Иллюстрация:
Пещеры Киево-Печерского монастыря.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
МЛАДШИЙ БРАТ КОРОЛЯ
Содержание:
Язычник, православный, католик.
Начало карьеры. Заграничное турне. 1379. Полоцкий князь.
Убийство в Кревском замке. 15 августа 1382. Князь Трокский.
Два сватовства Ягайло и первое отступничество Витовта.
Королевский наместник. Неудачи. Соперник - князь Виганд. 1392.
Удельный князь Киевский.
Смерть Скиргайло. Январь 1397.
Дальние Феодосиевы пещеры.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
«Глубоко в толще днепровской кручи узкие тесные многочисленные ходы уходят вперед, изредка на своем пути вливаясь в небольшие помещения, убранные тускло мерцающими иконостасами, а потом следуя все дальше и дальше… Останки умерших с закрытыми лицами, со сложенными на груди высохшими коричневыми руками с истончившимися пальцами возлежат открыто в устроенных вдоль ходов нишах, покоятся в своих домовинах, стоящих на возвышениях… В подземелье можно заблудиться, сюда не следует идти в одиночестве, только со знающим проводником, который проведет посетителя к особо почитаемому образу, к мощам святого или останкам иного значительного лица, неся в руке свечу, тускло озаряющую выбеленные земляные стены и низкие нависающие над головой своды…
Слабый желтый свечной огонек чуть теплится среди кромешного мрака, ровно и плавно, нисколько не колеблемый застывшим в неподвижности, спертым, душным воздухом… И едва слышно, гасимый толщей земли, слышится голос проводника-инока, рассказывающего о святых подвижниках, прославленных своим благочестием…»
Так описывают паломники свое впечатление от пещер Киево-Печерского монастыря, необычного, мистического места, мертвого царства.
В самом конце XIV-того века здесь был упокоен литовский князь Скиргайло Ольгердович, но знают об этом разве что историки. И, собственно говоря, только они его и помнят. Хотя в свое время это был человек известный, все время находился там, где делалась большая политика, но в результате не удостоился славы в веках (будь она дурная или хорошая), в отличие от тех людей, с которыми он состоял в родстве, встречался, сотрудничал, воевал и прочее в этом духе, вместо этого оказавшись на обочине истории, причем еще при жизни, а уж после смерти – что об этом и говорить.
И Днепровская круча вобрала в себя его останки, упокоив навеки вечные.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Язычник, православный, католик.
Скиргайло имел еще два имени – Иван в православном крещении и Казимир в католическом. Он был сыном великого князя Ольгерда и его второй жены, Ульяны Тверской, младшим братом короля Владислава III Ягелло, то есть Ягайло, и старшим среди прочих его младших братьев.
Ольгерд был дважды женат, оба раза на русских православных княжнах, Витебской и Тверской, и оба раза по политическим мотивам, никак иначе. Первый брак устраивал его отец, второй он сам. Все дети от первого брака были крещены и не имели языческих имен, только христианские. Все дети от второго брака, напротив, в первую очередь известны по своим языческим именам, поскольку ко времени их появления на свет Ольгерд княжил уже не в Витебске, а в Вильне, в связи с чем отложился от православия и демонстративно вернулся к язычеству, вере предков.
Ягайло, Скиргайло, Корибут, Каригайло, Лингвен, Виганд (Вингальт, Вигунд), Свидригайло – все старинные литовские имена. Тем не менее, предположительно, княжичи были крещены матерью, хотя и негласно. Предполагают также, что княгиня Ульяна впоследствии и мужа подвигла вернуться в лоно христианства (язычники проводили обряд открещивания, после которого, чтобы вновь стать христианином, нужно было вновь и окреститься).
Пятницкую церковь Вильнюса (Храм во имя святой мученицы Параскевы Пятницы), основанную в 1345 году первой женой Ольгерда, Марией Витебской, согласно преданию, считают местом крещения всех детей Ольгерда от двух его брачных союзов. Называют православное имя Ягайло – Яков. Правда, когда произошло крещение, неясно. Младший брат и сподвижник Ягайло, Скиргайло, крестился, кажется, уже в сознательном возрасте, когда отправлялся княжить в Полоцк, то есть цель была политическая. В то же время обстоятельства жизни Скиргайло позволяют предположить, что православие сильно в него въелось и не отпустило даже после вынужденного перехода к латинскому христианскому обряду.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Начало карьеры. Заграничное турне. 1379.
