ГЛАВА ЛИВАН (БЕЙРУТ)
ОТРЫВОК ИЗ КНИГИ «ЗАВТРА НАСТУПИТ НЕ ДЛЯ ВСЕХ»
«И увидел я новое небо и
новую землю, ибо прежнее небо и
прежняя земля миновали»
Иоанн Богослов «Откровения»
Если хочешь познать пустыню – стань ею. Ощути себя песчинкой, одной из миллионов, суетливой ящерицей с затейливым мозаичным узором на спине, сухой веткой верблюжьей колючки, под которой дремлет далеко небезобидная гюрза. Вглядись до одури в колеблющийся раскалённый воздух полудня. Проникнись ночным холодом, парализующим каждую клетку тела, слейся с тугими ударами самума, и только тогда ты станешь единым целым с окружающим тебя миром.
Эту истину вколачивали нам во времена прохождения спецкурса по выживанию в барханах под Самаркандом, в бескрайних каменистых пустошах Гоби.
Да, в пустыне можно погибнуть от десятка напастей, но только если ты проти-вопоставишь себя ей, уповая на то, что человек венец разума, так сказать, пиковый продукт эволюции. Тогда ты обречён, и вопрос только в сроках фатального исхода.
Судя по тому, как мои спутники вписались в местный пейзаж, со здешней природой пребывали они в абсолютной душевной и физической гармонии. Даже суточные памперсы, поддетые под натовский камуфляж типа «пустыня», нисколько не нарушали боевой настрой. Мне же, сроду не выходившему в «поле» (за исключением периода обучения), было не совсем комфортно. Но таковы уж издержки производства и я, как командир, должен по-чапаевски быть впереди на белом коне. Ноблес оближ*.
Стационарный наблюдательный пункт в шестистах метрах от палестинского лагеря орлы майора Волошина оборудовали вчерашней ночью. Раскопав каменистый взгорок почти на метр вглубь, установили лёгкий, но прочный каркас два на два метра, натянули на него тканевое покрытие, снаружи дававшее абсолютную имитацию местной почвы. В нескольких местах прилепили к ткани обрывки пластиковых пакетов, валявшихся в изобилии на всём видимом пространстве от НП до колючки, окружавшей лагерь в два ряда. В данном случае классическая мусульманская ментальность, позволявшая мусорить за пределами своего жилья, работала нам на руку. Одной кучкой отходов больше, кто их считает.
Продолжая работы по благоустройству наблюдательного пункта, подвижный (явно холерик) старший лейтенант, с очень уместным здесь прозвищем Шмуль, установил на подходах к взгорку пять противопехотных мин, а в замаскированном лазе в НП две классические растяжки
________________________________
*Положение обязывает (франц.)
в духе последней чеченской войны. За сим, строительная бригада, оперативно собрав манатки, удалилась до следующей ночи.
Целый день мы отсыпались на вилле, плавали в бассейне, рассматривали двухдневной давности спутниковые снимки с великолепным разрешением. (У одного из молящихся воинов Аллаха отчётливо определялся рубец на правой щеке). Но, искомого объекта оптика не зафиксировала. А потому, нам надлежало вечером заступать на вахту и бдеть аж целые сутки.
За истёкшие пятнадцать часов никто на наше укрытие не покушался. Аккуратно, на брюхе, мы проползли к НП. Фантомыч, мой напарник на сегодняшнюю всенощную, снял две гранатки, хозяйственно отложив их справа от себя на бруствер.
– Ну вот, как раз успели к утреннему намазу. Я пока подрыхну часика три, а ты, командир, понаблюдай. Обещаю сильно не храпеть. Если что – буди.
С этими словами капитан с экзотической кличкой улёгся на спину, подмигнул мне правым глазом и отдался в объятия Морфея.
Оптика натовского супостата работала в ночном и дневном режиме безукоризненно. По-чти во всём мы превзошли Запад: первый паровоз братьев Черепановых, радио, изобретённое Поповым, даже рентген можно отнести к славянской выдумке. Помните знаменитую фразу, сказанную Иваном Грозным в адрес бояр: «Я вас, сволочей, насквозь вижу».
Надо отдать должное – экипировали группу Волошина по высшему разряду. Саморазогревающийся английский сухпай, термозащитные фляги и аптечки с набором ан-тидотов, вплоть до противозмеиной сыворотки, – штатовские. Личное оружие, а куда же без него, – бельгийское, а вот гранаты – советские, образца 1954 года. Их на планете, как и автоматов Калашникова, по штук пять приходится на душу населения, а как же – мировой бренд.
