, очень урчащий, очень теплый, аккуратный, ручной, игривый…» Это что же? Агния - кошачий заводчик? Вот так номер.
- Придётся докопаться до тебя, драгоценная.
Для начала принялся активно лайкать «всеядных, пытливых, с завлекалочками котяток»; восхищаться цветниками, поддакивать цитатам. И не ошибся. Агнии понравилось внимание к ее безделушкам.
- Прелесть эти голубые лютики!
- Ха! – среагировала она. – Это примулы. Лютики из другой оперы.
- Трудно ухаживать за клумбами? Их у тебя так много.
- Какие же это клумбы. Это островки счастья…
- Куды ломиться, - ехидно подумалось ему.
Попутно, слал и слал сообщения в личку, не скупясь на лесть, слова и восторги, от которых ни одна женщина не откажется, особенно, если ей за пятьдесят и которых, может, давно не слышала. А давно ли он кому-то их говорил? Не упомнит… Проснулось донжуанство, он ловил кайф от своей словесной мишуры и не обращал внимание, что Агния глуха к его восторгам.
Но, мало-помалу, раскачалась бывшая подруга, расслабилась. Старые любовники заговорили. Правда, раздражали заумные манеры и необъяснимое пошлое позерство, которые Агния зачем-то демонстрировала.
- Агнет! Позволь с опозданием поздравить тебя с чудесным днём твоего рождения.
- Ожидаемо приятно тронута! Не бывает, на мой взгляд, опозданий с поздравлениями. Всегда есть время пить чай с новорожденным.
- Ты теперь пьёшь только чай?
- Понимаю, тебе я запомнилась, пьющей водку. Отнюдь нет – чай. Это относительно слова «с опозданием», а не пития, как такового. Как-то объяснительно получилось – негоже!
От вычурности слов уже тошнило. Как же пробить эту хрень?..
- Что за ужас: «запомнилась, пьющей водку»! Ты мне запомнилась совсем иначе. Мы, кажется, тогда мало пили – без того хватало красок жизни. А спросил про чай потому, что провожу разведку: на что пригласить тебя, если заявлюсь в ваши края, и ты рискнёшь повидаться. Ведь я давно уже другой, приставать не буду.
- Люди не меняются! А касаемо не приставать – обещаешь?
- Зуб даю, честно!
- Ржу не могу, а ты сильно не ржи. У меня климакс уже полгода.
- А он тут при чем? – поразился он резкому переходу. - Провоцируешь, да?
- Не провоцирую, а честно и прямо разговариваю. Шучу! Нам с тобой без шуток нельзя!
- Наши с тобой шутки могут далеко завести. Но ты же рисковая? Была, во всяком случае. Агния (как нестерпимо приятно повторять – Агния, Агния, Агни!…). Сейчас я должен покинуть недра интернета.
- Наконец-то.
- В смысле?
- В смысле, что и мне пора оторваться – у меня же котята, дела, заботы. Боюсь, недели на две они выбьют меня из колеи. С Мурой, нашей кошкой, полный раскардак – вчера заистерила, б…ть такая. Загул совпал с малыми котятами и во всех сородичах она видит врагов. Кот племенной лезет, шерсть летит от драк. Смиряю как могу, но руки готовы уже задушить… У нас, заводчиков чистопородных кошек много разных историй. Одна купила сибирского няшу где-то далеко, рано начала его выставлять (mani потрачены немалые, ради будущих, больших), - шла по трупам со словами: я сделаю его чемпионом мира! Для кота чемпион мира это… ну, ты догадываешься, надеюсь. К двум годам кот стал-таки чемпионом мира. Но, вступив в пору половозрелости, давая породистое потомство, на выставках стал проявлять самые негативные стороны самца-аборигена. Ему, учитывая породность, прощалось, при том, что на каждой выставке он кого-то рвал. В сухом остатке, на третий год хозяйка его кастрировала. Кошатники недоумевали: довести до чемпиона и кастрировать… Ведь фраппировать он начал раньше.
Он не понимал ни слова. Возможно ли о такой белиберде так страстно рассуждать? С трудом распрощался и уже сам не открывал мессенджер дня четыре.
- Агнет! - наконец, позвал ее. - Мысль про «увидеться» всё сильнее мной овладевает!
- Ты разве в городе?
- Испугалась? Я в городе, но в другом, за тысячи километров от тебя. Позови – я примчусь мигом.
- Зачем?
- Посидеть в ресторанчике. Даже знаю, в каком – на веранде «Паруса». Он еще жив? Люблю, когда шумят волны.
- А я люблю, когда ветер.
- А одно без другого не бывает! Твой муж, знаю, любитель далеких рыбалок. Оттуда твоя любовь к ветру?
