Хозяйка!
( В. Исаков)
Было немного зябко. Костер догорал, легким потрескиванием угасающих углей из последних сил стараясь бороться за жизнь. И лишь изредка, как последнее дыхание выкидывал голубое пламя сполохов, из еле – еле тлеющих умирающих черно – красных углей. Пламя сполохов мельком старалось рассмотреть окружающее пространство вокруг себя, выхватывая мою фигуру из сумрака ночи. Владычица темноты уже начинала терять власть над природой перед утренней зорькой. А сполохи удивились, разглядывая мой складной рыбацкий стульчик. Еще оглядывали мою застывшую в оцепенении фигуру, сидящую на стульчике в напряженном ожидании поклевки, нависшую «парящим орлом» над двумя длинными удилищами. В следующее посещение на воздух сполох задержал свое внимание на светящихся стрелках часов, спящих у меня на руке, и на пальцах вскинутых «пауком», готовые в любой момент схватить талию рукояток спящих удочек. Сизый дым от затухающих углей потянулся вниз к траве, с удивлением обнюхивая подсадчик, лежащий на земле. Подсадчик всегда веселый и всем улыбается добродушной сеточной улыбкой во весь рот. И как всегда, о чем – то тихонько болтал с изумрудными береговыми травами. Сейчас касаясь ушка соблазнительной ромашки, он доверчиво нашептывал ей о последней выуженной им рыбине, которую ему довелось вытаскивать из реки. С его слов рыбина весила, чуть ли не центнер, и ростом была аж больше него, но он выстоял в битве и достал её. Ромашка наклонила к нему свою золотую прическу, в обрамлении белых лепестков, задорно улыбаясь. Она, как все женщины верила и не верила этому мужчине, она ждала нескончаемой преданной любви! Да, он ей нравился: сильный, веселый и уверенный в себе. С ним было легко общаться, не как с тем скромным колокольчиком, живущим по соседству. Колокольчик отвернулся от всего мира: он ревновал свою ветреную подругу. Ромашку утомлял его многоголосое чтение по утрам своих занудных стихов о любви. Я краем уха слушал сладкую болтовню подсадчика о крайней рыбалке и крайней рыбе. Ну, врет мерзавец! В той рыбе было всего лишь шесть кило, но нервов извела на все двадцать. Сизый дымок от углей обвил мои ноги, закованные в зеленую резину сапог. Осторожно обнюхивал незнакомую импортную резину, её запах явно ему не нравился. Дымок отвернулся от меня и сизой струйкой, едва касаясь верха травы, потянулся к спящей реке, а сполохи ещё долго удивляло напряженное спокойствие в моих движениях рук в ожиданиях поклевки.
Отвел взгляд от поплавка, встал, кинул костру еды. Красные, еле дышащие угли застыли в удивлении от такой щедрости, они же готовились умирать. И протяжно вздохнув от счастья с облегчением, языком оранжевого пламени нежно лизнули порцию березовых дровишек.
Костер, уже не стесняясь меня, голодающей дворнягой, громко чавкал, пережевывая дрова, косясь на меня ярким пламенем, лишь иногда выплевывая мокрые сучки. А в садке под водой мирно дремала уставшие от ночных стрессов килограммовые хариусы и мелкая нельма под три килограммчика (наша северная рыба она, как правило, достигает до 40 кило и больше). Рыбины, осознав, что достигли состояния «нирваны» в садке, молились повелителю рек Водяному с просьбой очистить их душу за множество загубленных душ червяков. Рыба у нас очень нежная и мы к ней относимся с нежностью, и сидя на рыбалке на берегу и любуясь закатом, мысленно иногда разговариваем с ней. Телепатия была и остается.
