Молодечно Повесть 2 Путешествия с Василём Кудлатым

               

         - Однажды, когда мы с Зинкой сидели на усадьбе под ольхой и смотрели на аистов,  к нам привалила ватага соседских ребят во главе с Василём Кудлатым. Этот мальчишка был самый большой из всей группы. Над его лбом светлым облаком стояли густые волнистые волосы. Он выделялся, как вожак, среди более мелких сородичей, стриженных наголо или с маленькой, как гребешок, чёлкой на лбу. Василь сказал:
            - Пойдёмте с нами в дом ксёндза. Там никто не живёт, можно играть.
           Кто такой ксёндз и где его дом, я не знала, но вместе с Зинкой присоединилась к мальчишкам. Мы остановились на одной из улиц у большого островерхого дома, окружённого запущенным садом. Войдя через открытую калитку, увидели, что окна и дверь  заколочены досками. Мальчишки пытались оторвать доски с двери, но не смогли. Тогда Василь нашёл лаз в подпол, оттуда – вход на крыльцо. С крыльца по лестнице все мы забрались на чердак. Большой, мрачный чердак был, как поле битвы. Здесь стоял пулемёт, валялись каски, пулемётные ленты, гильзы, окровавленные бинты, рулончики чистых бинтов, солдатская шинель. Мы играли в войну. Мальчишки стреляли из пулемёта, а мы с Зинкой перевязывали раненых.
            В последующие дни лета всё с той же компанией мы прочёсывали окрестности. Побывали на трёх кладбищах: белорусском, польском, еврейском. На белорусском в зарослях белой сирени и густой зелёной травы – хаотично разбросанные могилы, покосившиеся кресты. Встречаются и ухоженные захоронения с цветочками.
На польском – удивительный порядок. Оно разбито на чёткие квадраты. Дорожки посыпаны песком. Богатые гранитные и мраморные надгробья. Распятия Иисуса Христа, изваяния Божьей Матери, фигуры  Архангелов, Ангелов, Серафимов, Херувимов, сложные скульптурные композиции, лампады, семейные склепы, много живых цветов. Впервые я видела такое богатое кладбище. Это был мой первый музей.
  На еврейском – выжженная солнцем мёртвая трава, ни единой тени, серая безжизненная пустыня, вопиющая безысходной тоской. По ней разбросаны огромные бесформенные валуны. Я не поверила, что это кладбище и выразила сомнение. Василь показал мне какие-то странные иероглифы на валунах и подтвердил, что так хоронят евреев.
          С этой же компанией я и Зинка бегали в пойму реки Уши. Зелёное буйство трав, чистый, пахнущий рекой воздух. Тишина и свобода. Но что-то угнетает глаз: какие-то заборчики, сараюшки, что-то серое, мелкое, хаотичное. Иногда на зелёном поле появляется человек и вдруг, становясь всё меньше и меньше, он уходит под землю и там исчезает. Я спросила Василя:
          - Ты видел, вон там по траве шла женщина и вдруг исчезла  под землёй? Разве может человек находиться под землёй?
          -  Ты что не знаешь?  Много народу живёт под землёй. В войну их хаты разбомбили. Та жанчинка, яку ты бачила, тоже живёт в землянке. Вон те сараюшки, уборные, заборчики – это всё вокруг землянок, а землянки – под землёй. Зинка говорит:
            - Ритка не знает. Она из России. Ейная матка рассказывала,  где они жили, там не было войны, и в землянках не живут.
Мы куда-то побежали, но я всё время думала: как это жить под землёй? Наверно, там темно и страшно.

 
          P.S.  В 2010-ые годы из переписки с гимназией, в которую превратилась школа, где я училась в Белоруссии, я узнала, что польское кладбище снесено и вместо него что-то построено. Это известие я восприняла с глубоким сожалением: уничтожен огромный, впечатляющий, выразительный, неповторимый художественный пласт польской скульптуры, архитектуры 18, 19, начала 20 веков.
 
                Продолжение следует.