Под вечер в хозяйстве Татьяны произошла трагедия: пал бройлерный подращенный цыпленок весом не меньше полутора килограммов – самый упитанный и рослый в ее птичьей стае. Весь день он гулял во дворе, хорохорился перед собратьями выправкой и статью, больше всех пил и клевал корм, а вот как только солнце склонилось к закату, хозяйка нашла его мертвым под лестницей. Следов насилия или ушибов, несовместимых с жизнью, она на трупе птицы не обнаружила. «Как же это так?- Всплеснула руками взволнованная Татьяна. – С чего бы это?». Она с укоризной поглядела на петуха, который топтался под ее ногами. «Куда ты смотрел, старый дурак! И отчего меня не позвал? Я бы выходила его». Петух недовольно загоготал, а потом кукарекнул на всю округу, мол, он не в ответе за обжору, его дело сторона, разбирайся сама, как знаешь….
Делать нечего, Татьяна положила дохлого цыпленка в ведро, взяла лопату и пошла на пустырь. Там она выкопала приличную яму, осторожно положила птицу на дно и тщательно закопала ее. Бугорочек земли получился наподобие могильного холмика, только креста для него недоставало. А так обрядила похороны чин по чину, в соответствии со статусом цыпленка: видный был, представительный и ручной - с ладони кормила его. Вспоминая об этом, Татьяна всплакнула, в силу своего женского, добродетельного характера она всегда так делала, когда на ее подворье случался падеж птицы – и хоронила прилежно, и слезу пускала при этом, и даже причитала.
Вернувшись домой, Татьяна присела на пустой ящик из-под опилок, который стоял в углу сарая, облокотилась натруженной спиной о бревенчатую стенку. Минуту другую не могла найти места своим старым, но жилистым рукам с мозолистыми ладонями; все как будто чего-то искала, за чем-то тянулась. Наконец опустила их на колени и замерла в такой позе, равнодушно глядя впереди себя заплаканными глазами. Ее подопечные - куры, утки, цыплята, забирались на нашесты, прятались в клетках. Для них еще один день, наполненный, как всегда, всевозможными птичьим хлопотами и заботами, подходил к концу. Петух зорко следил за стадом, не допуская содома, когда надо, даже применял силу. От него попало двум цыплятам, которые решили напоследок помериться силами. Но и сам угодил под горячий клюв старшей курицы, недовольной его поведением. Еще утром Татьяна заметила, как эти два цыпленка яростно прыгали друг на друга, как старшая курица подошла к ним и растолкала в разные стороны. Но драку забияки продолжили неподалеку под забором. И тогда петух, не сдержавший справедливого гнева, наказал обоих. Казалось бы, поделом. Однако хозяйка двора подбежала к нему, вцепилась клювом в гребешок и затрясла петуха. А потом, отступившись, долго выговаривала ему, видимо, за то, что тот поступил непедагогично. Вот и сейчас она убежденно советовала ему изменить методы воспитания молодежи. «Как все осознанно у них. Скажи, что у курей нет мозгов»,- прошептала про себя Татьяна.
Предводитель утиной стаи, в свою очередь, на ночь глядя, решил ни во что не вмешиваться, он улегся возле ног Татьяны и замер, как будто для него не существовало ни двора, ни этих беспутных сородичей. Это потом, когда уляжется сыр-бор, он по-хозяйски пройдется по углам, и не дай Бог, увидит зазевавшуюся курицу. С громким харканьем погонит ее в сарай, а напоследок обругает и самого хозяина двора, если можно так его назвать, дескать, шпоры шпорами, а умишко тоже иметь не мешало бы. Татьяна купила утака по осени, хотелось омолодить кровь в утиной стае. Но утки долго не принимали его всерьез. Так что свои надобности, связанные с продолжением рода, он совершал украдкой, либо бросался напролом на излюбленную даму, за что потом получал изрядных тумаков. Но со временем все же добился своего – его признали и даже полюбили по-своему.
Татьяна дремала и не дремала. Она была в каком-то оцепенении – так близко к сердцу приняла потерю цыпленка. Хозяйство, которое завела, как только вышла на пенсию, составляло суть ее серенькой, невзрачной жизни, а так же скрашивало невзгоды и лишения, свойственные всем старым людям на селе. Она частенько сравнивала себя с Золушкой, ей-то крупно повезло с принцем, вернее с туфелькой, которую она потеряла удачно. В жизни у Татьяны все было иначе. Каждую мелочь приходилось добывать непосильным трудом и упорством. Да и не до туфелек деревенским девушкам. Но если уж они наживали их, то не теряли, как Золушка. Не потому, что вообще не ждали принца, а дорожили своим добром и берегли его пуще глаза.