Вдруг кончик удочки дернулся вниз пружиной и поплавок, спавший в течение часа неподвижно над черной водой омута, резко дернулся в сторону и вниз под воду. Стал изображать из себя, то серфингиста, то аквалангиста. Лишь тростинка верхушки поплавка слегка выскакивала из толщи воды. Кисть руки автоматически зажала сталью осиновую талию удочки, ноги домкратами резко подняли меня и после резкой подсечки почувствовал на той стороне лески силу рыбы. Пух от тополей лежащий ровным слоем на воде стал расходиться бархатными кругами от рывков рыбы, так сильно не желающей со мной поздороваться.
Дым от костра завис надо мной, переживая за мою удачу. Костер в услужение поднял пламя выше, чтобы я мог взглянуть в глаза своей гостье. Костру пообещал еще две порции березовых дров за этот подвиг. Тот затрещал дровами сильней, давая свет. Рыба неожиданно торпедой подлетела к берегу, внезапно даже для меня резко выпрыгнула из воды, сделав « тройной тулуп» в прыжке и опять бухнулась в воду, обдав меня брызгами, напоследок оторвав крючок. Тьфу ты! Удочка смутилась и просила прощения за проступок с крючком, моля поставить ее опять на рогатину: ей так уютно спится в тиши воды. Удочку с размаху бросил на траву, Ё, так подвести меня в самый неподходящий момент! Спит на боевом посту! Кинул, как и обещал костру две охапки дров. Тот в знак благодарности начал припекать мне бок.
Рыбина, резко ушедшая от меня, неожиданно с размаху вылетела из сонной воды и большим серебряным боком упала обратно, уже намеренно обдав меня брызгами.
При падении встретился с ней взглядом. Взгляд был дерзок! Отомстила, отомстила мне, причем преднамеренно: она смеялась надо мной! Да, больше здесь делать нечего сейчас расскажет своим подружкам там под водой обо всём, особенно обо мне и ещё нажалуется своему царю Водяному. Да уж, жадность губит! Надо сворачиваться.
Как в воду глядел, небо десять минут назад чистое и розовое от поднимающегося солнышка в одночасье стало заносить серыми сине темными тучами, стараясь меня напугать. Не надо было отпускать эту рыбину в пучину речную, выходит, нажаловалась - таки Водяному. Понял, зачем она выпрыгивала из воды! Она же меня рассмотреть захотела поближе, чтобы описать Водяному: значит, всё - таки пожаловалась. Утро, так мирно встречающее меня по - доброму с солнышком кончилось! Эх, засада! Ветер поднялся и начал бросать волны к берегу. Это грозный Водяной осерчал и стал мутить воду, а значит и погоду. Первые капли дождя догнали меня, когда я уже был собран и шел по тропе к избе, слегка убыстряя шаг. Водяной вычислил меня, и первые капли дождя ударили по длинному козырьку бейсболки. Рыба, прикрытая в садке слоем крапивы, спала, а рюкзак с собранными удочками прижался к спине, как ребенок, обнимая мои плечи: ему не хотелось намокать. Остановился, удочки боясь моего гнева за промах с рыбой, молча, смотрели застенчиво на поплавки. Достал из кармана невесомый защитный чехол для рюкзака. Укрыл его, зажав клипсы шнура покрытия снизу. Рюкзак в знак благодарности прижался плотно к спине, не провисая и не оттягивая плечи. Водяной не хотел видимо, меня отпускать просто так, и кинул первый заряд дождя в меня. Я побежал.
Без предупреждения, Водяной не стесняя себя в средствах, кинул основные силы мне вдогон. Дождь полил, как из ведра. Свернул с тропы, спрятался в коричневой чаще кустов: листва задержит на первое время потоки дождя. Думал, как добраться до избы, как вдруг в темно зеленой тиши высокой травы и камуфляжной коричнево серой окраске кустов увидел рядом с собой незаметный вход в пещеру. Дождь застучал неистово по глади реки, устраивая маленькие «взрывчики» на воде, а до избы оставалось совсем ничего всего с километр. Но не дойти, слепит дождь! Вспомнил, я же забыл Водяному в воду положить его любимую печеную картофелину, задабривая, а тут эта рыба ещё пожаловалась. Стрелой, будто спущенной с сыромятной тетивы старого татарского лука, скользнул в пещеру. А водяной искал меня, кидая водные снаряды своей артиллерии то слева от входа в пещеру, то вправо, и отчаявшись меня найти, ударил молнией по месту на тропе, где только что вот – вот стоял. Дождь встал белой пеленой перед входом в пещеру, не давая выйти. Пелена дождя была похожа на стенку украинской мазанки. Перевел дыхание!
