За окном уже второй час выясняли отношения. Удалое дельфинье гиканье, протяжный вой Даниэля и крики титулованного Мазепы. Они бы никогда не пришли к единому умозаключению, если бы не суд патриарха. Каждый стремился оказаться правым, надеясь на «авось», не аргументируя свой выбор, просто потому что так сложилось в паззл очередное безумное убеждение.
Главный из стаи енотовидных собак, что некогда хотели отправиться на звезду искомых желаний, решил жить по правилам, которые сам и написал. Когда-то с чем-то подобным столкнулся Моисей и под его дудку пляшут до сих пор. Прогрессирующее общество поддержало инициативу. Пока еще было непонятно к чему это приведет, но два билета на шаттл, забитый под завязку колонизаторами Марса, были разыграны, а значит все не зря.
Не останавливая ход мыслей, но иногда спотыкаясь о расставленные фундаментальной реальностью, препоны, я мельком увидел бронзовую гну на перекрестке. Она старалась избегать конфликтов с автомобилистами, но ей это плохо удавалось. Несколько человек уже посадили ее на капот, но гну не сдавалась. Она резво обходила поток машин, осознавая, что еще пять минут и все может закончиться печально.
Вчера ко мне заходила Куся, она сообщила, что третьего дня похожую гну задавили при разгрузке театрального инвентаря. То ли на тросах сэкономили, то ли грузчики оказались пьяны. Кто-нибудь обязательно это выяснит, а пока все придерживались мнения, что директор балагана, кхм, театра, обязан понести заслуженное наказание, ибо у него на роже написано – «виновен».
В этом городе всегда так – выбей себе два передних зуба и резюме тебе больше не понадобится. Рой жужжащих вокруг экспертов, магов, моржеобразных существ, странных тряпичных андрогинов возопят в унисон, что твое нутро они сожрали на завтрак, и ничего кроме гнили и темной грибной массы, они не распробовали.
Тем не менее, несмотря на тотальное безразличие к социальному статусу и идиократическим моделям поведения, с приходом Куси жизнь стала налаживаться. Она хоть и спрятала весь портвейн до февраля, но любезно поделилась со мной травяным чаем и крепкими сигаретами. Признаюсь, за последние десять лет мне не хватало таких вот простых вещей. Не то чтобы я не мог себе все это позволить, просто в последней моей стычке с аллигатором Джеком, победителем вышел он, а я так тосковал по Тосканской пицце, что чуть не вывалился из окна в мусорный бак. Пришлось завязать с вредными привычками и с пузо-эксгибиционизмом тоже, мало ли что соседи подумают. Я ведь еще с ними не знаком, даже не уверен есть ли они вообще, а уже так бережно отношусь к их мнению. Причиной тому не воспитание, скорее деградирующие чувство иррациональности. Да, со временем оно переводит меня из категории нейтрально-злых в категорию хаотично-добрых. Этакая благодетельность по случаю. Паршиво получается, но за муками совести не ко мне. Последние из них утонули в бутылке «Анапы» лет пятнадцать назад.
Сосны наступали своими кронами, свиньи пели. И так пронзительно, что уже к пяти вечера закладывало уши. Их неизбывная тоска по соленой морской воде сказывалась.
Сорок лет не было ни одной причины подозревать меня в неплатежеспособности, а теперь они почему-то заволновались. Может быть тому виной послужила микроволновая печь, которую я спрятал в дымоходе, может быть батарея бутылок, которую я бережно хранил на кухне, как напоминание самому себе о неизбежности морской среды, а может их подозрения основывались на слухах, что распускал обо мне один мой старый знакомец.
Слабоват оказался еще на выпускном, когда пришлось сломать ему два ребра, с тех пор он затаил обиду и иногда, когда я возвращался домой, он отключал фонари и запутывал следы пианистам и саксофонистам, чтобы те не вывели меня на прямую дорожку. Иногда люди просто не умеют прощать.
Однако грейпфрутовый свет луны всегда выручал. Или Куся меня находила в одной из подворотен. У нее какое-то чутье на то, где я окажусь и когда. Даже до того, как изобрели пейджеры, она уже могла вычислить мое местоположение и явиться ко мне в самый подходящий момент. Скорее всего только поэтому я жив до сих пор. Сколько раз ей удавалось вытащить меня из таких передряг, в какие мог влипнуть только абсолютно несостоявшийся гражданин Соленой Волны.
Она частенько отвозила меня в мастерскую, где хранилось множество ее картин. Да, Куся талантлива, ее портреты безусловно хороши, но как художник она совершенно не приемлет разговоров о деньгах. Это прямо-таки исключение из правил, по которым живет нынешний мир. Осадок от синея у каждого в горле, жажда одолевает молодых, рвота одолевает старых. Чувство избранности. Каждый хочет быть кем-то, каждый говорит о себе как о личности. Некоторых я нахожу утром на асфальте, они обнимаются с цветными мелками и полиэтиленом, смеются – «Мы показали средний палец системе, будь она неладна». Окей.
Открыв шкаф, я всегда застаю за карточной игрой Одина, точнее за пасьянсом. Даже он понял, что избранность и индивидуальность – это та еще иллюзия. Рыба, запутавшаяся в сетях, верит в свой мир ровно до того момента как заканчивается жизнь. А потом она просто рыба – одна из множества мертвых рыб, ничего не значащих – в лучшем случае корм для семьи рыбака.
Троих под окном скрутила специальная служба. Они нарушали общественный покой. Бог огня возмущен, пруд в котором купались единороги, загажен и наверняка отравлен. Теперь любое движение в сторону кухни необходимо осуществлять с предельной осторожностью. Если спугнуть тень во второй раз, то до обещанного дня в феврале можно и не достать. Особенно с учетом того, что пальцы правой руки безнадежно сломаны.
Куся поддержала. Конечно, ведь именно на ее совести плотно прилегающие обои с поразительным беззвучием, открывающие мне дорогу в дивный новый…