Ольгерд умер в 1377 году и был похоронен, по одним сообщениям, как язычник, а по другим – как христианин. Великим князем Литвы стал Ягайло, которому было тогда около 30 лет. Соответственно, Скиргайло было так лет 25.
В связи с осознаваемой новым великим князем необходимостью осмотреться в мире, его младший брат Скиргайло, отличавшийся умом и способностями, в 1379 году, получил возможность совершить увлекательное путешествие по европейским странам с дипломатическими целями, побывав и в Пруссии, у великого магистра Ордена, и при дворе короля Венгрии и Польши Людовика в Будапеште, и в Праге в гостях у короля Германии и Чехии Вацлава, и, возможно, даже в Италии, в Риме, в резиденции пап – Ватикане, где был принят понтификом и получил от него в качестве князя города Полоцка, отданного ему в удел Ягайло, титул «dux Russiae» - «герцог Русский».
Путешествия в те времена на такие большие расстояния были делом нелегким и опасным, но «dux Russiae» Скиргайло был молод и энергичен, дорожные приключения не могли затмить для него сильные впечатления от посещения знаменитых мест, знакомства с известными людьми, участия в развлечениях знати – пирах, охотах и рыцарских турнирах, на которых он и сам мог блеснуть. Вероятно, его рассказы о том, что он увидел и узнал, долго потом занимали его братьев.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Полоцкий князь.
Есть предположение, что старший сын Ольгерда от первого брака, Андрей Полоцкий, навлек на себя гнев отца, склонившись на сторону Москвы, из-за чего и оказался без великокняжеского венца. И это еще Ольгерд хотел лишить его Полоцка в пользу Скиргайло. Впрочем, не исключено, что тут сказалось желание княгини Ульяны, женщины, судя по всему, весьма властной и решительной, мечтавшей видеть наследником своего старшего сына в ущерб сыновьям мужа от его первого брака, а также желавшей пристроить получше и младшеньких.
В Полоцке смену князя со «своего» Андрея Ольгердовича на другого ставленника из Вильны, хотя также Ольгердовича, восприняли негативно, в связи с чем в 1381 году Ягайло был занят подавлением восстания в этом западно-русском городе, когда он силовым методом утверждал там в роли своего наместника брата Скиргайло, принятого полочанами скрепя сердце, хотя тот даже специально для того, чтобы задобрить своих потенциальных подданных, крестился в православие.
Ситуация с поставлением Скиргайло Полоцким князем произошла накануне первого витка междоусобицы в великокняжеской семье. Желая избавиться от могущественного дяди, князя Кейстута, Ягайло (с подачи своего окружение, вероятно, то есть матери и советника Войдилы, но в целом это дело не меняет) заключил сепаратный договор (известный как Довидишковский, по названию населенного пункта, где он был подписан) с орденскими рыцарями из Пруссии.
На первом этапе верх в обозначившемся противостоянии одержал князь Кейстут, раскрывший все происки Ягайло и лишивший его верховной власти, в результате чего Ягайло должен был отправиться в свой удел, что же до акций Скиргайло в Полоцке, то они упали ниже некуда, и полочане с ликованием встретили вернувшегося к ним князя Андрея Ольгердовича, а Скиргайло выдворили из города с позором, посадив задом наперед на лошадь, на которой он и совершил свое путешествие за пределы города под улюлюканье толпы. После чего (в отличие от остальных Гедиминовичей, признавших верховную власть Кейстута) сбежал из Литвы к орденским рыцарям в Ливонию, откуда довольно скоро вернулся к брату с представленной рыцарями подмогой.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Убийство в Кревском замке. 15 августа 1382.
Однако дальше дела Кейстута пошли плохо, он попал к Ягайло в плен и погиб. Этому предшествовали военные действия и переговоры, прошедшие 3 августа 1382 года под Троками, захваченными Ягайло и Скиргайло накануне, причем роль посредника сыграл Скиргайло. В то время, как два войска стояли, готовые к бою (Кейстут со своими отрядами в союзе с братом, князем Волыни Любартом, и Ягайло со своим войском и союзниками – рыцарями Ливонского ордена), Скиргайло отправился к Кейстуту в качестве посла и уговорил его приехать в лагерь к Ягайло для проведения переговоров, от имени старшего брата обещав ему и его сыновьям, Витовту и Товтивилу, полную безопасность.