Сбросил рюкзак с плеч. Быстро стянул с себя промокшую куртку, как тут же на свет вылетели летучие мыши, напугали своим щелканьем. Стоп, а откуда у нас тут мыши, да еще и летучие? Их у нас на Севере отродясь не было. Казалось бы, много пещер знаю в горах у рек, где рыбачу. Но эту! Ведь сколько здесь по тропе ходил и медленно, рассматривая все вокруг, и быстро шествуя налегке, а пещеры этой видеть, никогда не доводилось. Пещера впечатляла своей тишиной и судя по всему размерами. Достал из рюкзака фонарик. Вот это да! Весь свод пещеры был усыпан выходами кристаллов хрусталя. Вспомнил, как о хрустале говорил Ломоносов: « Ледовитый камень». Да я согласен с ним, камень был похож на кусок льда, правда гранёного с ювелирной точностью и прозрачного, как вода Байкала. Под лучом фонаря кристаллы стали играть гранями не хуже «брюликов». Я стоял в радуге, затаив дыхание. Такой чистоты воды кристаллов и в таком количестве приходилось видеть очень редко, хотя « полудрагами» занимаюсь уже почти восемь лет. Лучом фонаря осветил стены вокруг себя. Дыхание сперло, комок удивления встал в гортани куском черствого хлеба. Зелёный бархат малахита ласкал глаз. Змеевик украшал пол пещеры, гранат темно малиновым цветом обрамлял выход, как во дворце. С чего – то вспомнил друга, посоветовавшего мне поставить на приборную панель машины хрустальную пирамидку. Он их сам вытачивал и дарил друзьям. Странно, но расход бензина стал меньше: проверял по бортовому компьютеру. Водяной неистовая от бессилия, видимо хотел смыть всю растительность вокруг: уже потоки воды катились темным бурным ручьем по тропе вниз к реке. Ну, так обидеться за рыбу и картофелину! Придется его коньяком умилостивить. Посвятил фонарем под ноги. На полу пещеры одиноко стояли щеточки друз. Друзы это сростки хрустальных кристаллов. Да уж! Достал стульчик сел закурил, еле сдерживая сердце, готовое выпрыгнуть из груди от бега и увиденного. Почему – то очень тихо и медленно достал из рюкзака фляжку с коньяком да две запеченные в костре картофелины. Вышел под ливень и с поклоном положил возле входа картошку, рядом в одноразовый стаканчик налил немного коньяка. Со словами извинения поклонился водяному. Промок до нитки. Зашел обратно. Достал сменную футболку, переоделся. Закурил глядя, как дождь постепенно сходит на убыль. Видимо дары Водяной принял! Ветер, нещадно раздувая щеки, разгонял облака. Тучи послушные своему пастуху стали медленно уходить, появилось голубое небо с ярким улыбающимся солнышком. Значит прощен! По листьям наперегонки другом с другом, как с горки скользили, и падали беззвучно капли дождя, прячась от солнышка в изумрудной траве. Зеленая гусеница со спичку, изгибаясь вопросительным знаком, строила мне рожицы на листке золотого корня у входа в пещеру. На душе стало теплей. Обернулся и замер в восхищении. Луч солнца, попав в пещеру, преломлялся в гранях кристаллов, наполнив пещеру странным матовым радужным светом. Поклонился в пояс в молитве ГОСПОДУ БОГУ за такую красоту. А луч солнышка став золотым направлял меня дальше в пещеру. Я, как бы ни из боязливых на улице, приходилось работать и с ножом, и с «валыной», дураков на улице хватает, машущих этими предметами перед переносицей. Потом они долго извинялись, пряча глаза,ну, Ё, неприятно, когда собственный же «ствол» или лезвие смотрит тебе в глаз. Но тут была какая – то мистика: по позвонку поползли мурашки. Луч уходил вглубь