- Правильно знаешь. Вот только – как, если мы с тобой не говорили о моей семейной жизни?
- По мере возможностей я старался следить, как ты живёшь.
- Кстати… Наша крайняя встреча на Коммунистов – мне приснилась?
- Я всегда думал, что та улица называлась Зеленой.
- Свидания перепутались в твоей голове с улицами и временем. Я тебе свою «версию» расскажу при случае, а на Коммунистов мы встречались уже в зрелом возрасте, ты приезжал в город на похороны друга, год точный не скажу…
- Припоминаю! Вёл себя нехорошо, был пьян, нервнен и перевозбуждён. Больше так поступать не буду!
- Поведение укладывается в простую формулу: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская.
- Эк ты меня! Похоть… А если это любовь?
И вновь кодовое слово выключило Агнию из переписки. Когда появилась, заговорила о кошках. Как старая дева, подумал он.
- С кошкой проблем прибавилось, стрессует, кот орёт. Ой решусь пойти к ветеринару. Котята еще малы, заботы по их «рассовыванию» продлятся месяца два, я не продаю «личинок».
- А как ты вообще занялась кошачьим бизнесом? Ведь разводить – такая морока.
- Всегда хотела кошек, но гиперчистоплотная бабушка не могла смириться. Наш дом стоит рядом с овощебазой. И когда крысы поели всех мышей, а сами ловились только на куний капкан, мы поняли, что спасение – в кошке, понятное дело, в сибирской. Кошка оказалась очень породной, начались фестивали, конкурсы, концерты; присовокупились правила ВЦФ, что сибирячку можно вязать только с сибирским, а стерилизовать мы не планировали. Словом – понеслось!.. Ты останавливай, когда я про хозяйство увлекаюсь.
- Мне твои речи – песня соловьиная.
- Огорчу. Не имею музыкального слуха.
- Зато имеешь всё остальное.
- Не исключаю про остальное. Зря, что ли, мать держала на коротком поводке. Ей всегда доносили, где я и с кем веду разгульную жизнь. До сих пор знает, на какой лестнице общаги я с тобой целовалась.
- Ты помнишь ту лестницу?! О, боги. Наши первые прикосновения… Как ты тогда целовалась! До сих пор дрожь по спине. Прости, прости меня.
- Не за что тебя прощать. Я сама распущенная, как коса моя, была. Давай завяжем, эта тема – на века.
- Одно скажи: если я когда-нибудь прикачу, ты согласишься со мной увидеться?
- Увидимся, но помни: зуб давал!
- Про зуб само собой. Если люди и не собираются меняться, их заставят обстоятельства.
- Это правда. Но шаткая, я чувствую.
- Проверим. У тебя будет повод удивиться. Целую! Ой…. (прячусь под стол).
- Смотри, зубом о ножку не задень. Стоматологи нынче дороги!
- …Ты ушел вчера, не попрощавшись. Невежливо.
- Со мной часто так. Не соблюдаю условности: здрасти, до свиданья и прочее.
- Верю, что отключаешь только комп, а не людей, с тобой переписывающихся.
- Моя милая, незабываемая Агнет. Я тебя не отключал даже тогда, когда знал, что никогда уже не увижу. Я очень ценю наши разговоры, о чем бы они не были.
- Теперь я с трудом веду светские беседы.
- Что-то случилось?
- Ничего. Ушла с работы, взяла отставку. Думала, сама ушла, а получается – меня ушли, намотав кишки на предплечье! Сколько крыс, в прямом и переносном смысле! А как были прикормлены!
- Дорогая, держи себя в руках. Многое, что ни делается, к лучшему.
- Пнули – и ладно! Слышу, знакомые нотки в голосе появились… Хорошо, сделаю, как ты велишь.
- Знакомые нотки? Какие же?
- Нотки в словах «дорогая держи себя в руках». Вспомнилось, как ты это говоришь.
- Всё-таки не зря меня тянет к тебе всю жизнь!
- Не знаю, как быть… Надо бы радоваться, что есть люди – ты, и можно знать, что кого-то – тебя – тянет ко мне всю жизнь… А как же зуб? Давал ведь!
- Про зуб – железно. Но разве нельзя признаться в симпатии просто так, без умысла?
- Можно и много раз можно! Это ли не прекрасно!
- Это очень прекрасно. Пожалуйста, верь, что Агния мне дорога чисто в эстетическом и душевном смысле.
- Верю. Меня смутило «всю жизнь».
- Именно – всю жизнь. Среди десятков женщин, попавших мне на скользком пути, ты единственная, по которой внутри осталась… тоска, что ли. Конечно, если бы я встретил тебя пораньше, обязательно опять стал бы приставать, предлагать непристойности. Но жизнь прошла. И если наша встреча состоится, это будет свидание добрых знакомых, без претензий, недоверия и двусмысленностей.