Обещание оказалось лживым, Кейстут попал в плен и вскоре был убит в подземелье Кревского замка. Крева для Ягайло являлась отчиной, перешедшей к нему в качестве наследства от Ольгерда, там он чувствовал себя полным хозяином.
Скиргайло, посланный Ягайло в Креву немного погодя, нашел Кейстута мертвым. Было объявлено, что Кейстут повесился сам, однако этому противоречили слухи о совершенном убийстве. Чтобы снять с себя подозрения, Ягайло приказал перевезти тело дяди в Вильну и устроил ему пышные похороны по языческому обряду, включавшие погребальный костер с принесением в жертву коней и пышную тризну.
Впоследствии вину за убийство Кейстута всем вовлеченным сторонам оказалось удобным переложить на Скиргайло, оказавшегося в Креве в щепетильный момент.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Князь Трокский.
Поскольку сыну Кейстута, Витовту удалось из Кревского замка сбежать, и не куда-нибудь, а в Пруссию, к тевтонским рыцарям, и договориться с ними о помощи против Ягайло, то началась междоусобица с привлечением военной силы от соседей. Поначалу война шла для Витовта и рыцарей неудачно, попытка завладеть Вильной провалилась, но было ясно, что это только первая ласточка.
Ликвидируя последствия первой немецкой экспансии, Ягайло и Скиргайло выбили из Трок немецкий гарнизон, и Скиргайло получил Троки (отчину Витовта, так как Троки были столицей его отца Кейстута) себе в удел (в Полоцке же по-прежнему сидел князь Андрей, выдворить его оттуда пока что не имелось никакой возможности).
Так что на тот момент Трокских князей было двое – немцы титуловали Витовта «герцогом Трокским», но фактически Троками владел Скиргайло.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Два сватовства Ягайло и первое отступничество Витовта.
Далее Ягайло решил последовать совету матери, княгини Ульяны, и заключить союз с Москвой, который предполагалось скрепить династическим браком. Послом в Москву, к великому князю Дмитрию Ивановичу (Донскому) был отправлен Скиргайло, договариваться о помощи и сватать московскую княжну для старшего брата. Однако достигнутая договоренность реализована на практике не была, поскольку перед Московским и Литовским княжествами стояли разные первоочередные задачи.
Вероятно, уже в это время, если не раньше, Ягайло вступил в переговоры с поляками, у которых тоже была невеста на выданье – королева Ядвига. Одновременно он старался помириться с двоюродным братом Витовтом, обещая ему вернуть его земли, Гродненское и Трокское княжества. Троками пока что владел Скиргайло, но для него в перспективе предполагалось освободить от князя Андрея все тот же Полоцк.
В результате реализации части этих проектов Витовт вернулся в Литву, отступившись от Ордена, а Скиргайло в январе 1385 года поехал в Краков договариваться о свадьбе Ягайло и Ядвиги. В том же 1385 году была заключена польско-литовская Кревская уния.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Королевский наместник.
Затем в Краков отправился сам Ягайло со свитой (и с Витовтом в том числе), и 12 февраля 1386 года состоялась королевская свадьба. Своим наместником в Литве Ягайло сделал Скиргайло. Носил ли Скиргайло титул великого князя Литовского или нет – вопрос неясный, но власть в Литве в это время была отдана в его руки.
Скиргайло участвовал во всех военных действиях старшего брата – в 1385 году против орденских рыцарей под Ковной, а в следующем 1386 году совместно с польскими войсками против князя Андрея Полоцкого и его союзника, князя Смоленска Святослава. Князь Святослав был убит под Мстиславлем на реке Вихре, в Смоленске в качестве вассала посажен его сын Юрий. Князь Андрей бежал в Полоцк. Весной 1387 года Скиргайло, действуя уже самостоятельно, обманный путем захватил князя Андрея, отправленного в результате в долгое заточение в Хенчинский замок, и завладел Полоцком.