Гиену опознали компьютерщики из Центра космической разведки по спутниковым фотографиям, полученным коллегами нашего Венечки двенадцать дней тому назад. Это, конечно, большой срок. Вон господь Бог всю землю соорудил и населил всего за шесть дней, и поэтому мог сейчас палестинец обитать где угодно: в Париже, Йоханнесбурге, Каракасе или Амстердаме. Мог, кстати, очутиться и в секторе Газа, там арабы намечали очередную протестную акцию с экзотически звучащим названием «Интифада». Муха, она ведь дерьмо чует за версту, впрочем, как и гиена падаль. Экая игра слов получилась!
Все мои умственные изыски, естественно, не нарушали основную задачу – бдеть. Накануне, обсуждая снимки палестинского лагеря, мы с Волошиным пришли к единому мнению, что достать Гиену, если он обнаружится здесь, будет ох как нелегко. Два ряда колючей проволоки, между которыми каждые полчаса патрулировал армейский джип. И не просто какая-нибудь таратайка, списанная с базы рейнджеров в Оклахоме или Техасе, а полноценный бронированный агрегат с крупнокалиберным пулемётом на турели и экипажем в три бойца.
Два въезда-выезда очень грамотно перекрывались бетонными блоками, установленными в шахматном порядке таким образом, что любая машина, направляющаяся в лагерь, должна была лавировать на черепашьей скорости под углом почти в сорок пять градусов. При этом она всё время находилась бы в секторах обстрела трёх стационарных пулемётных гнёзд. Нашим воякам в Чечне не мешало бы поучиться, как оборудовать блокпосты.
За наружным периметром колючки таблички с арабской вязью извещали о наличии минной полосы. А для неграмотных на той же табличке изображён символический человечек, подброшенный взрывом. Мины действительно присутствуют, английские. Четыре из них Шмулик вчера и позаимствовал для установки около нашего наблюдательного пункта, негоже добру пропадать. «Экономика должна быть экономной», – говаривал Леонид Ильич Брежнев лет семнадцать тому назад. Одну же сигнальную мину мы поставили свою, чтоб никто не мог упрекнуть нас в скаредности.
* * *
Бейрутский аэропорт имени Рафика Харири (убей меня, не могу сходу вспомнить, что это за выдающаяся личность была) встретил ярким солнцем, шумом, духотой и местным колоритом. Вариаций на тему одежды и головных уборов масса: греческие красные фески, белые и шафранные тюрбаны индусов, клетчатые куфии палестинцев и халябии от белого до песочного оттенков.
Европейцы предпочитали соломенные шляпы, панамы, наряды из льна от брендовых фирм. Хотя встречались и консервативные британцы в пробковых шлемах времён Стэнли и Ливингстона, в костюмах для сафари цвета хаки и кожаных крагах.
Речь – многоязычная, шипящая, гортанная, рубленная, музыкальная – сплошной Вави-лон после крушения грандиозной башни. А вот женщин в аэропорту мало, когда-никогда мелькнёт в толпе фигура в хиджабе, парандже или чёрном платке с прорезью для глаз. Таможенный и пограничный контроль прерогатива мужчин, хотя в Ливане достаточно мощная христианская община и страна светская. Ну да ладно, не амуры же строить я сюда прилетел.
Последние три десятка лет над этой землёй пронеслось столько военных бурь, что впору удивляться, как местный люд выжил в перманентной мясорубке. Палестинцы, христиане правые, левые – кто только не подливал масла в огонь. Причём, каждая сторона считала своим долгом разнести до основания в первую очередь аэропорт, а потом уже те или иные жилые кварталы. В этом свете операция израильтян с романтическим названием «Тшура»* выглядит верхом корректности. После очередной арабской эскапады, в которой, как всегда, пострадало мирное население, Армия обороны Израиля (Цахал) разработала акцию возмездия.
Три группы спецназа – под командованием Рафаэля Эйтана – при поддержке пятнадцати вертолётов и дюжины истребителей захватили бейрутский аэропорт.
Предварительно мошебойцы установили мощную дымовую завесу, а единственную дорогу из города в аэропорт засеяли гвоздями.
Что значит начитанный народ! В Древней Элладе Геракл засевал поле железными зубьями от бороны, но поскольку тут не Греция, обошлись гвоздями.