пещеры, причем целенаправленно. Сняв с пояса мой любимый нож с ручкой из бивня мамонта, обнял его ладошкой, направив лезвие от себя и, прихватив фонарь, двинулся за лучом. На удивление луч преломлял свет от золотого до нежно зеленого. Я, как завороженный шел за ним. Фонарь был не нужен: так было светло. Обнаружил в конце пещеры новый, но уже поменьше зал, а перед ним несколько человеческих останков. Они лежали в какой - то странной последовательности. Все были в старых в национальных костюмах – малицах. Малицы почти истлели. За плечами покойных висели на сыромятных ремнях тяжелые мешки. Возле стенки увидел останки моего современника. Человек сидел, будто только что присел отдохнуть, его пустые глазницы смотрели через меня на выход из пещеры: красивая импортная куртка с меховым капюшоном была занесена пылью и пометом мышей, плюсневые кости кисти лежали на истлевшем фирменном рюкзаке. Из истлевших котомок и рюкзака на пол высыпались ручейки самородков золота. Как- то стало вообще не по себе.
Люблю открытый бой, а тут на останках не было следов убийства. Во влип, Ё! Напрасно таки, сегодня упустил ту рыбину! Если выберусь отсюда, ту удочку отдам другу, он давно на нее глаз положил, а спать буду рядом с берегом, но жалобщицу серебряную рыбу поймаю и скажу ей, что я претерпел за нее.
После того, как зашел во второй зал полез за сигаретой в карман, пальцы ощутили пустоту. Куртка осталась возле входа. Фонарем посветил вверх. Батюшки мои! Я знал, что выходам хрусталя сопутствуют выходы золота. Но тут я сел на корточки, прислонившись к стене пещеры. Острые концы кристаллов больно врезались в спину. Но боли не замечал. Мне первый раз стало плохо от увиденного.
Когда – то себя проверял тем, что брал деньги у друзей в вакуумной упаковке, как кирпичики. В одном «кирпичике « было по миллиону рублей, но кроме веса ничего не почувствовал. У своих друзей с их разрешения на прииске брал во всю жменю самородочки золота, как кусковой сахар. И опять прислушавшись к себе ничего не чувствовал: метал и метал. А тут весь свод пещеры был усеян вместе с хрусталем вперемешку с кварцем самородками золота с ноготь и больше. Под лучом оно сверкало. Получался золотой купол, как в храме. Ну, красиво, но ниже на противоположной стороне зала увидел громадные камни. Камни зеленого бархатного малахита, и на удивление огромные камни рубина. Встал и заворожено, вытянув руки вперед, пошёл к холоду камней, как сомнамбула. Кончиками пальцев прикоснулся к красоте. Заворожено гладил камни грязной от земли ладонью.
Показалось, что малахит отвечает нежностью, а рубин накачивает меня силой. Щеки зарозовели, стало жарко. Таких громадных рубинов темно малиновой красоты и чистейшей воды не приходилось видеть никогда. Таинственное мерцание рубина, ласкающий взор бархат малахита радовали душу. Я, как завороженный стоял и не мог пошевелиться, стоял и улыбался во весь рот! На душе было радостно. Рыба, дождь остались далеко там за входом в пещеру, а тут красота за руку с гармонией обвивали меня своими нежными ладошками. Никуда не хотелось уходить. Стоять и стоять так бы всю жизнь! Водном камне малахита в линиях зелени увидел всадника, скачущего во весь опор, в другом камне лицо женщины с зеленого цвета глазами. В рубинах увидел готовящееся ко сну красно солнышко и красную розу. Золото это же металл, а тут в камне и такая красота, сел прямо перед стеной пещеры на пол и не мог отвести взгляд.
