12. Тумаш и Пучай http://proza.ru/2020/11/19/1367
13. Куны
Дав отдохнуть лошадям, отряд вновь двинулся в путь, огибая с востока кромку Дорочинского леса. На закате дружинники добрались до заставы, далеко выдвинувшейся в дикую степь. Она была устроена на вершине невысокого и круглого, словно щит, холма, у подножия которого росли старые ивы и протекала быстрая речка. Повсюду – на берегу, на пологих склонах холма и в степи среди травы – были разбросаны крупные белые камни. Где-то они лежали поврозь, а где-то большими грудами, отмечая развалины древних строений и обвалившихся стен. На самой маковке холма вздымался остов наполовину разрушенной башни. Когда ее воздвигли и когда забросили, не знали даже деды дедов нынешних обитателей степи. Не иначе, с тех пор минули сотни лет. Но нетрудно представить, какой грозной и величественной была эта башня в те стародавние времена, если даже руины ее внушали к себе почтение. Прежде она имела четыре или даже пять этажей, из которых сохранился только первый, а второй, лишенный кровли, превратился в укрепленную площадку. Развалины стен с узкими бойницами достигали в высоту пяти саженей. Улеб рассказал Гоннару, что Славята лично осматривал остатки старинных укреплений и распорядился приспособить их под заставу. В степь были направлены строители и камнетесы, которые заделали образовавшиеся бреши, навесили прочные, обитые железом двери, расчистили от завалов нижний зал и таким образом устроили далеко в степи знатное укрепленное место. В подвалах башни был обнаружен древний колодец с хорошей водой. Небольшой отряд с запасом стрел и продовольствия мог выдержать здесь продолжительную осаду.
Дружинники распрягали коней и расходились по берегу в поисках дров. Застучали топоры, послышались щелчки огнива, посыпались искры. Сидя на корточках гридни дули на тлеющие труты. И вот уже веселые всполохи озарили быстро темнеющую степь. Кто-то, развязав притороченные к лошадям тюки, доставал оттуда верблюжью или медвежью шкуру и готовился к ночлегу. Кто-то пристраивал на огне заготовленные бараньи четверти или ощипывал подстреленных во время дневного перехода куропаток.
Обитатели заставы также развели огонь и принялись варить в большом котле кашу. Было их всего человек двенадцать, большей частью тумаши и вонглары – все невысокого роста, узкоглазые с широкими, скуластыми лицами. Склавов среди них оказалось только двое – старшина Дюк и его помощник по имени Потаня. Дюк особенно поразил Гоннара своей внешностью. Еще не старый, лет 38–40, он был высок ростом и необычайно крепок. Широкие плечи, могучая, как у вола шея, увесистые кулаки и мускулистая грудь – все говорило о редкой силе и выносливости. Улеб, немного знавший Дюка, рассказал, как страшен и неукротим бывает он в бою. Случалось и так, что Дюк на пару с Потаней, да еще тремя-четырьмя отборными воинами выезжал против целой орды кунов и обращал их в бегство одним только своим видом. Но сейчас, когда он был без брони и копья, Дюк совсем не казался грозным. Напротив, широкая как лопата, густая борода и шапка завитых в мелкие кудри волос придавали ему мужиковатый, патриархальный облик. Прислушиваясь к репликам, которыми Дюк обменивался с конунгом (он держался с ним независимо, как равный с равным), Гоннар подумал, что этот богатырь, всю свою жизнь проведший на рубеже в постоянных стычках и битвах с кочевниками, имеет очень ясные и простые суждения о жизни.
Потаня, парень лет 25–27, был из тех, о которых говорят, что они «себе на уме». Хитрый, ловкий, тароватый, он заведовал на заставе провиантом и боевыми припасами. Дюка он называл «дядей», оказывал ему почтение как главному, но вместе с тем весьма ловко руководил своим старшим товарищем. Порой он даже мягко подтрунивал над ним, но вместе с тем едва ли можно было сомневаться, что он беззаветно ему предан. Это была настоящая воинская дружба.
Что до остальных обитателей заставы, то Гоннар сразу выделил из них юношу лет 18. У него было красивое, благородное лицо. Держался он немного замкнуто, особняком. С товарищами говорил мало, однако сразу было видно, что те его отличают и уважают. Гоннар подумал, что юноша, несомненно, принадлежит к какому-то богатому, знатному роду. Об этом же говорил его щеголеватый костюм и дорогой, украшенный серебряной насечкой меч.
Утолив голод, дружинники стали укладываться спать. Конунг Годамир расставил часовых, назначил дежурных поддерживать огонь и, завернувшись в шкуру, улегся спать прямо на земле, подложив под голову седло и потник. Дружинники, а вместе с ними Гоннар, последовали его примеру.
Вскоре наступила тишина. Месяц, поднявшийся из-за горизонта, осветил тусклым светом руины, придавая им нереальный, фантастический облик. Прикрыв глаза, Гоннар некоторое время прислушивался к фырканью коней, которые, пощипывая траву и тяжело прыгая в путах, все дальше удалялись от спящих. Из степи доносились громкие крики перепелов. Потом на Гоннара навалилась дрема, и он заснул...