Но вернёмся к нашим баранам. Самолёты, принадлежащие арабским авиакомпаниям, были сожжены в течении пятнадцати минут. Операция, как и планировалось, завершилась без единой жертвы с обеих сторон. Мало того, в ходе ак-
____________________
*Дар (иврит)
ции капитан Эйтан, тот ещё процессник, зашёл в кафе аэропорта, заказал чашечку кофе, демонстративно расплатившись шекелями. Высший пилотаж!
* * *
А придремал мой напарник, капитально придремал. Посапывает аки младенец. Храпунов в спецназ не берут. У них сумасшедший отбор по параметрам здоровья, куда серьёзнее, чем в нашей конторе.
Тем временем в лагере палестинцев проходит обычная жизнь. Приехала цистерна с водой. Несмотря на то, что явление это рутинное, машину осматривают тщательнейшим образом, даже под днище заглядывают с зеркалами. Выезжающий транспорт проходит аналогичный контроль. Канализационных люков внутри лагеря не видно, ввиду отсутствия самого понятия канализация. Малые дети делают свои дела, где придётся, для взрослых выделено четыре отхожих места, куда и тянется с утреца население с ёмкостями для подмывания. Жаль, конечно, что цивилизация не добралась сюда. Умыкнуть объект из сортира – плёвое дело, при наличии коллектора.
Через всю территорию лагеря, наискосок, протекает мутный ручеёк шириной до полумет-ра, а глубиной и того меньше. Знаем, пробовали вчерашней ночью. В сезон дождей, как подсказали местные товарищи, вода поднимется на полтора-два метра, но последние десять дней здесь стояла сухая погода. Так что водный путь проникновения для нас исключён. Сейчас в лагере относительное затишье, большая часть мужского населения с рассветом выехала на автобусах в сторону города. Поскольку оружия на них не замечено, значит, двинулись в поисках хлеба насущного в лавчонки, гостиницы, на стройки. Северо-восточная часть лагеря, обнесённая отдельно спиралями Бруно, живёт по особому режиму. Там и КПП свой, женщин и детей не видно, а мужики сплошь с закутанными мордами и обвешаны оружием. Калашниковы с подствольниками, американские винтовки М-16, чешские, израильские автоматы. Четыре стационарных поста по углам внутренней зоны оборудованы гранатомётами; на периферии – расконсервированная установка «Град» угрожающе нацелилась направляющими в абсолютно мирное, безоблачное небо. Богато живут басурмане, если ещё учитывать, что караульные через одного таскают на себе новёхонькие «Стингеры». А вот Гиена в кругу своих вооружённых подвижников пока не объявился. Хотя именно здесь он был запечатлён спутником во время проведения занятий по минированию.
Судя по телодвижениям вооружённых людей, боевой авангард палестинского народа жизнь ведёт отнюдь не праздную. Шуточное ли дело, третий час носиться по песку с полной выкладкой. И не просто бегать, а преодолевать препятствия, выстроенные по образу и подобию учебного городка в родной Советской Армии.
Рысцой, рысцой, а потом ползком под низко натянутой колючей проволокой, да ещё и пули настоящие свистят над головой и задницей. (Сидит у них в конце полосы боец в черном комбезе, регулярно постреливающий из раритетного «дегтяря», укреплённого на станине).
Всё слизали у нас, даже ров с водичкой оборудовали под тросом. Вон парочка слабаков уже получает сеанс грязелечения.
* * *
В новом здании аэропорта, отстроенном после очередной заварушки, пахло отменным кофе. Но повторять действия израильского спецназовца я не стал по двум причинам: во-первых, у меня не было с собой рублей, а во-вторых, категорически не хотелось давать повод для очередной гневной резолюции Совета безопасности ООН (шутка).
По новому «картону» я нынче француз Анри Мерсье, журналист на вольных хлебах, средней такой марсельской газетки. Из породы тех борзых писак, которых кормят ноги. Следовательно, моя легенда вполне укладывается в версию пребывания в Бейруте французской группы телевизионщиков-документалистов, которую, по некой случайности, возглавляет майор спецназа ГРУ Волошин.
«Надо же, какой сюрприз!» – сказал бы наш генерал, копируя поручика Брусенцова. Я же скромно помалкиваю, разглядывая из окна такси новостройки, чередующиеся с довольно свежими руинами. Жарковато, хотя в это время здесь бархатный сезон. Но, видимо по случаю моего приезда, солнце сияет совершенно по-летнему.
