Русские люди. Картина первая

               
                Пьеса в двух действиях, четырех картинах.

                Действующие лица.

  Первый боец- Николай Степанович.
  Второй боец -Максим.
  Третий боец - Остап
  Ирочка
  Анна Петровна
  Четвертый боец - Вано
  Медицинская сестра
  Большой дяденька с белой повязкой на рукаве
  Военный командир
  Воины и гражданские с оружием
  Профессор Александр Иванович Мещанинов
  Хирург Вера Федоровна Центилович
  Инженер Шевченко
  Наталья Александровна Мещанинова
  Два немецких офицера
  Ганс Штаппер-немецкий врач
  Раненый боец
  Завхоз
  Корхова Мария Дмитриевна- медработник
  Василий Петрович Новицкий- преподаватель Харьковского университета
  Юрий Узуньян
  Лена Радионова- санитарка
  Наталья Ильинична Обухова -хирург
  Валентина Федоровна Никитская- хирург
  Павел Севостьянович Делевский -зав. отделением

                Действие первое.

                Картина первая.

   1942 год, январское утро.  На восток идет пассажирский поезд с тремя прицепленными к нему санитарными вагонами. Он идет медленно, с длительными остановками, пропуская  поезда идущие на запад с живой силой и техникой. На нижних полках плацкартного, санитарного вагона, лежали раненые бойцы.  Рядом с тяжело раненым сидит девочка. Боец, опоясанный бинтами, лежит с закрытыми глазами. Его лицо в белых марлевых повязках и мазях, выделялось неестественной чернотой.

Первый боец ( медленно открыв глаза, с усилием говорит).  Дочка, а сколько тебе лет?

Ирочка (быстро).  Семь лет.

Второй, молодой боец (лежавший напротив, у него седая голова).  Девочка, а как тебя звать?

Ирочка (быстро отвечает девочка). 

Второй боец.  Ирочка, а как ты попала в наш вагон?

Ирочка.  Мы едем в соседнем вагоне. Я ходила по вагонам и пела. Ваша доктор разрешила мне зайти к Вам.
 
Третий боец (с боковой полки).  Спасибо тебе Ирочка за песни. Ты хорошо поешь, мы с удовольствием тебя слушали ( он замолчал, задумался, возможно вспомнил свой дом, семью, детей. Где они? Что с ними?  И что происходит  сейчас на его родной Житомирщине?

В купе входит взволнованная молодая женщина (Анна Петровна). Быстрым взглядом своих громадных глаз, она окинула лежавших бойцов.

Анна Петровна.  Вот ты где?  А я, в поисках тебя, обежала  все вагоны. Как ты сюда попала?  Разве можно нарушать покой раненых?

Первый боец (открыв измученные от усталости и боли глаза,  медленно говорит).  Здравствуйте.  Вы мама  этой чудной девочки?

Анна Петровна. Здравствуйте. Да, я мама Ирочки.

Второй боец.  А как Вас звать мамочка?

Анна Петровна, женщина среднего роста, с добрыми, красивыми чертами лица, густой копной гладко зачесанных  волос, узлом уложенных на затылке, с ресницами – как бархатная ночь и мягким, приятным голосом.  -Меня зовут  Анной Петровной.

Первый боец (открыв глаза, тихо говорит).  Анна Петровна, если Вы не спешите, присядьте рядом с дочуркой. Хочется Вас послушать и хотя бы на какое-то время, если получится -отвлечься от дурных мыслей и болячек.

Анна Петровна (быстро). Да, да, конечно!  Я присяду рядом с дочкой, но мне бы не хотелось обременять Вас  своим присутствием. Вам  требуются тишина и покой.

Третий боец. Вы знаете, мы едем уже длительное время, молча слушая: тишину, перемешанную со стонами бойцов, однообразным стуком  колес вагона, да редким криком паровоза. Ваше присутствие внесет какое-то разнообразие в нашу не простую жизнь. Тем более, это разрешено нашим доктором. (Он замолчал, закашлялся).

Второй боец. Спасибо Вам Анна Петровна за дочурку. Ирочка пела нам народные песни. В ее исполнении было столько выразительности и удивительной энергии, мы были в восторге. Она хорошо поет. Вы знаете (улыбается),  мы словно дома побывали, в кругу своей семьи.  Когда-то (он грустно улыбнулся), до войны, мы коллективно пели эти волнующие душу песни (он замолчал, задумался).

Анна Петровна. Да, поет наша кормилица хорошо. Она ходит по вагонам, поет.  Ей что-то пассажиры дают, этим мы и живем.

Ирочка (прерывает маму, хочет поменять тему разговора).  Мамочка, тебе так идет этот белый халат!..