- Давай откровенно! Ты меня всегда, с первых минут, фраппировал. Я была и остаюсь от тебя в шоке. Если бы не это, то сразу, как ты возник в интернете, не испугалась бы, а начала общаться.Теперь недоверия нет!
- Во мне когда-то сильно бурлила кровь. Теперь не бурлит. Добрым другом я тебе никогда не был, не успел, вдруг сейчас получится?
- Я поняла! Я оценила! Больше не опасаюсь. Посему наша встреча (случись ей быть), будет откровенной встречей друзей, у которых доверие и понимание налажено. До встречи!
- Надеюсь, она однажды состоится. Главное, не надо меня бояться. Прощаюсь покуда. Удачи тебе.
- Иди, король-олень, спокойной ночи.
- … Снова я! Приветствую, Агнет!
- В ответ и я приветствую. Где пропадал три дня?
- Купался в бассейне.
- Не вылезая?
- Практически.
- Забыла, ты же любишь воду. Ой, чур меня – волны!
- Когда мне плохо, обязательно лезу в воду. Нет возможности – смотрю на лужу.
- Лужа?! Интересный способ восстановиться. А я это делаю ведром холодной воды – всю суматошную нечисть вон!
- Ладно, моя дорогая. Мне пора на разврат: приглашен на днюху.
- Сильно не греши!
- Не уверен, что отыщется в компании подходящая кандидатура. Но постараюсь.
- Отыщется, всегда отыщется. Следи за собой, будь осторожен!
- Целую! Прости за игривость, но мне безумно нравится писать тебе все эти целую, обнимаю и прочее. В своё время злые люди не дали доцеловать девочку Агнию, вот я сейчас и наслаждаюсь, тем более, виртуальные ласки никого ни к чему не обязывают. Но могут утомлять, потому умолкаю и убегаю!
- Доцеловать девочку Агнию, а в некоторых случаях и зацеловать, никто не мешал, даже сама девочка, на фоне целуемых тобою многочисленных «агний». Твои сегодняшние «наслаждения» не утомляют меня вовсе, в отличие от тогдашних…
- Хорошая моя… Именно – мешали люди и не давали, запутался я на тот момент, как никогда. К тому же, не мог поверить, что ты – такая чудная – рядом, и не верил ничему, в том числе и себе… В общем, дело обстоит так. Я всю эту жизнь любил тебя. И прекрасно, что могу в этом признаться … Вернулся с днюхи, пьяный в доску, пишу с трудом…
- Прошу простить, что я тогда, в институте с парадной мраморной лестницей, НЕХОТЯ нарушила твой уклад жизни и покой, виновата тем, что привлеклась! И как-то, НЕХОТЯ, запала тебе в душу. Не жила я с мыслью о тебе плохом, так, единичная память и та добрая!
- Не говори красиво! – хотелось оборвать ему, но лишь снисходительно напечатал:
- Агния, огонёк мой вечный…
- Ау?
- «Днем и ночью счастье зову!..» А ты знаешь своё счастье?
- К вопросу о счастье… Опыт показал, что мне комфортнее жить в несчастье. В нём я, как рыба в воде, мне несчастье с рождения прописано, как самая излечивающая пилюля!
- Странно. Ты у меня никогда не ассоциировалась с несчастьем.
- Правильно! Потому как я – счастливая, ты верно чувствуешь. Я несчастьем только и счастлива!
- Я рад. Не переношу зацикленности людей на позитиве.
Вдруг он почувствовал, что утомлен всей этой бессмысленной писаниной. Ложь! Ложь! Даже там, где чистая правда!.. Она меня тролит, что ли, этими словесными нагромождениями? Взять бы Агнию за плечи, тряхнуть – ты же не такая, не унылая моралистка, что с тобой случилось!..
На этот раз он отдыхал от интернета недели две. Пусть думает – уехал. Впрочем, когда ей думать. У нее же кошки!
Все же подключившись, увидел сообщение, и пах сжался, а сердце ёкнуло.
- Я во сне тебя… нас… плохо видела…
- Не интригуй, Агнет, расскажи!