Пересекаем город в северо-восточном направлении, постепенно приближаясь к кварталам, где живут местные христиане. На небольшой площади, куда стекаются пять улиц, образовалась добротная пробка.
Ярко-красный полугрузовичок со спущенным передним левым колесом заблокировал движение. Как и в любом восточном городе, вокруг автомобиля собралась приличная толпа зевак и сочувствующих. А вот помогающих что-то не видно – совсем другая ментальность. От нечего делать оглядываю окрестность. В центре площади небольшой памятник Шарлю Диббасу – первому президенту республики. Так, по крайней мере, написано на скромном постаменте. Эх, сюда бы Церетели запустить, он бы вам забабахал что-нибудь монументальное. Пожадничали ливанцы, явно пожадничали. Но – тут же укоряю себя: финикийцы – древние обитатели этих земель, первыми ввели в мировой обиход понятие денег. А денежки, они счёт любят. Так что, господа, снимаю свои претензии полностью.
А ведь вспомнил, вспомнил кто такой этот Рафик Харири. Стоило только немного отвлечься, как из глубин памяти пришла информация: пусть не столь существенная, но она имелась, а значит, моя дружба со стариком склерозом откладывается на неопределённое время. Ну а господин Харири, имени своего аэропорта – финансовый воротила, суннит, премьер-министр, тонкий дипломат, сыгравший основную роль в восстановлении экономики Ливана после пятнадцатилетнего побоища.
* * *
Что-то засуетились мои подопечные в лагере. Побросали амуницию, достали из рюкзаков коврики и бухнулись на колени, подняв к небу тощие зады. Понятно, время очередного намаза, с этим у них строго. Приблизительно как у нас раньше с явкой на политзанятия в институте. Причём, учёт правоверных ведёт здесь не парторг, а сам Аллах. И двумя нарядами вне очереди не отделаешься. На левом фланге молящихся боевиков моё внимание привлекает группа из четырёх человек. Чем-то неуловимым они отличаются от общей массы. Толкаю спящего напарника. Он просыпается мгновенно, не зевая, не щурясь. Собран и напряжён, как взведенная пружина.
— Слышь, Фантомыч, что-то у меня глаз замылился. Глянь на эту четвёрку слева.
Капитан, ощерив зубатый рот (ну – чистая мурена), хозяйственно отодвигает меня от смотровой щели.
— А ведь действительно парни отличаются от здешнего населения. Морды посветлее и на лобешниках повязки зелёные. А один, крайний справа, и вовсе блондинистой масти. Это натуральные «чехи». Я с ихним братом стрелялся почти год назад. Сначала в Грозном, а потом под Мартаном, где меня и ранило. Две дырки в спине, при плохой погоде и сейчас ноют.
— Сочувствую тебе.
— А мне твоё сочувствие до одного места. Ты вот повыше меня сидишь, значит, знаешь больше, скажи, какой мудак придумал отличных воинов, рождённых с винтовкой в руках, превратить в заклятых врагов. Яйца бы ему оторвать, этому мудрецу! Ведь было же время, когда мы все в одной траншее сидели. Хоть в Отечественную, хоть в Афгане.
— Нам перед первой чеченской войной втирали, что мятежный имам Шамиль, после того, как был усмирён, а, грубо говоря, взят в плен, был обласкан царём, жалован имением и генеральскими почестями. Вот так умные люди поступали со своими врагами по закону менеджмента: «Если не можешь победить конкурента, сделай его своим партнёром».
Во время своего монолога Фантомыч непрерывно щёлкал спуском мощной фотокамеры.
— Ну вот, портретики у нас есть. Сегодня же отправим в Центр для идентификации. Сдается мне, что блондинчик находится в федеральном розыске с прошлой весны. Если это действительно Сослан Бескоев, то нам повезло, эту гадину можно уничтожить здесь, не отходя от кассы. Так ты мне не ответил, командир, по поводу чеченской проблемы.
— А что тут говорить, сначала Меченый устроил бардак с абсолютной либерализацией – всё, что не запрещено – можно. И это касалось не только кооперативного движения, а, в первую очередь, идеологии. Все табу были сняты. Хочешь независимости – получай, сколько влезет. И не «чехи» первые заварили кашу, а прибалты. А уже потом националистическая зараза начала расползаться по окраинам. Азербайджан, Армения, Узбекистан и Чечня. Инициировали программу развала Союза штатники, а поддержали наши удельные князьки, оформив де юре в Беловежской пуще суверенность бывших республик. И остался от империи один пшик. Зато все удовлетворили свои амбиции.
