(сокращённый вариант) Очерк
«Когда долго смотришь на море, начинаешь скучать по людям, а когда долго смотришь на людей — по морю».
Харуки Мураками
О море можно рассказывать бесконечно долго. Очень часто каждый из нас видит в нём только своё, своё личное и неповторимое. Я начну с того, что покажу очевидную разницу, например, между Чёрным и Азовским морями. Вот первые стихи в прозе, которые прилетели в мою голову при посещении Азовского моря…
Над песчаною равниной
чаек бешенная стая…
Морем брошенная рыба
с ржавой баржи из Союза.
И, конечно же коровы…
Все упитанные, курвы!
В море, ****ь, идут, скотины,
чтоб попить воды азовской.
Цапли старые смеются:
— Ты, осёл, зачем приехал?
А бродячие собаки говорят:
— Жить будешь с нами.
Улавливаете настроение, которое мне пришлось пережить на побережье этого удивительного места, где из всего удивительного только и есть коса на которой снимался фрагмент из фильма «Бриллиантовая рука»? Впрочем, люди купаются, загорают, пьют вино… Но я сумел всё же почерпнуть для себя кое-что полезное.
С восходом солнца, пошёл путешествовать, пока все отдыхающие спят. Вскоре мой взгляд обнаружил целое стадо коров и не где-нибудь, а далеко в море, в метрах двухстах, не меньше. Нет, не те, что ламинариями питаются, а настоящие — нашенские, с рогами и хвостом. Чёрные упитанные бока вздымались над мелководьем, а они… Они, чёрт возьми, пили. Пили морскую воду. Неподалёку я увидел пастуха и с большой охотой подошёл к нему, чтобы расспросить его о необычном явлении, ставшем причиной моей внезапной нервозности с беспокойством. Тот, недолго думая, спросил в упор:
— Ты в школе-то учился?
— И в Университете…
— Чёт не похоже, с географией непорядок в голове вашей.
— Да что ж такое-то? — никак не мог я сообразить.
— Азовское море пресноводное, — улыбался пастух. — Единственный экземпляр, в своём роде. Его солёность повышается только за счёт ветра и шторма, которые через пролив гонят волны из Чёрного моря, — добил он меня окончательно.
Вот, собственно, и всё, не считая стаи голодных собак и вонючей тощей цапли. Нет… Ещё глаза… Глаза девчонок и пацанов, которых привезли сюда на отдых из Донбаса. Эти глаза до сих пор передо мной — совсем не детские. Их глубина, их выражение сразу рассказали, передавая в подсознание всю боль, всю несправедливость случившегося, всю политическую дрянь и невыносимую гадость. За эти глаза, честно, можно отбросить любые эмоции с амбициями и убить… Да-да, убить любого, кто посмел сделать эти глаза вот такими. Не буду о плохом, ведь мы — про море. А потому, не мешкая, перехожу к Чёрному…
По крутому спуску к морю
ты летишь, но небо видит,
да, оно, как ты живое…
Вот они — мои объятья!
Море тоже слышит звуки,
заглушая их волнами…
Знает добрый сочинитель,
что ступенек ровно сто.
Ты в короткой юбке ночи,
нет, ещё на миг короче,
сто часов в распоряженье…
Морю видно так угодно.
Чувствуете разницу? Вот что море делает с каждым из нас, очутись мы в отличных условиях на нём и в различное время, плюс собственное настроение, конечно, и многие-многие другие, неподвластные нам самим факторы. Это стихотворение написано давно, и показано специально для сравнения. А сегодня…
Никогда не забуду ночного моря. Оно совсем другое, когда меняется в лунном свете и в лучах многочисленных огней, облагороженных человеком набережных. Море таинственное и загадочное, и… Действительно — чёрное. Водная гладь и днём была спокойная, уравновешенная до той самой степени, чтобы отдыхающим было вольготно, но ночью — море ещё и затаилось в своей непредсказуемости. Оно живое, море дышит и выжидает. Море притягивает…
В этот раз нет, а когда-то я решился обнять ночное море. Вполне приличное расстояние от берега, ваш покорный слуга голышом сделал вплавь. Огромная бледная луна подсматривала за мной, уходя в опочивальню, грозя при этом лунным пальцем… Мол, куда ты прёшься, бездарь? Прибрежные горы стали серебренными, словно из сказки, а волшебная лунная дорожка, манила и манила в дальнюю даль. Да, конечно, ранним утром море сделает вид, будто ничего и не было, но тогда волны перешёптывались между собой, поглядывая на меня и притягивая к себе. Стало страшно… Посмотришь вверх — вечность бесконечная вызвездилась в беспросветность, посмотришь вниз — бездна чёрная, пропасть с кромешной пустотой. Закончилась романтика… Ноги в руки: плюя на исчезающую красоту лунной дорожки, невероятно подстёгиваемый, неизвестно откуда взявшимся, пронизывающим насквозь ужасом, я мчался даже не вплавь, а как мне показалось, бегом по морю, аки по суху.
Чёрное море. Необыкновенная природа в своей непривычности умиротворяет и восхищает до неизвестных пределов. Солнце отражается в волнах многочисленными алмазиками, одновременно выбрасывая их на прибрежный песок. Пляж бывшего детского санатория. Когда-то постарались люди-человеки: выгребали камни-булыганы, облагораживая для мальчишек и девчонок пляж. Канула в лето наше детство, оставляя лишь приятные душевные воспоминания, принуждая сравнивать и бурчать по поводу и без повода. Конечно, не нравится, когда переходит в частную собственность общественное благополучие. Конечно, не нравится, когда каждый свой шаг нужно непременно оплатить заработанным за год рублём. Но не будем о плохом, ведь раз уж поставлены мы в таковую необходимость, то дадим местным жителям тоже заработать хоть какую-то копеечку, на которую будут они жить до следующего курортного сезона.