Витовт, бывший в то время князем Гродненским, обвинял Скиргайло в том, что тот не только следил за каждым его шагом, но и намеревался его убить: «Одним словом, я был как невольник во власти Ягайло, а брат его Скиргайло, правитель моих родных Трок, совершал покушение на мою жизнь».
Ян Длугош подтверждает, что: «Витовт же, князь гродненский… опасался Скиргайлы, подозревая по многим признакам, что тот сильно жаждет погубить его и его родных и приверженцев оружием, ядом и любым способом».
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Неудачи.
Дальше дела у новоиспеченного польского короля Владислава пошли не слишком хорошо, поскольку, пустив в Литву поляков и насильно насаждая католичество, он восстановил против себя соотечественников. Скиргайло в качестве проводника воли брата также не снискал уважения народа и не нашел поддержки знати. Между тем росла популярность Витовта, с которым связывались надежды на противодействие польскому курсу Ягайло и его ставленников.
Скиргайло не мог справиться с возложенной на него задачей утихомирить волнения в Литве, поэтому в 1389 году Ягайло прислал ему на помощь – и одновременно отчасти на замену – польского военачальника, по Длугошу, «подканцлера Польского королевства рыцаря Миколая из Мошкожова» (Клеменса Москажевского), сделав его старостой Вильны и передав ему военную власть. Выглядело это как польская оккупация литовской столицы, поскольку Москжевский взялся за чистки рядов, выдворяя лиц, нелояльных режиму.
Ягайло также попытался миром уладить нарастающий конфликт между Витовтом и Скиргайло. Под его давлением 29 мая 1389 года в городе Люблине Витовт вынужден был дать грамоту, в которой обещал «любить Скиргайло как брата и помогать ему против всех его врагов».
Но любить Скиргайло Витовту явно претило, также как хранить верность Ягайло, не выполнявшему своих обещаний. После провалившейся попытки мятежа, целью которого был захват Вильны, Витовт снова обратился за помощью в Орден, «чтобы сохранить жизнь себе и своим близким», - 1390 год.
Снова началась война. Осенью 1390 года Скиргайло во главе польско-литовского войска попытался остановить рыцарей под Ковной, но был разбит и бежал в Вильну, вскоре познавшую все прелести осады. Хроники описывают разгромные для отрядов Скиргайло сражения. Нижним замком крестоносцы овладели легко. Кривой замок был взят осаждавшими с помощью находившихся в гарнизоне сторонников Витовта. Верхний замок, оборонявшийся польским гарнизоном во главе с Москажевским, выстоял, поскольку поляки сражались на чужой земле и отступать им было некуда.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Соперник - князь Виганд. 1392.
Затем рыцари организовали второй поход на Вильну, осенью 1391 года. Крепость Верхнего замка снова устояла, но тяжелая война вызывала недовольство поляков своим новым королем и недовольство короля своим наместником в Литве.
Москажевский был сменен на Олесницкого. На место Скиргайло в литовские наместники также стали прочить другого человека – еще одного младшего брата Ягайло, Виганда (или Вингальта) князя Керновского. Молодой князь в это время стал популярен среди польской и литовской знати, и Ягайло ему благоволил.
Но затем Виганд внезапно умер, в начале или середине 1392 года, и, по слухам, его отравили. Молва обвиняла Скиргайло, хотя и Витовта тоже – он ведь уже подбирался к власти в Литве.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Удельный князь Киевский.
Далее состоялся новый политический поворот. Витовт совершил второе отступничество от Ордена, заключил с Ягайло соглашение и вернулся в Литву великим князем, с неограниченными полномочиями и, по существу, одним только условием со стороны Ягайло – не восставать лично против него. Договор между двоюродными братьями был подписан в местечке Остров летом 1392 года.
Ян Длугош: «При этом король не только возвратил князю наследственный удел и отобранные земли, но и подчинил его власти все замки Литвы и Руси с правом полного распоряжения упомянутыми землями».
Скиргайло оказался во всей этой истории крайним. Вот вам и благодарность за верную многолетнюю службу. Он лишался звания и полномочий королевского наместника в Литве, а также и Трокского удела. Вместо этого ему предстояло отправиться в назначенный ему Витовтом Киев.