Америкосы, отработав схему на Балканах, раздробили Югославию и по проторённой до-рожке действовали дальше. А нам теперь это дерьмо предстоит расхлёбывать десятилетиями. Да ещё в условиях, когда в Чечне крутятся миллиардныех деньги, а коррупция пронизала все уровни власти – от гаишников, до депутатов Думы. Диву даешься, сколько у нас наверху откровенных предателей оказалось. Любой обыватель вправе подумать – а чем я хуже?
— Вот хрень, мы, когда группой в поиск под Урус-Мартаном уходили, об этом знали в бригаде три человека, включая особиста. Так вот что характерно, нарвались на засаду «чехов» там, где по всем канонам воинского искусства засады быть не должно. Нас ждали в лощине, которую боевое охранение прошло за 15 минут до появления основной группы. И в головном дозоре были не обезбашенные контрактники и сопливые бойцы срочной службы, а волкодавы. Кое-кто даже с афганским опытом. Какая сука сдала наш маршрут и график прохождения, до сих пор не выяснено. А треть группы грузом «200» домой пошла.
– Ранило-то тебя где?
– Да там же. Год потом по госпиталям кантовался, но, в утешение, хоть звёздочку на погоны кинули. Ладно, давай на боковую, командир. Всё равно через 8 минут моя вахта начинается. Порубать не хочешь? У меня галетное печенье, можно консервы открыть.
– Спасибо, Фантомыч, на следующей пересменке будем кушать.
– Ну всё, доброй ночи, дети, спокойных снов.
Вроде бы и устал: шутка ли, – полночи суетились, да две вахты отдежурил с оптикой в руках, а сон не идёт. То камешек в бок острым ребром давит, то песок со стенок сыплется, да прямо в морду лица, как говорит мой сосед по дому – заслуженный лекальщик Кировского завода. Но самое зудящее – мысли о том, как взять Гиену, если он обнаружится здесь. Вертятся варианты в голове, да всё не те. Впору проситься на приём к нашему генералу и устраивать «мозговой штурм» с участием аналитиков.
Увы, хрипловатые часы с музыкой и боем, лужи талого снега и разноцветные купола «Спаса на крови» – в недостижимом далеке.
А в реальности – прохладная вода из фляги, дышащий жаром торс Фантомыча и камени-стая долина, слегка оживляемая редкими деревцами и кустарником. Ну и конечно, наши бывшие соратники по борьбе с мировым империализмом и, особенно, с сионизмом. Он у них главный жупел. Хотя по новейшим публикациям биологов, генетический код палестинцев совпадает с кодом израильтян (сефардов) на 94%. То есть, единый корень, как ни крути.
В общем-то, несчастные люди палестинцы – лишились крова, работы; земли, где похоронены предки. И плевать хотели на их беды и штатовские либералы, и местные вожди освободительных движений, которых развелось, как на барбоске блох. И даже пролетарии всех стран, которые так и не объединились в едином порыве, чихали на этот, как впрочем и на другие народы. Один только Саддам Хусейн порадел, поставил памятник в Багдаде неизвестному шахиду. И хотя долбят иракского лидера во все дырки моральным презрением демократы всех мастей и правозащитники, но держится усатый, держится. Даже огрызаться пытается. Очень он мне напоминает Иосифа Виссарионовича, как ментальностью, так и поведенческим алгоритмом. Бьёт своих, чтоб чужие боялись, заливает газами мятежных курдов, Кувейт недавно экспроприировал. Правда ненадолго, попёрли его америкосы, но зато пограбил в охотку и арабскому миру до-казал, что мусульманин мусульманину отнюдь не товарищ и брат, а скорее – волк или даже гиена.
Гиена, Гиена, моя головная боль... Человек нестандартных решений. Это я погорячился, назвав его человеком, скорее совершенная машина для убийств, абсолютный диверсант. Таких в мире за последние сто лет по пальцам пересчитать можно. Наш Хаджи Мамсуров – легенда спецназа. Немецкие – Скорцени и Конго-Мюллер, латинос Карлос, он же Шакал. Венесуэлец, чей папа, одержимый марксистскими идеями, дал ему пророческое имя – Ильич. На кого только не работал этот ленинец: Организация освобождения Палестины, баски, итальянская ЭТА, японская Красная Армия и ещё куча всяких сепаратистских движений. Отметился по всему миру, даже у нас поучился в университете «Дружбы народов», а как же без этого. Вот бы его поспро-шать о Гиене, но не получится. Сидит Карлос во Франции, отбывает пожизненное заключение с прошлого года. И надо понимать, условия в тюрьме у него вполне приличные, если за восемь месяцев наваял книгу о своём хождении в исламскую революцию. По непроверенным данным пересекались они с Гиеной трижды. Экая парочка – Шакал и Гиена, прямо зверинец Дурова.