Третий боец. Да, да! Вам очень идет белый халат…

Ирочка (прерывая бойца).  Извините, а Вы от куда едите?

Третий боец.  Это непростой вопрос доченька. Шел я с западных границ нашей страны, попал в окружение, суток на десять. Пять суток оставался без еды, трое суток страдал без воды.  Как-то выбрался, прибился к своей воинской части. Там меня отмыли, накормили, переодели и отправили в разведку. Ну, а дальше с боями отступал, рыл окопы, оборонялся и  снова отступал. Так я оказался со своими собратьями по оружию на Харьковщине.  Долго мы ползали,  в окрестностях Города,  отбиваясь  от фашистов.  Сколько земли перелопачено нами. (Тяжело вздохнув, он продолжал).  Кажется я изучил весь рельеф местности ( говорил он не спеша, как будто вновь  переживал все навалившиеся испытания. Его мужественное лицо было напряжено, седая прядь волос как бы являлась подтверждением непростого этапа его жизни). Сколько там осталось лежать моих друзей, товарищей, трудно передать (он замолчал).
 
    Пауза.

Первый боец (открыл глаза, в их отражалась вся боль его тела и души).  Да, (медленно говорит он) идет второй год  войны, а я уже трижды продырявлен, горел в танке (болезненно пытается улыбнуться), спасли товарищи. Вот лежу и думаю, смогу ли я на этот раз выкарабкаться  из этой беды? (Он замолчал).

Анна Петровна (громко, в сердцах).  Подождите, как Вас звать, я не знаю…

Первый боец (прерывая ее, тихо и медленно говорит).  Зовут меня, Николаем Степановичем. Можете называть Николаем. Мне будет приятно, это возвращает меня как бы в далекое детство. За последние годы, где я только не побывал. Был на Халхин Голе, в Испании; и всюду меня называли товарищ командир, словно у меня нет имени.  Отвык я от него. А сегодня, я лежу перед Вами, беспомощный и трудно сказать, что будет дальше...

Анна Петровна.  Вот видите Николай Степанович, Вам доверяли. Вы были командиром, а сейчас,  вдруг, такое говорите.  Скажи об этом Вашим подчиненным, не поверили бы, что это говорит их боевой командир. Наши врачи сделают все возможное для скорейшего Вашего выздоровления. Как можно сомневаться в чем-то?  Надо помогать врачам. (Она замолчала, испугавшись, что сказала что-то лишнее). Пауза.

Первый боец (после длительного молчания, очевидно думал о сказанном женщиной).  Спасибо Вам Анна Петровна, и извините за минутную слабость (он замолчал что-то обдумывая, затем тихо, медленно и убежденно говорит). Вы знаете, я не убежденный фаталист, но считаю, что жизнь наша находится в руках непреклонной судьбы.  А от судьбы никуда не уйдешь. Что на роду написано, то и будет. Не могут быть ранения и ожоги бесконечны, а на мне так много этих меток (он замолчал, устав от длинной тирады).
 
Второй боец. А мне кажется, что я родился в рубашке... И на тебе, попался... Вот уже трижды доктора режут мое тело, ну что тут поделаешь? (После короткого раздумья).  Вы знаете, а жить так хочется, и  кажется мне, что у меня еще все впереди. Да и жить-то я только начал. (Он замолчал, задумался, затем продолжил). Я, как наяву, вижу довоенный период.  Девушка у меня была, в областном центре училась. Вы знаете, все бросила и приехала ко мне в мою Тмутаракань. Говорит, что учиться будет заочно… Вот такая девушка. Женился, жили в райцентре, работали, и все  было  хорошо.  А тут жену надо везти в роддом. Это километров двенадцать до больницы, а транспорта нет. Что делать? (Задумался) Вот и пришлось тянуть на себе свою любимую. И ничего… (смеется). Принесли домой бутуза, трудно передать: сколько навалилось забот, сколько было радости возиться со своим первенцем.  Это не забывается (он замолчал, словно вновь и вновь переживая прожитое прошлое)…  (После долгого молчания).  А такие люди, как Николай Степанович, проходят сквозь: огонь, воды и медные трубы и конечно же побеждают  свои болячки. Думаю,  что все ранения залечатся, и страшные ожоги останутся в памяти страшным сном. Мы еще с Вами Николай Степанович повоюем.  А к седине нашей, будет больше доверия.

Четвертый боец (подошедший из соседнего купе). Так говоришь, дорогой, хорошая девушка была?

Второй боец. Уже жена и мало сказать хорошая. Когда она улыбается, я готов был достать ей луну с неба, только бы еще раз улыбнулась (вздыхает). Как они там без меня?

Анна Петровна (тяжело вздыхая). Вот так и воюют со своими трудностями наши защитники,  а их сегодня ох как много.  Больно смотреть на все происходящее.