В пору своей молодости Татьяна носила малопривлекательные босоножки, в которых и на работу ходила, и в клуб на танцы. Однажды, когда она вдоволь напрыгалась в кругу подруг, ее вызвался проводить домой соседский парень, которого все запросто звали Васькой, но который нынешней весной неожиданно повзрослел и возмужал. С виду не рослый, однако вполне складный и даже симпатичный, имевший привычку всегда улыбаться, он сегодня вечером почему-то заинтересовался Татьяной. Впрочем, и не мудрено, она тоже вместе с весной расцвела, как молодая яблоня в саду, стала видной и привлекательной. – фигуристая, на язык острая, в поступках быстрая. Особенно выделялась глазами – большими, ясными, смотревшими на мир удивленно и вместе с тем радостно. Такие не помешали бы даже и сказочной Золушке, но что до Татьяны, то она не придавала особого значения своей внешности. В деревне и краше ее были девушки. Тем не менее, парень выбрал в этот вечер именно ее.
Они шли по ночной пустынной улице, весело болтая о том, о сем, как вдруг Татьяна вскрикнула и присела на корточки.
- Что с тобой? - Встревожился парень.
- Тесемочка на босоножке порвалась. Как я теперь дойду до дома.
- Не беда. На вот мою туфлю. Правда, великовата для твоей ножки, но идти можно.
- А ты как же?
- А я налегке.
Парень помог приладить к ее ноге свой увесистый башмак, взял ее миниатюрную босоножку в руки и они продолжили путь. Чтобы сохранить равновесие, Татьяна припадала на левую ногу с чужим башмаком. Естественно, что и парень делал то же самое, поскольку был ассиметричен относительно своих ног. Минуту другую они молчали, а потом начали смеяться друг над другом. То камешек подвернется под ногу, то башмак на ноге Татьяны начет собирать пыль, то она потеряет равновесие и схватиться на его руку,- все казалось в диковину. Было влажно и не сильно темно. Пахло цветами. Сельские сады благоухали ароматами сирень и черемух. И хотелось чего-то большего, чем эта удивительная июньская ночь. Но с Васькой она была до этого вечера в простых дружеских отношениях. И пока не предполагала переступить через этот порог.
- У тебя не мозоль на ноге? – спросила она парня.
- Нет.
- А у тебя?
- Тоже нет. Но мы идем как клоуны в цирке.
- Вот бы увидели нас люди, обхохотались бы….
- Хорошо было бы туфельки Золушки сейчас заиметь,- многозначительно сказал Васька.
- Почему? С ними одни хлопоты. Надо уметь потерять туфельку, чтобы ее нашел принц. А сейчас время такое, принцы извелись.
- Да, задачка….
- А ты не помнишь, какая обувь была у самого принца?
- Не помню. Да и сказку прочитал бегом.
Х Х Х
Они дошли до ее дома и расстались, как расстаются люди, еще лучше узнавшие друг друга, уверенные в том, что это не последняя в их жизни встреча. И в самом деле, одно свидание следовало за другим. А там и свадьба, и семейная жизнь, и рождение малыша. Как по писанному, даже лучше, чем в сказке о Золушке. Казалось бы, все определено на долгие, долгие годы, как вдруг он заболел и скоропостижно скончался.
К тому времени Татьяна уже работала в милиции. И дела не дали ей времени на продолжительный траур. Из красивой, привлекательной девушки она переросла в солидную женщину. И не каждый отваживался близко подходить к ней с расспросами и предложениями. А когда на погонах появились звездочки старшего лейтенанта, то и вовсе потенциальные ухажеры поникли носом – ягодка не из того огорода….
Однажды утром, придя на работу, Татьяна присела на край стула и сняла туфли, чтобы сменить их на комнатные тапочки – работа предвиделась сегодня кабинетная, легче ногам будет. Когда она держала обувь в руках, в кабинет вломился незнакомый молодой мужчина и бесцеремонно уставился на ее ноги.
- И что ты в них нашел, молодой человек?
- Хороши ножки!- Не без наглости осклабился незнакомец. Может, познакомимся?
- С ногами или со мной?
- С тобой, конечно.
- А морда не треснет? Проваливай, откуда пришел.
- Что так грубо. А я бы предложил к твоим ножкам туфельки Золушки. Они бы пришлись впору.
- Уж не принц ли ты, в самом деле? Скорее, разбойник с большой дороги.
В другой раз она, быть может, повела бы себя иначе. Но ее раззадорила его бесцеремонность.
- О! Старлей в своем амплуа. Похвально. Ну, я еще зайду к тебе. Я буду у вас работать опером.
- Как зайдешь, так и выйдешь.
Тем и завершилась их первая, но далеко не последняя встреча. Молодой человек оказался настойчивым малым. Несмотря на разницу в возрасте (она была значительно старше его), он вел себя свободно и уверенно. Они прожили вместе несколько лет, полных волнующих страстей и самоотречения от реальности. А потом Татьяна опять осталась одна.
Эти двое, оставившие неизгладимый след в ее жизни, частенько наведывались к ней в тягучих, дурманящих снах. И если первый к ней подступал с явной заботой, все хотел что-то подсказать, то второй норовил зацепить дерзким словом, хотя сам был виноват по горло. С явным сожалением о потере она тянулась к ним обоим, но проснувшись, истово крестилась и тяжело вздыхала. Не дал Бог насладиться вдоволь семейным уютом. И ни к чему не привела ее неуемная страсть ко второму избраннику, щеголявшему выправкой и красотой, а больше горячностью в постели. Перехватила его молодая голубоглазая красавица и увлекла за собой в неизведанные края, где только солнце одинаково, а все остальное – новизна и отречение от прошлого.