– Эй, командир, чего не дрыхнешь. Через полтора часа тебе заступать. Давай расслабляйся – и баинькать.
Как там учили на тренингах: «Закатить глаза под лоб, дышать медленно и на счёт десять уснуть». Способ, проверенный и мною – неоднократно. Сквозь наступающую дрёму издалека слышен голос муллы, усиленный японской акустикой, значит, спать мне осталось час двадцать. Спать, а не размышлять…
Проснулся я ровно за две минуты до окончания смены Фантомыча. Как-нибудь надо поинтересоваться, откуда у него такое экзотическое прозвище. Вряд ли это агентурное имя, разве что в кадрах ГРУ сидел какой-нибудь контуженый во Вьетнаме подполковник, обезумевший от реалий холодной войны. Но нет, не та Контора, чтоб держать у себя тронувшихся умом. Как правило, такие клички прилипают либо в детстве, либо в ранний курсантский период и являются следствием какого-нибудь ляпа, конфуза, произошедшего с обладателем имени нарицательного.
Гиена, Шакал – порождение сна разума, который рождает чудовищ. Любая идея, даже самая светлая, будучи доведённой до абсурда, превращает её носителя в безжалостную тварь, одержимую одной задачей – подмять и уничтожить всё живое, что мешает продвижению к цели. «Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй»*.
Но и самая страшная тварь бывает уязвима. Ведь существовала она не в бездушном мире. Имела отца, мать, радовалась прекрасному – музыке или картине, поклонялась женской красоте, да даже получала удовольствие от чревоугодия. И в этом её слабость, и в этом её сила – связующая цепь с остальным человечеством. И тех знаний, которые есть у меня об искомом объекте, явно не хватает. Одной объективкой, даже составленной дотошным куратором диверсанта, не обойдёшься. Тема нуждается в фундаментальном исследовании.
Стряхиваю с себя обрывки сна, поворачиваясь к напарнику.
– Что нового?
– Зеро. У них после намаза по расписанию отдых. Ушились все в ангар. Может, дрыхнут, а может, матчасть изучают. Обедать будем наконец?
– Да нет возражений, открывай консер-вы.
* * *
Трое суток наблюдения за палестинским лагерем ничего не дали. Хотя грушники были довольны, что обнаружили группу чеченских боевиков. Они даже успели сварганить план физического уничтожения «чехов». Правда, по моему приказу акцию отложили на некоторое время, пока не станет ясным, что Гиены в лагере нет. В
_____________________
* А. Радищев. «Путешествие из Петербурга в Москву»
суточные вахты я больше не ходил. Сидел на вилле, читал местную прессу и думал, думал, думал…
Биографию Гиены я знал не хуже его самого. Какие-то сведенья получил от майора Волошина, достаточно объёмный блок информации представил мне дон Хайме. Встреча с израильтянином произошла в его гостиничном номере в неформальной обстановке. Как пишут в дипломатических протоколах – без галстуков, тепло и непринуждённо. Глядя в грустные тёмно-карие глаза этого «ботаника» с трудом верилось, что передо мной сидит боевой офицер, выхлебавший не один котелок фронтовой каши, или что там у них полагается в рационе кроме мацы…
И ещё меня интересовало, чисто психологически, в курсе ли он, что его начальство в «Моссаде» вело серьёзнейшие игры с диверсантом наци номер один? И не с каким-либо абверовцем, а высокопоставленным чином «СС» – штандартенфюрером. А ведь решения Нюрнбергского трибунала о признании этой организации преступной никто не отменял. Деликатность ситуации заключалась в том, что для евреев сотрудничество с «СС» абсолютно недопустимо. Утечка подобной информации стала бы позорным концом не только для руководителей израильской разведки, но и, возможно, привело бы к падению правительства и прекращению инвестиций со стороны сионистских организаций мира. Да и само нормальное существование государства Израиль при таком раскладе было бы под большим вопросом.
