Приятельница договорилась о консультации в салоне красоты. Он располагался в новой многоэтажке в центре города, такой же уместной, как громадный кактус на пшеничном поле где-то в средней полосе России. Поднимаемся на этаж. Приемный зал (иначе не назовешь). Кругом кожа, люстры, инкрустированные столики, цветы, фрукты. Пахучие свечи. Секретарша, как минимум, спрыгнувшая на время с обложки “Cosmopolitan” или “Woman`s world”:
- Вы записаны? – махнула взглядом по экрану компьютера. – Да, да. Пожалуйста, подождите минутку, вас пригласят. А пока, что вам принести: чай, кофе?
Красиво вокруг, ничего не скажешь. Строгая роскошь подчеркивает аристократический уровень этого места. Часть сотрудниц, как секретарша, к примеру, - в свободной одежде, не в белой, рабочей униформе. Но и те, и другие, бесшумно и грациозно скользящие по сверкающему чистотой полу, выглядят великолепно. Подтянутые, ладненькие, пружинно гибкие нимфы. Белоснежные зубы, доброжелательные улыбки.
Роскошные проспекты предлагают одно-второе-третье, так много всего, что с тревогой понимаешь, что количество частей тела и органов явно не дотягивает до количества предлагаемых услуг: убрать, добавить, изменить линию, придать свежесть и упругость, которых организм лишился из-за расточительного пользования или легкомысленного отношения. Армия – не меньше - высокопрофессиональных сотрудников (пока, кстати, видели почему-то только женщин) плюс самые передовые технологии протягивают вам руку в готовности помочь и решить любую проблему: подсадить, отштукатурить, перетянуть, подкачать, придать цвет, убрать... Короче – все. И даже больше!
Да-а, дворец грез, в такой просто так с улицы не зайдешь! Интересно, сколько места освобождается в кармане за одно посещение?
С такими мыслями я встречал и провожал взглядом ручеек приходящих и уходящих клиентов. И все они тоже - подстать обстановке: невысокие голоса, легкие доверительные полуулыбки.
В то время, как знакомую бесшумно втянул в себя один из кабинетов, я сидел, внутренне ахая, пока на выход скользили с довольными улыбками очередные посетительницы после очередного планово-предупредительного ремонта или – бывает – аварийно-спасательных работ.
Временами я снова с опаской обращался к перечню рекламируемых процедур все больше огорчаясь чувством, что попал в институт иняза на факультет непонятной чужеземной речи: биоревитализация, прессотерапия, эпиляция глубокого бикини, аппаратура для фракционной микроигольчатой малоинвазивной терапии, лимфодренаж…
- С ума сойти!
Я тупо смотрел на названия и думал, что попади сюда Торквемада, он от зависти сам бы вздернулся на лучшем приспособлении, придуманном инквизицией. От перегрева мою голову спасло только появление приятельницы. Она возникла неожиданно, наверное, из дуновения тишины и запахов и в сопровождении заговорщически поддерживающей ее под локоток консультанта.
Они уже сердечно прощались, когда мы стали свидетелями любопытной сценки.
Из коридорчика, где находились процедурные, показался молодой человек с саквояжем несколько странной, мне показалось, формы. Свежий, подтянутый с белозубой улыбкой и киношно несокрушимой челюстью. Герой вестерна, нашедший минутку, чтобы заскочить и непонятно что подправить в и без того четко отлаженном организме.
- Скоморох, - шевельнулась в голове ревнивая мысль.
И впрямь, что такому мачо искать в салоне, где, в основном, перелицовываются уже ношенные вещи? Может, в другом месте ему не хватает этой суеты, внимания и умильно глядящей ему в лицо целой свиты сопровождающих его фей. Думаю, хватает. То же я прочитал в осуждающем взгляде двух пожилых дам, которые ждали очереди на переход в младшую возрастную категорию.
Даже сдержанная секретарша покинула свое место, чтобы облить обожающим взглядом впорхнувшую с кратким визитом мечту. Все, как можно понять, шумно его о чем-то просят. Он молчит, галантно и многообещающе улыбается. Не хватало одного: протянутых рук с открытками, фото и другой дребеденью для незабываемого автографа. Так толпа его обширного эскорта докатывается до входной двери, он поворачивается, картинно поднимает руки в жесте – «пощадите» и величественно произносит:
- Дорогие девочки! - глаза его прощально обласкивают вверившийся в его руки коллектив. На их вопросительно вздернутые лица он отрицательно машет пальцем. Следуя за его движением, как по мановению волшебной палочки на лицах вспыхнуло тревожное выражение, которое появляется у зрителей, когда в самом интересном месте прерывается фильм и в зале загорается свет.
- Нет, - подтвердил скоморох, - пока не схватится цемент, в туалет – ни-ни…
С. Теслер
2018