В Киеве княжил еще один Ольгердович, Владимир, но его предполагалось лишить этого удела. Витовт вообще принялся деятельно сгонять неугодных ему удельных князей с их мест, и Ягайло не защищал перед ним своих братьев, не вмешиваясь в литовские дела.
Было время, когда Витовт ходил у Скиргайло в подручных, то теперь все стало наоборот. Роли поменялись.
В марте 1395 года войско Витовта и Скиргайло подошло к Киеву. Князь Владимир Ольгердович уже пережил одну подобную кампанию, когда в 1392 году отказался приехать к новому великому князю Витовту для принесения присяги. Он боялся, что лишится княжения, а то и свободы. В результате чего в 1393 году Витовт, выдвинувшись к Днепру, взял его города Житомир и Овруч. Тогда дело закончилось миром, поскольку Витовта отвлекли проблемы с тевтонами.
Теперь князь Владимир опасался, что больше ему так не повезет, не стал воевать и сдался, в ответ получив милостивый приказ отъехать в Копыль, к которому был добавлен еще Слуцк, а киевским князем стал Скиргайло.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Война с татарами.
Для Скиргайло ситуация была, конечно, крайне неприятной, поскольку его падение было стремительным и уносило его с высот на землю весьма низко, но вскоре все стало еще хуже, так как ему пришлось защищать вновь полученное владение от татар, захвативших южные районы Киевского княжества, в результате чего в летописи появилась запись о том, что великий князь «князю Скиргайлу повеле ити с Киева к Черкасом и к Звенигороду. Князь же великыи Скиргайло божею помочию и великого князя Витовта повелением възял Черкасы и Звенигород и възвратися пакы к Кыеву».
Летопись отнесла этот поход Скиргайла на осень 1393 года, когда Витовт присоединял Подолию, то есть лишал тамошних князей их уделов, но ряд исследователей пришли к выводу, что Черкассы и Звенигород Скиргайло отбивал не у их прежнего владельца, князя Федора Кориатовича, а именно у ордынских ханов. В таком случае, получается примерно 1395 год.
И это было время, когда в золотордынских степях эмир Самарканда Тимур мстил хану Тохтамышу за предательство, неуклонно приближаясь к русским княжествам, народ в Москве молился богу и просил заступничества у Владимирской иконы Богоматери, великий князь Московский Василий Дмитриевич стоял с войском на своих границах, готовый в самом крайнем случае защищать свою землю, а великий князь Литовский Витовт, использовав ситуацию по максимуму, захватил Смоленск. Он рассчитал, что Москва не сможет вмешаться в смоленские дела, а чтобы сбить смолян с толку, распустил слух, что идет на помощь Москве против Тимура.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Смерть Скиргайло. Январь 1397.
Черкасский поход был последним заметным предприятием князя Скиргайло, младшего брата и долговременного помощника Ягайло, бывшего князя Полоцкого и Трокского, бывшего королевского наместника в Литве, в конце своей карьеры удельного князя Киевского. В конце 1396 или в январе 1397 года он умер, в возрасте сорока лет с небольшим.
Хроника Быховца рассказывает о его смерти следующим образом: «И когда он княжил в Киеве, был некто монах Фома Изуфов, который являлся наместником митрополита у святой Софии на митрополичьем дворе. И захотелось князю Скиргайлу поехать за Днепр на охоту, тот же Фома позвал его на пир на митрополичий двор. И когда князь Скиргайло был на пиру и, так некоторые говорят, будто тот Фома дал князю Скиргайлу выпить яд. И после пира поехал князь Скиргайло за Днепр к Милославичам, и там разболелся, и, приехав в Киев, на седьмой день умер».
Через неделю умирали при отравлении мышьяком. Сходным образом описаны болезнь и смерть Дмитрия Шемяки, которому подсыпали этот яд.
Скиргайло характеризуется в научной и публицистической литературе как человек с хорошими задатками, но оказавшийся слабее, чем было нужно, принимая во внимание время и обстоятельства, почему он и сломался, и кончил так рано и бесславно. Оказалось – неудачник, по всем статьям, а ведь как будто ничего не предвещало.
Благодаря своим способностям, он все время находился в гуще событий, начиная с того момента, когда, молодой и полный сил, а также, вероятно, самых лучших надежд на самое счастливое будущее, что и вообще свойственно молодости, по заданию пришедшего в Литве к верховной власти старшего брата отправился с дипломатическими и познавательными целями путешествовать по Европе.