Не очень морально с моей стороны рассуждать хладнокровно на эту тему, тем более, что мой визави был мне вполне симпатичен. Но если «Моссад» не выполнит условий игры, то именно мне предстоит взять за горло печального дона. Причём не голословно, а с соответствующими документами, кинокадрами и фотоснимками счетов Скорцени, на которые поступали от третьих лиц деньги израильтян.
Расстались мы, правда, вполне доброжелательно (надеюсь, это надолго). А во-обще, хотелось бы верить, что начальник ПАХА ни в какие заморочки с бывшими гитлеровцами не встревал.
Сегодня с утра наконец получил Коран на русском языке. Событие состоялось на рынке, где я покупал потрошённую птицу для оравы своих телевизионщиков. Просто и непринуждённо в пластиковый пакет с продуктами кто-то вложил увесистый том, в явно подарочном варианте. Другого, надо понимать, не нашлось. Жалко будет марать фломастерами мелованные страницы, но без этого никак не обойтись, так уж я привык работать с источниками. Сначала беглое прочтение с выделением узловых пунктов, потом чтение с осмысливанием, где от-крывается порой момент истины, а отмеченные ранее абзацы, строки и слова становятся второстепенными. А затем приходит время синтеза, время «собирать камни».
Священные тексты, будь то Библия, Тора или Коран могут дать многое, если не всё, в по-нимании ментальности народа, нации. Зная частные подробности личной жизни Гиены, вплоть до того, что до трёх лет он страдал заиканием и энурезом, мне хотелось постичь психологию террориста, сформированную постулатами мусульманства. А в свете этого найти слабые точки – Ахиллесову пяту объекта, чтоб поразить врага одним ударом. Второго шанса у нас не будет.
Здесь, в Ливане, активно действовали бо-лее двух десятков палестинских террористических организаций. Только в одной «Хезболлах» насчитывалось четыре вполне самостоятельные группировки, имеющие свои лагеря подготовки, склады оружия и снаряжения, располагающие собственной разведкой и контрразведкой. Причём, каждая из группировок имела кураторов в арабских странах.
«Амаль ислами» финансировалось Ираком, «Джихад ислами» опиралось на Сирию. При этом, все они не только активно проводили акции против Израиля, но и осуществляли подрывную деятельность среди мусульманского населения России, имея официальные филиалы в Азербайджане, Таджикистане, Киргизии.
«Народный фронт освобождения Палестины», в своё время инспирированный СССР, семь лет тому назад раскололся на две фракции: одна проарафатская – умеренная, другая – фракция более жёсткой линии, которую возглавлял Наиф Хаватме, настроенный отнюдь не в пользу русских. И в каждой фракции ещё по десятку боевых групп – таких как «Аль-Фатх», «Главное командование», «Специальное командование», «Отряд 17», «Группа Хавари». Естественно, каждый из лидеров мнил себя единственным спасителем палестинского народа и претендовал на очень большие деньги, поступающие из арабского мира на борьбу с сионизмом. Всё это до мельчайших подробностей напоминало сюжет оперетки «Свадьба в Малиновке», только панов-атаманов, вроде Грициана Таврического, было как собак нерезаных, а вот весёлого жулика Попандопуло для полноты картины явно не хватало.
При сём местные грицианы не чурались подработать на стороне – взорвать испанский ресторан в Таррагоне, угробить 270 человек миной, подложенной в самолёт компании «Пан Американ», напасть на итальянский крейсер «Акилле Лауро». Естественно, под эти акции подкладывалась идеология. Согласно Корану, при гибели мусульманина в бою за веру, все грехи отпускаются не только погибшему, но и всем членам его семьи.
Волошинский вариант, а майор предложил натравить на Гиену принадлежавшего к проарафатской группировке Абу Аббаса – руководителя «Фронта освобождения Палестины», я отверг сразу, сославшись на неудачный опыт Израиля с движением «Хамас». Поначалу Тель-Авив, видя в этом движении оппозицию ООП, поддерживал на протяжении длительного времени шейха Ахмеда Ясина. До тех пор, пока «Хамас», имеющий официальный статус культурно-просветительной, благотворительной организа-ции с филиалами в США, Европе, Саудовской Аравии, Иордании, Сирии и Ираке, не родил Исламскую Хартию. В этом программном документе основным приоритетом был террор, а целью – физическое уничтожение евреев и создание на месте Израиля исламского палестинского государства.
