Институт атомной энергии им. И. В. Курчатова (или попросту «Курчатник») в 70-тые годы прошлого века разительно отличался от прочих секретных заведений демократичностью внутреннего распорядка. Основатель института, один из «отцов» советской атомной бомбы, Игорь Васильевич Курчатов ввёл правило свободного начала и окончания работы. Он приветствовал, если физики после обеда часок-другой поиграют в волейбол или на теннисных кортах погоняют мячик. Даже благоустройство ведомственной территории Игорь Васильевич решил просто и гениально: распорядился не планировать заранее никаких внутренних делений, а подождать, пока учёная братия сама определит удобные ей направления. И только через пару месяцев, когда стриженные газоны украсили протоптанные сотрудниками дорожки, примятую травку обложили бордюром и заасфальтировали.
Кафедра общей экспериментальной физики Московского Инженерно-Физического Института распределила Егора Дивеева в Курчатник на преддипломную практику. Мягкая рабочая дисциплина, контролируемая только совестью учёного и научным результатом, пришлась Егору по душе. Повезло и с научным руководителем практики. Игорь Сергеевич Слесарев, талантливый теоретик и обаятельный человек, повёл юношу в чертоги последних самых смелых теоретических разработок.
О, с точки зрения фундаментальной науки это было романтическое время! Курчатовский институт приобрёл первую советскую быстродействующую ЭВМ (БЭСМ – 6). Этот полупроводниковый реликт (быстродействие порядка миллиона операций с секунду) буквально взорвал методологию традиционного физического расчёта. Учёная братия, как тысячеголовая стая «теормитов-теоретиков», признала в восхитительной БЭСМ – 6, «детородную матку» (!) всех будущих открытий и инноваций. Опутанные многометровыми лентами распечаток, забыв про волейбол и теннис, физики спешили в свои лаборатории и там, отгородившись от мира досужих интересов тысячекратным «Нет!», анализировали ошибки, выявленные электронным корректором, и строчили новые программные алгоритмы.
Будучи от природы человеком эмоциональным и увлекающимся, Егор воспринял Курчатник как ответственный подарок судьбы и с головой ушёл в работу. Но произошло нечто, изменившее всю его жизнь.
Много позже, пытаясь разобраться в причинах, побудивших линию судьбы так круто изменить своё направление, Егор размышлял о законе внезапного перехода количества в качество. Однако, анализируя свои курчатовские годы, полные романтических надежд на возможность прикоснуться к атомной тайне бытия, он не находил даже отзвука будущего «безобидного» увлечения искусством, ставшего смыслом всей дальнейшей жизни.