Четвертый боец.  Война, это страшное национальное бедствие (вздыхает). Она всех коснулась, всем  жизнь испортила.  Вот в нашей роте случай произошел, потрясший весь коллектив. (Он замолчал,  что-то вспоминая, затем медленно повел свой рассказ). Пришел к нам в роту один уже не молодой боец. Был он каким-то замкнутым.  Сядет где-нибудь в сторонке, достанет какую-то фотку  и разглядывает ее. Мы думали, что он по своей натуре был каким-то замкнутым человеком…  А хотелось  узнать, что же он там  рассматривает? Спрашиваем его, а он ни показать, ни рассказать не хочет, молчит и все. ( Рассказчик замолчал, словно собираясь с силами; оглянувшись на всех присутствующих, продолжил свой печальный рассказ).    А тут фрицы нас прижали… Все горит, все грохочет, люди один за другим гибнут. Мы их бьем, а они словно крысы из нор лезут и лезут …  Тут ротный дает команду- отступить. Но, отступление кто-то должен прикрывать, иначе беда будет. ( Он замолчал, от длинного рассказа задохнулся, закашлялся, как-то весь посинел, в купе все сидели молча не зная, что предпринять. Постепенно, вытирая обильный пот с лица и глотая из кружки воду, поданную Ирочкой, он пришел в себя и  продолжил рассказ).  Наш новенький добровольно изъявил желание остаться.  Ну, что делать? Оставили мы ему пулемет и все необходимое, и ушли… Долго мы слышали работу пулемета, а затем он затих. (Он вновь замолчал, затем глубоко вздохнув продолжил).  На следующий день, получив подкрепление, мы вернулись на прежние позиции, и сразу к нему. А он лежит возле пулемета, перед ним карточка  молодой женщины необыкновенной красоты, забрызганная кровью.  Похоронили мы его здесь же, на месте.  Крест деревянный поставили. Кто- то звезду на нем вырезал. Жалко было хоронить фотку – такую красоту, но по общему решению, оставили ее с ним.   Вот такие дела ( закончил рассказчик).

Анна Петровна (вытирая слезы), а сколько подобных случаев?  Красивые и умные люди умирают, им бы жить да жить…

Четвертый боец.  Ну что же делать? Это война, при том- жестокая,  безжалостная. У нас на Кавказе по поводу рассказанного Вам трагического случая говорят – поздороваться с женщиной можно потом, сначала нужно посмотреть ей в глаза... Вот в такие глаза как у Вас Анна Петровна. Час посмотреть – потом и умирать не страшно…

Ирочка. И больше Вы ничего не узнали об этом погибшем дяденьке?

Четвертый боец.  Позднее мы узнали всю историю любви этого человека. Оказывается, из-за его тяжелой болезни, они не смогли эвакуироваться. В город вошли немцы, объявлен комендантский час. На улице можно появляться с восьми часов утра и до шести часов вечера (оглядывая всех, тяжело вздыхая, он продолжал).  А тут, как всегда, по закону подлости, ему плохо. Нужно лекарство, аптека рядом но, наступил комендантский час.  Он ее не пускал. Она убеждала, что это близко и что она быстро вернется, к тому же она-женщина и ее никто не тронет...  С большим трудом, проводил он ее до входных дверей, где так и стоял в ожидании ее возвращения.  И вот она бежит назад. Вот уже совсем  близко… Но тут появился патруль…  Она в беге падает ему на руки- мертвая…

Анна Петровна (плачет, вытирая платком слезы).  Боже мой, когда же это закончится?  Моя мать верила в закон возмездия и нас в этом духе  воспитала.  Никакой подлый, бесчеловечный или коварный поступок, говорила она, не останется не отомщенным.  Рано или поздно отмщение придет.

Второй боец.  Ничего, отольются врагам наши слезы. Видите сколько жертв вокруг?  Но будет наша победа!  А победу делают ни одни живые, ее делают пополам, живые и мертвые.  Сколько нас здесь(показывает рукой) лежит. Здесь не только те, кто доживет до победы, но и те, кто к сожалению, не доживет. (Он тяжело вздохнул и закончил свою мысль). Сколько у нас безвестных героев?  Вот они, смотрите. Они вокруг нас, лежат страдают, мучаются, а это пройти все муки ада и боли, и победить смерть, ох как не просто…

Первый боец (открыл глаза и впервые, все увидели в их искорки жизни). Ничего (говорит он тяжело и медленно) Мы еще повоюем и свою жирную точку поставим в Берлине.

Медицинская сестра. Товарищи идет обход.

Анна Петровна. Извините, мы уходим выздоравливайте (уходят).

Второй боец (вдогонку) приходите проведать нас… 
               
              Занавес.