Дальше ему пришлось низринуться с небес на землю, пережить страшное унижение, которому его подвергли полочане, выдворив из своего города - на шелудивой кобылке, задом наперед, и вон отсюда. Это событие тоже приходится на его молодые годы. А ведь Полоцк ему нравился, он хотел там править, хотел там жить. Кто знает, насколько часто он потом все это вспоминал, и, чтобы заглушить то, что поднималось от таких воспоминаний в душе, пил горькую.
А дальше больше. Вскоре ему пришлось выступить посредником между Ягайло, Кейстутом и Витовтом в 1382 году, в день противостояния двух армий под Вильной, которое закончилось торжеством Ягайло и пленом Кейстута с сыном. Это ведь усилиями Скиргайла состоялись обман и предательство. Нельзя исключить, что он руководил и убийством Кейстута в Кревском замке.
Впрочем, также не исключено, что он же смягчил тюремный режим Витовта, допустив к нему умную, хитрую, любящую жену, возможно, подозревая, чем это может кончиться, но умышленно позволив событиям развиваться без помех и даже, как иной раз предполагают, сам их и подтолкнув, то есть поспособствовав делу освобождения пленника.
Он участвовал в переговорах государственной важности, побывал в Москве, потом в Кракове. При заключении Кревской унии выговорил себе право остаться православным, но потом все равно перешел по необходимости в католичество. То есть, видимо, в отличие от спокойно перекрещивавщихся по нескольку раз братьев, являлся искренно верующим человеком.
Далее десять тяжелых беспокойных военных лет пробыл наместником Ягайла в Литве, возглавлял войска, разгромил князя Святослава Смоленского, князя Андрея Полоцкого и, если брать по максимуму, мог бы казнить его, своего вечного конкурента в деле владения Полоцкой землей, но не сделал этого, предпочтя отправить в польский плен.
Воевал с Витовтом и крестоносцами, и вроде бы мужественно, но битвы им проигрывал одну за другой. Согласно одному, впрочем, мало достоверному преданию, при осаде Вильны в 1391 году даже временно попал к Витовту в плен.
Выполняя все приказы старшего брата, он выполнял их все хуже и хуже, из-за чего потерял часть доверия и власти. Говорят, его любили русские, и он был искренне предан православию и своей родине, желая видеть ее независимой и преуспевающей. Говорят, поляки его терпеть не могли именно поэтому и наговаривали на него, обвиняя в пороках – в том же пьянстве. Может, он и не был так плох, как это утверждали его недруги, и на него просто свалили вину за все, чего он не делал, а если делал, то по приказу.
С другой стороны, его судьба – ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ всем безропотным ИСПОЛНИТЕЛЯМ чужой воли, которая бывает злой. Хотел делать то, что приказано, или нет, но делал, то есть совершал преступление.
Конечно, он должен был иметь свою семью, но никаких сведений об этом не сохранилось. Неоднократно занимаясь сватовством, самому себе он, похоже, невесту ни в Москве, ни в Литве, ни в Польше не высватал. Гербом его был лев. Он чеканил льва на монетах, когда находился у власти в Литве, и на его печати был вырезан вооруженный всадник с вымпелом, украшенным львиным силуэтом.
Летопись, практически прямо в лицо обвиняя православного монаха, священника, наместника митрополита в таком страшном преступлении, как убийство князя, явно повторяя старое предание, старую молву, пугающий слух, который расползся после смерти Скиргайло по городам и селам, тем не менее ничего не сообщает о том, что говорили в те времена люди о причинах такого ужасного дела: зачем нужно было этому монаху Фоме, человеку высокопоставленному, церковному, сыпать яд в вино князя… или молва обвинила его облыжно, а настоящим убийцей был совсем другой человек? Что стояло за всем этим? Кто за этим стоял? Кому, заинтересованному в физическом устранении князя Скиргайло, это было выгодно? Имело ли место какое-то разбирательство по поводу безвременной и подозрительной кончины князя, нет ли… ничего неизвестно.
А может, все это неправда, и Скиргайло умер не насильственным образом… просто умер… но внезапная смерть высокопоставленного лица в Средневековье всегда вызывала и вызывает подозрения в отравлении.