Вспомнил, что кварц и хрусталь имеют кристаллическую решетку, а значит, память и мне на самом деле чудилось, что давно тут же на моем месте видел мальчика в национальной одежде, сидящего так же и любующегося первозданной красотой камней.
Ну, как можешь описать любовь к женщине, когда ты без нее не можешь жить и в тоске можешь умереть, как чудовище в сказке «Аленький цветочек». У меня не было слов описать красоту, я чувствовал сердцем все вокруг. Отвел взгляд и увидел полоску черного кварца. Он был из синя черный. Бросил взгляд рядом с камнем на выход мерцающий зеленью изумруда, как осторожный кашель за плечом вернул меня на землю.
Маховым движением кинул себя вверх и встал перед противником, лезвие ножа блеснуло под лучом фонарем в сторону пришедшего. Луч фонаря высветил лицо женщины с изумрудно зелеными глазами, такими же, как в рисунке малахита. Стоп, выражение глаз было такое же, как у моей сорвавшейся рыбы. Девушка была одета в ниспадающее складками на пол вечернее платье, сшитое из серебряных чешуек. Волосы цвета бересты венчал ажурный кокошник, украшенный речным жемчугом. Коса в руку толщиной змеей лежала на плече и ниспадал почти до пола.
Услышал твердый, но бархатный завораживающий голос девушки.
- Узнал сокол мой ясный!?Узнал свою «рыбину»?! Вижу, узнал. Ха-ха-ха!
Эхо ее смеха навело кручину на сердце, не к добру этот смех.
А потом без перехода резко и повелительно
-Почто в мои покои зашел!?
Кроме какого - то мычания от растерянности ничего не мог вымолвить. Собрался, но более глупого вопроса я не мог задать.
- А Вы, как здесь оказались и кто Вы девушка!
Она улыбнулась и, глядя прямо в глаза, ответила.
- Хозяйка я здешних мест соколик мой голубоглазый! Тятенька меня с рождения Анастасьюшкой нарек.
Я постарался незаметно спрятать нож.
-А не боишься меня Володя?!
Да уж, и имя знает и откуда? Ведь не представлялся.
- Да страшновато немного, но от вас идет тепло, значит Вы добрая. Спасибо за прием пойду я: дождь - то кончился.
- А пару камешков золотых не возьмешь? У вас они в цене. Можешь взять и больше. Бери, пригодятся!
Она улыбалась.
-Да не нужно мне Вашего золота Анастасия, металл, как металл, к чему он мне, только тяжесть лишняя за плечами таскать по лесу.
- Вот только если смилуетесь, позвольте из Ваших рук маленький камешек малахита с кусочком рубина взять. А изумруд даже не помышляю, дорог он сильно у нас.
Она рассмеялась.
- Рыбу ловишь, Володя лучше, чем просишь. А почто золото - то не берешь?! Забирай, сколько сносишь! Не бойся, не забижу!
Я посмотрел в ее ледяную красоту зеленых глаз, повернулся спиной к ней и пошел на выход, окинув с сожалением взглядом камни в последний раз. Так не хотелось уходить из этой красоты! Я же нарисовал себе в воображении, как из рубина вырежу розу, недавно купил новые алмазные боры. А стебель выпилю из изумруда и всё шлифану. Листья попробую сделать из снежного агата, правда он хрупкий, но ничего, а божью коровку на листке выполню из кусочка красного камня: дома лежит, подарок от друзей. Жаль! Тут холодная рука девушки легла мне на плечо.
-Извини Владимир, проверяла тебя. Ты третий такой. Два столетия назад в этом зале пещеры сидел мальчик, как и ты, любовался камнями, не отрывая взгляда. Приходил ко мне в гости почти всю жизнь к концу жизни из камней делал красивые фигурки оленей, чумов и украшения для дочки из змеевика и изумруда и украшал все золотом. И почти недавно, почти сто лет назад Данила - мастер захаживал. Она грустно вздохнула. Потом улыбнулась, глядя мне в глаза, но лед во взгляде не растаял.