Х Х Х
Так размышляла она про себя, сидя на ящике, пока совсем не задремала. Но даже в полусне отметила для себя, что Золушка добилась своего счастья, а она нет, хотя туфельки и в ее жизни то и дело давали о себе знать. Однажды, когда вышла на пенсию, мужчина заинтересовался, с какой скрупулезностью она выбирала туфли для себя в магазине.
- Наверное, готовитесь к торжеству? – спросил он ее.
- Нет. Начинаю новую жизнь. На пенсию оформилась.
- Такая молодая. И уже пенсионерка.
- По выслуге лет.
- Из органов?
- Да.
- И чем вы хотите заняться?
- А буду жить в свое удовольствие.
- Не годится. Скоро наскучит.
- А вы бы что посоветовали?
- Хозяйством заняться. Продолжить традиции своих предков.
Слова незнакомца озадачили ее. В свое время она уже была в деревенской упряжке, как Золушка, ходила немытой и непричесанной, работала от зари до зари. Неужели опять все начинать сначала? А почему бы и нет? Принца так и так не встретит, зато будет сытой и при деле. Татьяна продала двухкомнатную квартиру и купила небольшой особняк. Чтобы обустроить его, освоила несколько строительных профессий. А самое главное, много сил и средств вложила в подсобное хозяйство. И вскоре у нее под боком загоготали, зацыкали пернатые. По утрам петух веселил красноречивым кукареканьем. С удовольствием слушала она шипение утака, вечного недовольного здешними порядками. Квохтали наседки, воспитывая строптивых цыплят. По-особому разговаривали со своими выводками уточки.
Х Х Х
Шли годы. Она грубела на подворье, замыкалась в себе. Правда, изматывалась, но все больше втягивалась в дело, и уже не мыслила жизни без него. Чтобы вообще не быть одной, зазвала во двор беспризорную кошку, пригрела ее, ну а та в знак благодарности принесла ей двух симпатичных котят. Подвернулся под руку кудлатый кобелек, которого посадила на цепь.
- Вы не думайте, бездельничать вам не дам. Следите во дворе за порядком,- наставительно учила Татьяна своих питомцев.
Она варила обеды и для себя, и для них в одной кастрюле. Все вместе ели во дворе, за калиткой опустошали кормушки домашние пернатые, возле калитки расклевывали остатки пиршества расторопные воробьи. Татьяна давно поняла, что не она управляет хозяйством, а хозяйство наставляет ее и ведет по жизни. Вставая, заранее знала, кому и сколько насыпать, налить, подложить. Засыпая, отмечала промахи и огрехи, уверенная, что завтра не только не устранит их, но и сотворит что-нибудь особенное. Домашняя живность, в свою очередь, отзывались на заботу и ласку исключительным доверием: ела из рук, не давала прохода, путаясь под ногами, а клушки вечно попрошайничали, вымаливая домашние деликатесы для цыплят. Что до ухажеров (дело-то житейское), то они появлялись и исчезали из поля зрения как летние сны, пусть волнующие, но мимолетные и не запоминающиеся. Вообще-то Татьяна не чуралась мужчин. Они все-таки были нужны ей, чтобы электричество починить, заборчик поправить, а иногда просто побалагурить на житейские темы. Как-то, проходя мимо большого кирпичного дома, залюбовалась козлятами.
-Ах, какие симпатичные!
- Могу подарить.- Отозвался хозяин.
- Не надо. И у меня и без них хватает скотинки.
Хозяин, человек в годах, в рабочей спецовке, вызывал доверие. Мимолетом отметила, что обут был в старомодные галоши. И в этом не было ничего странного, потому что мужчина возился по хозяйству – гостей не ждал и сам не торопился куда-либо выйти. Но почему-то именно на галоши она обратила внимание. «И этот не принц»,- сказала она сама себе, но все же, проходя мимо, в очередной раз, искала встречи с ним, даже обменялась телефоном и согласилась дружить домами. Но однажды, увидев его у калитки, неожиданно даже для себя спросила:
- Как ты думаешь, могу ли я проверить себя – люблю я кого-нибудь или нет?
- Вполне.
- И как же?
- Ты должна долго и пристально смотреть перед собой. И видеть только его, пусть в окружении людей, но именно он, твой избранник, должен выделяться из толпы.
- Интересно.
И сейчас, сидя в потемках на ящике в углу сарая, она проверяла себя: смотрела вдаль, но не видела его - перед глазами мельтешили куры, утки, цыплята. Те чувства, которые не давали ей покоя в недавнем прошлом, куда-то ушли, но если бы даже вернулись, она бы им не поверила и не откликнулась на них. А иные, стойкие и надежные, как ее хорошо обустроенное хозяйство, успокаивали и грели душу. Золушки из нее не получилось, башмачка она не теряла. Но в своих поисках приобрела нечто большее. Нет, она не стала рабой своего подворья, а сливалась с природой, в которой мы все рабы и работники, патриции и плебеи.