В первые два дня происходит почти полное насыщение от избытков чувств в отношении морской воды и пляжа. Хочется уже чего-то такого, чего-то необычного, может даже экстремального. Отовсюду разносятся голоса из рупора, приглашая, и тем самым соблазняя на водные прогулки, на парашют, на всевозможные экскурсии…
— Уважаемые отдыхающие — гости нашего города, кто хочет увидеть из чего вытекает адреналин, попрошу подойти поближе, и вы узнаете что-то такое, которое вам даже во сне любом не приснится! — раздаётся то и дело от многочисленных причалов.
И ведь, действительно, хочется узнать — откуда вытекает адреналин. Но мне, почему-то, требуется увидеть его не с той стороны коммерческого подхода: в покупном, сделанном, в структурно вроде бы приглядном виде, но в душе как бы отталкивающим, без естественного хода событий, но вычурно и самое главное — искусственно.
Уже, недолго думая, присмотрел я ближайшую гору, которых, кстати, не видел никогда, и захотелось непременно на неё залезть — на самую вершину И вот вижу — сидит на причале одинокий старый рыбак армянской наружности, ловит на морского червя бычков. К нему-то и обратился я с вопросом, касающегося той самой горы, ведь не пошлёт же он меня в конце-то концов, с искренней доброжелательностью.
— Уважаемый, — подошёл я ближе к нему.
— Не клюёт, на что ловить не знаю, я не рыбак и сижу просто так, для собственного удовольствия. — отчеканил армянин, заученной фразой, с интересным для меня акцентом, который я, как бы этого не хотел, не могу показать своим читателям.
— Простите, мне это не интересно.
— А что тогда вам интересно?
— Мне показалось, что вы местный… И потому наверняка знаете, как называется вон та гора, на вершину которой я твёрдо намерен завтра с утра взгромоздиться.
— Эххх… — вздохнул рыбак и одним словом только и ответил, — Безумка.
— Безумка? — переспросил я, подумав про себя, что и этим вопросом его наверняка уже достали отдыхающие. — А почему название у горы такое?
— Да потому что, — экстравагантно вскинул в небо указательный палец рыбак, — лезут туда без конца всякие безумцы вроде тебя! Ах, вай…
С чувством великого удовлетворения, что не один дурак на свете, я встал с утра, с восходом южного солнца и решительно подошёл к подножию горы. Казалось, что вот она — та самая вершина, на которую я вчера с таким любопытством взирал и любовался. Но дойдя до цели, получил неимоверное наслаждение от того, что сделал так, как хотел.
Тысячи и тысячи ручьёв в горах образуют реки, которые иногда водопадом обрушиваются с зазнавшихся каменных уступов. А как же! Ведь именно они способствуют продвижению водных потоков с горных хребтов, наполняя моря, которые лежат у подножья. Часа два, наверное, и я потратил, глядя на чудо природы, впервые увидев одно из самых красивых природных явлений. Кристальной чистоты сильные струи воды падали с головокружительной высоты, играя в лучах южного солнца, дробясь при этом на мельчайшие частицы. В таком случае голова начинает кружится от необыкновенной мощи и величия воды на фоне отвесных скал невероятного ущелья.
И ещё… В горах на побережье моря начинаешь чувствовать себя вне времени и окунаешься непосредственно в тайну, ощущая непроизвольно дух вневременных цивилизаций и существ, которые непременно несли всей нашей красивой планете не только благо, но и разочарование. Эти удивительные мысли хлынули в мои мозги от очаровательной мистики, которой окутаны местные дольмены. И это действительно самое, что ни на есть чудо. Ведь многие дольмены — ровесники египетских пирамид. Каких только версий и домыслов не существует в отношение этих невероятных сооружений, но меня пока устраивает только одна из них.
Лично я, несмотря на множественность высказываний учёных с различными предположениями относительно назначения дольменов, придерживаюсь наиболее распространённой теории. В этой, простой на первой взгляд теории, а в простоте, как говорится, существует самая сложная сложность, говорится, что дольмены использовались в погребальных целях так же, как знаменитые пирамиды.
Согласно одной легенде, некие мудрецы, достигшие всевозможных знаний всего мира, специально отправлялись в дольмены. Там у них был чан с водой, дабы раствориться вместе с ней чудным образом и таковым способом передать свои познания и силы этому знаковому сооружению. Ведь по ряду теорий, душа оставалась в заточении некоторое время, но один раз в год, когда солнечные лучи, под определённым углом, попадали в отверстие дольмена, она могла отправиться в мир иной.
Когда солнце садится в море, хочется непременно растворится в невероятном закате. Да-да, пробежаться в небо по золотисто-красной тропинке и крикнуть оттуда всем, кто остался на берегу:
— Эге-гей! Идите же скорей сюда! Тут хорошо!
Поздно вечером мы прощались с морем, когда волна, как бы чувствуя наш отъезд, билась в недоумении о причал, вздымая пену. Погода менялась на глазах. Но море было такое открытое, такое чёрное и искреннее, что откровенно жаль было его покидать. Хотелось напоследок оторваться от земли, парить в воздухе, наблюдая на неземное шевеление, и прикоснуться к морской волне щекой нежно. А море? А море только — шшшшш… — в ответ, приезжай, мол, ещщщщё…