А все кто взял золото, далеко не ушли Володя. Ты приходи сюда и работай, что задумал. Да милай, читаю мысли иногда! Ха-ха-ха!
- Приходи Володя, только о пещере никому боле не сказывай! А я тебя чаем из вкусной водой потчевать буду, настоянной на тайнах пещеры. Вода тебе объяснит, как говорить с камнями. Сама поила Данилу - мастера, помнишь по сказкам Бажова?! Жил он у меня тут долго только в другом зале, но в этой же пещере. Ой, как тут невеста Данилы мне скандал закатила, думала, что я его удерживаю силой. Как умудрилась обнаружить пещеру?! Сама до сих пор голову ломаю! Любила она его сильно вот сердце ее, и привело ко мне.
Она так тяжело вздохнула.
- Потом она уже часто заходила ко мне, будучи уже женой Данилы - мастера. Она Бажову про меня рассказала, кудеснику пера! Ха-ха-ха! Приходила, показывала его сказы.
- Как – то сказочника встретила по дороге и спросила, почему я у него такой грозной вышла в сказках, не такая же я!? А он испужался, побледнел и айда в седло на коня, да галопом от меня.
- Я для смеха ему стаю серых своих друзей волков вдогонку направила. Лишь попросила не трогать его, гнали сказочника они версты две, клыками стуча под стременем: потешались. Она засмеялась так вкусно, что я улыбнулся.
- Да, Данила был мастер, потом покажу его чашу, хотя это опасно! Захочешь сделать лучше и останешься тут навсегда, дома ведь чай никто не ждет?!
И тут без перехода.
- Ой, как от твоей лесы рука болит. Чуть ведь не вытащил, а в реке так было покойно и прохладно. Ха-ха-ха!
У меня, как - то захолонуло сердечко от всего услышанного. Пот ледяными капельками выступил на лбу. Я попрощался с хозяйкой и, поклонившись этой небесной красоты, веселой девушке с ледяным взором ушел.
Когда приезжаю к себе на избу порыбачить, подолгу сидим с Хозяйкой на берегу на складных стульчиках. Рассказываю ей о современной жизни, описываю новые города, о политике. Ей трудно понять, почему люди воюют, почему люди за бумажки (доллары) убивают друг друга. И ещё больше, как и меня удивляет желание обладать красивым желтого цвета металлом.
Она обожает молоко и сгущенку. Очень любит конфеты: мармелад в шоколаде. В последний свой приход на избу в пещеру принес показать новый айпад с вай– фаем: чудо технику. Она засмеялась и повела в дальний зал пещеры, махнула моей розой (она ей полюбилась, сделал, как и задумывал, хотя два месяца точил и месяц шлифовал)и гора раздвинулась. На плоской, отшлифованной стене до блеска я увидел картины мира, будто смотрел из – за плеча снимающего.
Вот так мы познакомились и дружим с Анастасьюшкой. Она советуется со мной по житейским делам.
Тут она спасла девушку - москвичку в горах (катамаран разнесло, в живых она осталась одна, выходила) потом попросила меня отвезти ее к людям. До сих пор сейчас ее опекает: приходит к ней во сны, советует, как поступить: она же мудрая. Рассказывает мне все о камнях, учит слушать и понимать их язык, а я делаю поделки для нее. Да, в народе Анастасьюшку называют Хозяйкой медной горы! Ну, это для чужих, а для меня она остается просто хорошим и мудрым другом!
Верьте в сказки! Они же не с чистого листа писаны! Это просила передать для Вас смертных моя подруга. Хотя для Вас она остается всесильной Хозяйкой медной горы!
Да и просьба, увидели камни, не жадничайте, возьмите немного и не приходите со злобой может наказать.
© Copyright: Владимир Исаков, 2013
Свидетельство о публикации №213052801654