- Помню урывками, ибо сны, лет девять уж, открыв глаза, практически не помню – освободил Господь от этого греха!.. Дома с бабушкой, царствия ей небесного, ждём твоего приезда. Накрываем стол, скатерть ручной работы стелем, ты приезжаешь, вроде всё по плану: застолье, мы сидим рядом, говорим. Ты весь такой грязный, после долгой дороги пешком, но ни я, ни бабушка на грязь внимания не обращаем. Но что-то в воздухе висит, но не между нами, а у тебя с бабушкой. Я чувствую, но ничего «раскрутить» не могу. Что-то делаю, говорю, вдруг дверь кухни открывается и оттуда табором девки. Молодые, разные, красивые, активные! Вваливаются в комнату и за стол. Тут я дотенькиваю, что вы с бабушкой знали про девок, но от меня скрыли. Тебе, вроде, неловко, неудобно, а те нахрапистые и все – ТВОИ! Кошмар какой-то. Господи помилуй! Я в ужасе убегаю из дома, к реке, ты за мной, девки за нами… Бежим, у реки я понимаю: моста нет! Ты догоняешь, девки на перегон, тебя ко мне не пускают. А я упираюсь спиной в дерево, будто пригвождена, смотрю, как ты пробираешься сквозь них, под их рыки, ко мне… Пишу – трясёт от яви! Бррррр. Молюсь весь день…
- Я чист и невинен, девок нет, тебя никто не пригвоздит. Подозреваю, что ты мечтательница.
- Старая, престарелая, консервативная мечтательница! Вот только не поняла – плохо это? «Если вы скажете, что это плохо, вы мой враг навсегда!»
- Я люблю мечтателей. И чем их мечты эфемернее, тем сильнее люблю.
- Эфемерности в моих мечтах мало. Но полагаю, твоя любовь не станет от этого слабее?
- Не станет!..
Через месяц.
- Как отпраздновала женский день? Хватило ли мартини?
- Где взять то мартини, что пьянит, а не буйным цветом лицо красит! Немного красного сухого, да и то выходит глумлением сейчас… Я так хочу напиться, чтобы, как раньше, проверить чистоту унитаза! Видимо, отпила уже, не получается, а хочется вот этого состояния, когда названия книг на полке плывут.
- Дождись меня, я постараюсь помочь!
- Принимается.
- Ну, смотри – обещалась.
- Ну, смотри, если врёшь…
Через несколько дней.
-… Как жизнь, Агнет?
- Вечер добрый. Радуюсь наступлению авгиевых конюшен!
- Любишь делать генеральную уборку?
- Убираю общий двор от собачьих какашек. Чем проявляю свою гордыню. Прости, Господи!
- Умница!
- Не идеализируй меня. На самом деле я – тварь, но честная и добрая. А еще я искренняя.
- Ты стерва, на мой взгляд.
- Была бы ею, жила бы в Сочи!.. Стерва честной, доброй и искренней быть не может, я полагаю. Посему – тварь я, и не приписывай мне лишнего.
- Может, подыщем другое слово? Тварь – это ругательство, по смыслу – скотина. Фу.
- Хорошо, ищи. А я посмотрю в словаре про стерву.
Еще через несколько дней.
-… Добрый день, мой далекий друг. Знаешь, не поленилась и впервые в жизни прочла всё про слово «стерва». Ты отчасти прав. Это я. Но и тварь – тоже!
- Меня радует, что ты согласилась. Люблю стерв. От одного взгляда на них поднимается настроение. Потому что я выродок, наверное.
- Весело! Меня некоторые, мать, например, или бывший муж, тоже выродком прозывают!..
Переписка тянулась уже год. Ему становилось всё тошнее и тошнее. Агния продолжала его интересовать, не затушевала жгучести юношеских чувств, но… перестала нравиться. Встретиться? Невероятно и завлекательно. Но что сулит встреча? Злое перемывание костей всем не угодившим? Скучно. Даже, если затащит её в постель (а он затащит, уверен был, что она это знает, и хочет уже), получит удовольствие, подпорченное её жалобами на родовые рубцы и шрамы от операций, а дальше что? Жениться и спиться, потому что придётся заливать горькое разочарование ею, собой, «счастливым» завершением истории.
Пусть уж всё бесславно и тихо подгребает к концу, чем превращается в гнилое болото.
Сжимаясь от боли, он долго рассматривал новую аватарку Агнии. Для него поставила, не иначе. Из черно-белых фондов юности. Распущенные волосы закрывают лицо. смотрит только один глаз. Спокойный, строгий, опасный, таящий переживания, и счастье, и горе звездочкой на зрачке. Глядит на него и всасывает в дебри желанных косм. Хлюп, хлюп – и нет никого, только вонючие испарения над болотом.
Зачем я опять это затеял! В который раз!..
Все эти сети, мировое пространство давили его до изжоги. Мечты не было больше. Интернет, как гигантская проявительная бумага, выдал, наконец, ему его Агнию, не скрыв ни единой живой черты её. Окутав его серым унынием: всё ложь и напраслина. Былых возлюбленных на свете нет.
Подумал-подумал. Выпил водки. Поднял раскрытый ноутбук и рывком разорвал его надвое.