«Царское Величество, отшед мало, вырезал три дерна и изволил принесть ко означенному месту. В то время зачатаго рва выкопано было земли около двух аршин глубины и в нем был поставлен четвероугольной ящик, высеченной из камня, и по окроплении того ящика святою водой изволил поставить в тот ящик ковчег золотой, в нем мощи святаго апостола Андрея Первозваннаго и покрыть каменною накрышкою, на которой вырезано было: «По воплощении Иисус Христове 1703 маия 16 основан царствующий град Санкт-Петербург великим государем царем и великим князем Петром Алексиевичем, саможерцем всероссиским», и изволил на накрышку онаго ящика полагать реченные три дерна, з глаголом: «Во имя Отца, и сына, и Святаго Духа. Аминь» - основал царствующий град Санкт-Петербург.» - именно на основе этой цитаты из старинной рукописи без малого 250 лет начиналось любое описание истории петровского Санкт-Петербурга.
История – удивительная наука, способная повернуть вспять золотые стрелки исторических часов. Но еще более невероятна ее трансформация от назидания авторов летописей к применению литературных жанров в описании исторических событий авторами восемнадцатого-девятнадцатого веков – к точной, подобно математике, научной дисциплины в XX-XXI веке. Современными исследованиями доказано – многие факты истории раннего Петербурга и биографий его создателей, ранее считавшиеся «азбучными истинами», не соответствуют действительности.
Красивая история о закладке золотого ковчега при основании города сочинена автором восемнадцатого столетия Петром Никифоровичем Крекшиным, человеком весьма предприимчивого и авантюрного нрава. В петровскую эпоху он был на службе в гарнизоне, курировал финансовые вопросы. В 1927 он умудрился убедить Меншикова в своих способностях придумать сплав для чеканки монет, с сильно пониженным содержанием серебра – в чем, разумеется, потерпел фиаско. Затем он увлёкся историей, поставив себе целью, не стремясь к правдивости – показать во всем величии деяния первого русского императора. Заявленная благая цель обратила на Крекшина внимание Елизаветы Петровны, давшей ему право работать с архивами канцелярии Петра. Итогом его работы были многочисленные псевдоисторические сочинения о детстве и юности царя, Полтавской битве и других событиях той эпохи, «факты» из которых до недавнего времени считались подлинными событиями.
Многие истории из жизни Петра Великого, сюжеты его взаимоотношении с Меншиковым и факты о раннем Петербурге известны из «рассказов А. К. Нартова». Поскольку царский токарь действительно входил в ближнее окружение царя, его рассказы считались весьма надежным источником. Однако, тщательная проверка архивного первоисточника «рассказов» и сопоставление с другими известными свидетельствами позволило установить, что это – сугубо литературное произведение, созданное сыном токаря Андреем Нартовым. В 1795 году были впервые опубликованы «Подлинные анекдоты о Петре Великом», собранные Яковом Штейлином. После их прочтения Андрей Нартов, который ранее занимал достаточно высокие посты на государственной службе, но к тому времени оставшиеся не у дел, задумал с помощью фальсификации привлечь к себе внимание и вернуться на службу. Сын токаря написал целый фолиант: в первой его части он описал биографию отца, в следующей – подробную родословную Нартовых, не забыв особо указать собственную биографию и заслуги. А вот в третьей поместил «рассказы», якобы найденные в архиве своего отца. В дальнейшем Андрей Андреевич отказался от идеи публикации рукописи, и позже, уже без его участия, она была обнародована и принята всеми за достоверный документ.
А сколько мифов существует вокруг личности первого петербургского губернатора Александра Даниловича Меншикова? Образ выходца из самых низов, в юности торговавший пирогами с лотка, абсолютно неграмотного царского фаворита, позже начавшего безбожно приворовывать у казны и злоупотреблять доверием Петра – неотъемлемая часть рассказов о той эпохе.
У историков прошлого и настоящего есть обоснованные доводы против версии о неблагородном происхождении, а что касаемо уличной торговли, то подобное занятие совершенно не означает низкого юридического статуса, равно как может и не свидетельствовать о бедственном положении человека. Дело в том, что «потешное войско», в число которого входил Меншиков, все же перенимало некоторые традиции своих «оппонентов» - стрельцов. А одним из традиционных занятий последних как раз была торговля в свободное от службы время. Что касается образованности, то уже в 21 веке было документально доказано его как его умение читать и писать, так и весьма высокий уровень общей образованности. Что касается воровства, то его размах явно преувеличен последующей молвой, а вот в отношении иного рода злоупотреблений ситуация гораздо сложнее. Еще современники – иностранцы отмечали, что Петр часто использовал имя Меншикова, дабы отвлечь от себя на Александра Даниловича ненависть пострадавших от его непопулярных мер, реализуя известную формулу: хороший, справедливый и добрый царь и плохой, несправедливый первый министр. Датский посланник Юст Юль отмечал: «Когда царь не хочет заплатить заслуженного содержания какому-либо офицеру или не хочет оказать ему защиты, то говорит что сам он всего генерал-лейтенант, и направляет офицера к фельдмаршалу князю Меншикову; но, когда проситель является к князю, последний уже предупрежден и поступает так, как ему кажется выгоднее. Если бедняк снова является к царю, то его величество обещает поговорить с Меншиковым, делает даже вид, что гневается на князя за то, что нуждающиеся остается без помощи, но все это одно притворство.». Еще один аспект, связанный с баснословным богатством светлейшего – многим из того, что номинально принадлежало Меншикову, на деле распоряжался по своему усмотрению сам Петр Первый. Это касалось не только некоторых крупных поместий и заводов, доходов с монополий, но и домов Александра Даниловича – факт постоянного использования Меншиковского дворца в качестве резиденции для приемов и празднеств общеизвестен.