На сегодняшний день «Хамас» являлся, пожалуй, самым активным борцом за права палестинцев. Достаточно сказать, что в прошлом году данная организация осуществила более пятисот терактов и диверсий. Для сравнения: «Исламский джихад» – 101 теракт, «Танзим» – 97, «НФОП-СК» – 24.
Не прошёл при обсуждении и вариант проникновения в лагерь палестинцев под видом съемочной группы. Проникнуть-то мы проникнем, но уйти оттуда с Гиеной было бы просто нереально даже киношному Рембо. Один против тысячи бойцов – так бывает только в Голливуде. Но, если гора не идёт к Магомету, то надо заставить Магомета начать движение к горе, то есть – выманить Гиену из логова. Конечно, и приманка должна быть соответствующая. Для этого мне и понадобился Коран.
Христианская община, некогда очень сильная и составляющая большинство в Ливане, на сегодняшний день никакой роли в политической жизни страны не играет, а в некоторых районах подвергается поголовному истреблению. Мусульманские радикалы, уверовавшие в собственную непобедимость, в очередной раз бросили вызов не только евреям, но и христианам Запада и Востока. Гонения на христиан в Судане и Косово, война в Чечне и Таджикистане – звенья одной цепи. Недаром, совсем недаром моё руководство приняло решение помочь израильтянам в уничтожении знаковой фигуры исламского экстремизма. Да и мне как-то больше нравится колокольный звон из храма «Христа Спасителя», чем азан муэдзина.
Сегодня пятница, и мы устраиваем барбекю у себя на арендуемой вилле. Такое решение мы с Волошиным приняли в рамках реализации нашей легенды. А то как-то непонятно – живут себе на вилле девять мужиков, ведут абсолютно монашеский образ жизни, подрывая репутацию французов – беспутных выпивох и бабников.
В аккредитационном центре на улице Джувайя, где толкутся журналисты, телевизионщики всех мастей, мы рекрутировали двух ливанцев – повара и бармена, наприглашали дюжину коллег, в основном женского пола, в том числе и одну симпатяшку из Москвы. Двум нашим товарищам, незаметно ушедшим поздно вечером на смену к палестинскому лагерю, пришлось довольствоваться бокалом вина и лёгким флиртом. Свободный же народ отвязался по полной программе. Благо погода стояла хорошая, тёплая, да и уютных уголков у нас на вилле хватало.
Исключительно для пользы здоровья, и в соответствии с легендой, погрешил и я. Джессика, рослая белокожая американка – помощник режиссера из CNN, оказалась вполне продвинутой в сексуальном плане особой. Ну а мне, земляку Казановы, Д’Артаньяна и прочих галльских ходоков с мировым именем, ударить в грязь лицом никак не полагалось. Установление контактов, добывание информации – процесс, знаете ли, разнообразный и специфический. Аскетизм первых чекистов остался в начале нашего столетия. Да и был ли он, большой вопрос… Железный Феликс страдал туберкулёзом, а по мнению фтизиатров, причём не только наших отечественных, эта болезнь сопровождается резким усилением либидо. Да и протокол обыска у бывшего наркома внутренних дел Генриха Ягоды напоминает по содержанию прайс-лист нынешнего столичного секс-шопа.
Последующие двое суток наблюдения тоже никаких новостей не принесли. Обычная тягомотина боевой подготовки в лагере, сопровождаемая перерывами для намаза, утренний завоз воды и прочие бытовые подробности. Правда, вчера, после обеда, в лагерь пришло пять большущих грузовиков с эмблемой ООН – с продуктами, одеялами и медикаментами. Но разгрузили их перед восточными воротами лагеря, а таскали ящики безоружные боевики, в том числе и наши «чехи». Кстати, режим пребывания здесь у них довольно свободный. Уже дважды они выезжали в город на джипе просто отдохнуть. По крайней мере, проследить какие-либо деловые контакты не удалось, хотя опекали их довольно плотно.
Что ж, это на руку орлам Волошина, кото-рые мечтают трансформировать «чехов» в груз «200». Почти все ребята-армейцы прошли Чечню, неделями пропадали в «зелёнке», порой, возвращаясь из рейда, приносили тела погибших друзей, а это отнюдь не настраивает на мирный лад.
Я же продолжал своё знакомство с кладезем мусульманской мудрости. И нашёл, нашёл наконец вариант. Но для этого мне нужен был здесь Веня-шотландец, он же лейтенант Дробышев...