Об отношениях Скиргайло с Витовтом говорят разное. Ян Длугош прямо утверждает, что в лице Скиргайло Витовт имел врага, что королю Ягайло пришлось лично приезжать в Литву для того, чтобы разрешить их противоречия, причем, желая утихомирить Скиргайло, он подарил ему помимо Киева и другие города - Длугош называет в составе этого королевского подарка Кременец, Стародуб и Старые Троки.
Между тем стоит отметить, что отданный во владение Скиргайло город Киев, в то время представлявший из себя всего лишь один из маленьких и бедных городков, хотя и овеянный ореолом былой славы о былом могуществе, начинал тем не менее занимать в планах Витовта особенное место.
Наверное, великий князь уже прикидывал, как использовать его легендарное прошлое на благо своему государству в настоящем, сделав его центром православной литовской митрополии, а кроме того Киев в силу обстоятельств стал превращаться в важную военную базу для задуманных им ЮЖНЫХ ПОХОДОВ - таким образом, так и просится подозрение, что Скиргайло, которому он не доверял и с которым враждовал, в связи с этим был ему там не угоден и не нужен.
Так что с его смертью он терял не слугу и соратника, как иной раз, не подумав, говорят об этом, но избавлялся от докучного и опасного соперника, своеобразного довеска к своей великокняжеской короне и репья на своей великокняжеской мантии… этакой путы на ногах.
Предположение – Витовт наконец отомстил Скиргайло за осуществление убийства своего отца. При этом главному убийце, Ягайло, он не отомстил никогда. Больше, чем месть, его интересовала власть.
Еще одно предположение – Витовта уверили – он сам себя уверил – в том, что Ягайло не отдавал приказа об убийстве Кейстута, что Скиргайло перестарался, желая угодить старшему брату, что он и есть единственный виновник трагедии в Кревском замке. Это создавало возможность для Витовта сотрудничать с Ягайло с более легким сердцем. А Скиргайло не стало.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Дальние Феодосиевы пещеры.
Скиргайло упокоили в древнем православном Киево-Печерском монастыре, не взирая на то, что кроме православного имени Иван он также назывался после обращения в католичество Казимиром.
Хроника Быховца: «И понесли его на головах священники со свечами, поющие надгробные песни, из города из Киева к святой Богородице Печерской, и положен был добрый и чудный князь Скиргайло возле гроба святого Феодосия Печерского».
Известно, что монастырь, основанный монахом Антонием из Любеча во дни Ярослава Мудрого на крутом правом берегу Днепра, над печерами-пещерами первых его насельников, был страшно разорен во время нашествия Батыя, но потом опять потихоньку поднялся из руин. Может быть, Скиргайло при своей склонности к православию успел что-то сделать для священной обители, почему и сподобился в свой час упокоиться в недрах священной горы, рядом с мощами христианских подвижников, там, где звучали псалмы и молитвы навсегда отказавшихся от дневного света ради света духовного старцев, где они проводили в неустанном подвиге веры отпущенные им годы земной жизни, желая очиститься душой, а потом, вкусив жизни вечной, оставались лежать в своих прежних подземных кельях, в разветвленных лабиринтах узких подземных ходов, в надежде, что здесь во тьме и тишине можно спать спокойно до самого судного дня, а потом уж бог разберет, кто и в чем прав, и кто и в чем виноват.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Новый Киевский князь – Иван Гольшанский.
После смерти Скиргайло Витовт отправил в Киев своим наместником князя Ивана Ольгимундовича Гольшанского, свояка, соратника и советчика, который был при нем всегда во всех обстоятельствах, которому он доверял и на которого полагался.
Летопись Быховца, говоря о том, как Витовт стал на великое княжение в Литве, указывает, что «при нем были князь Юрий Наримонтович Бельский и князь Иван Ольгимонтович», то есть два наиболее приближенных на тот момент лица.
Если бы Киев по-прежнему оставался вне больших планов Витовта, то назначение туда князя Ивана могло бы означать его отставку и ссылку. Но Киев теперь стал важен, а Скиргайло в свете этого умер очень вовремя.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
2012г.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Предыдущее: «Смоленск» http://proza.ru/2020/07/20/1804
Продолжение: Крымский поход. http://proza.ru/2020/07/25/1809