Одно из самых устойчивых представлений, сложившихся о раннем Петербурге, состоит в том, что город был воздвигнут на многочисленных костях его строителей. Образ «города на костях» - неотъемлемая часть русской литературной традиции, но подробный анализ сохранившихся источников доказал, что и это утверждение на самом деле – миф. Он возник в результате многочисленных свидетельств иностранцев, писавших о погибших от голода и болезней от 80 до 300 тысяч человек! Однако подобные цифры авторы черпали из людской молвы, так как не могли обладать точными сведениями. Согласно подсчетам исследователей, реальные цифры составили 12-26 тыс. человек, а сопоставление этих данных с общим количеством работавших (около 200 тысяч) и полученный в результате процент смертности не превышал аналогичный показатель на других крупных стройках петровской эпохи, где природные условия были несколько лучше петербургских.
Гравюры с видами «северной Венеции», наравне со знаменитыми кафельными интерьерами - один из символов петровской эпохи. Безупречно выверенные линии, точность и четкость изображаемых объектов, общая красота изображаемого… Однако, создатели «ведут» (жанр живописи) видели свою основную задачу не в педантичном воспроизведении действительности, а в передаче целостного художественного впечатления от ансамбля. Поэтому историческая достоверность не бралась в расчет: известен случай, когда в Венеции на месте половины построек нарисовали абсолютно другие здания! К реально срисованным с натуры пейзажам добавляли еще не построенные здания, срисованные с архитектурных чертежей, смещали расположение построек и их размеры, удаляли некоторые строения. Изменения облика города в результате частых пожаров также не отражались в ведутах как петровского, там и более позднего Петербурга; так, Кунсткамера изображалась с башней, исчезнувшей после 1747 года и восстановленной только через 200 лет – в 1947, в 1760 на панораме Невы на первом плане был изображен Петропавловский собор, хотя в то время он представлял собой развалины.
Создавая в 1750 году изображение Зимнего дворца с южной стороны, художник Михаил Махаев столкнулся с тем, что значительную часть будущего листа должен был занимать вид пустого Адмиралтейского луга, а по законам жанра его нужно было чем-то заполнить. Тогда вспомнили о том, что в 1745-1746 годах на нем были сооружены по рисункам архитектора Ф. Растрелли временные фонтаны для какого-то очередного празднества того времени. Тогда у архитектора были запрошены рисунки этих фонтанов, по которым они и были изображены на итоговой гравюре. Также, по рисункам и чертежам, изображались регулярные парки, корабли и фрегаты. На одном из картушей плана Петербурга изображен памятник Петру Великому у Двенадцати коллегий, никогда не существовавший в реальности. На самом деле это изображение Медного всадника, изображенный по предварительным проектам там, где изначально планировалась его установка.
…В литературе восемнадцатого столетия почетное место занимал жанр эпической поэмы-эпопеи. В «Поэтическом искусстве» Никола Буало говориться:
Еще возвышенней, прекрасней Эпопея.
Она торжественно и медленно течет,
На мифе зиждется и вымыслом живет.
Чтоб нас очаровать, нет выдумке предела…
Без этих вымыслов поэзия мертва,
Бессильно никнет стих, едва ползут слова,
Поэт становится оратором холодным,
Сухим историком, докучным и бесплодным.
В двадцать первом столетии стало понятно, что хорошие исторические исследования ничем не хуже лучших образцов детективного жанра. А тот петровский Петербург, истории о котором мы знаем с детства, во многом: город-миф.
26 апреля 2018, Санкт-Петербург
Окончательная редакция: 18-19 апреля 2018, Санкт-Петербург
Использованные научные труды:
- Павел Кротов: "Основание Санкт-Петербурга. Загадки старинной рукописи"
- Павел Кротов: "Рассказы о Петре Великом" (официальные выходные данные книги: А.А. Нартов. "Рассказы о Петре Великом", т.к. ее основная часть - это научная публикация первоисточника)
- Юрий Беспятых: "А.Д. Меншиков - мифы и реальность"
- Екатерина Андреева: "Петербург Петра I – «город на костях»: миф или правда?" // Меншиковские чтения–2006: Сборник научных статей
- Мария Алексеева: "Михайло Махаев. Мастер видового рисунка XVIII века"