Рассвет застал отряд Годамира в хлопотах. Дружинники спешно заканчивали ранний завтрак, седлали коней и увязывали в мешки свои пожитки. Кони, чуя дорогу, беспокойно переступали, позванивая порожними стременами.
Подойдя к Годамиру, Дюк представил ему юного тумаша, на которого Гоннар обратил внимание еще накануне.
- Государь, - сказал он, - я бы сам проводил тебя до ставки Кульдюрея, но Сотану это будет сподручнее. У него есть родственники по матери среди приближенных хана.
Конунг кивнул, и отряд двинулся в путь. Степь простиралась перед ними сплошным цветочным ковром. Лишь кое-где виднелись курганы, да светлели мелкие озера, окруженные коричневой бахромой камыша. Кони шли без всякой дороги, по грудь в сочной траве. Сотан, выполняя роль проводника, находился рядом с Годамиром.
Ближе к вечеру Гоннар заметил синеющий вдали холм. Подъехав ближе, он разглядел на самой его вершине высокого каменного идола, изображавшего странное человекоподобное существо с обвисшими усами и чашей в правой руке. Улеб сообщил, что холм является могильным вонгларским курганом, а идол на нем новый, поставленный уже кунами.
Не доезжая кургана, они увидели небольшой, в несколько десятков всадников кунский сторожевой отряд, как оказалось высланный ханом навстречу Годамиру. Во главе его ехал седой благообразный старик лет 65. Гоннар видел, как он, не слезая, впрочем, с коня, поклонился конунгу, а потом трижды обнялся с Сотаном. После этого юноша почтительно уступил ему место рядом с Годамиром и отъехал в сторону.
Улеб, который подобно Гоннару, весь день исподволь присматривался к их провожатому, посчитал эту минуту подходящей, для того чтобы установить с ним более короткие отношения.
Подъехав к Сотану, он спросил по-склавски:
- Кто этот важный господин?
- Бий Чубадай, - сказал Сотан. - Приближенный хана Кульдюрея и его родич.
- А тебе он тоже приходится родственником?
- Моя прабабка и его мать были сестрами, - сказал Сотан, и в голосе его прозвучала гордость.
Гоннар тоже подъехал к молодому тумашу и поклонился.
— Это мой друг Гоннар, - сообщил айст, - а меня величают Улебом. Если ты не против, мы хотели бы стать твоими друзьями.
- Мои соплеменники считают, что верные и достойные друзья – лучшее, из того, что нам посылают боги, - ответил Сотан. - И, если вы посчитали меня достойным вашей дружбы, я постараюсь не обмануть ваших ожиданий.
После коротких переговоров движение отряда продолжилось. Чубадай ехал теперь рядом с конунгом и вел с ним неторопливый разговор на своем языке. Его воины держались рядом. Гоннар с любопытством присматривался к кунам, о которых столько слышал прежде. Все они были в железных панцирях и железных шлемах с прекрасно выкованными личинами. Подолы кафтанов из грубой пряжи прикрывали ноги ниже колен. Щитов у воинов не было. Но каждый был вооружен копьем и саблей. Слева к седлу был приторочен лук и два-три колчана, полные стрел. Справа висели крепкие березовые, порой кованные железом, палицы.
Держались куны гордо и независимо. Голоса у них были резкие, повадки дикие. Словно наскучив неторопливым движением отряда то один из них, то другой пускался во весь опор, мчался по степи и, совершив большой круг, возвращался к своему предводителю. Боевые кони храпели под ними, закусывали удила.
Воспользовавшись благоприятной возможностью, Гоннар стал расспрашивать Сатана о кунах. Вот что ему рассказал молодой тумаш.
Уже несколько десятилетий куны владычествуют над степью, у них нет врагов, равных им могуществом. Им несть числа, владения их простираются на юге до моря Фасис, а на востоке – до реки Танас. Однако, к счастью для соседей, куны до сих пор не объединены под одной рукой. Каждое племя (численность их простиралась от 4 до 8 тысяч кибиток) находится под властью своего хана, и между ними довольно часто происходят жестокие столкновения. Главным богатством у кунов считается скот, и этого скота у них очень много: многотысячные отары овец, верблюдов, огромные табуны лошадей.
Все куны - первоклассные воины. Своих лучников они называют «молодью». Сюда зачисляют всех, кто не может справить себе хороший доспех. Обязанность молоди в бою - первый обстрел вражеского войска и заманивание его ложным бегством в засады. Тяжеловооруженные воины называются «лучшими мужами». Они происходят из наиболее знатных родов, у которых много скота, и обычно выступают в поход, имея несколько «подводных» (запасных) коней и отряд челядинов для услуг.
Военному делу куны начинают учиться с самого раннего возраста. Уже двух-трехлетних детей они сажают на коней и те скачут на них и «пускают стрелы» из маленьких, специально для них изготовленных луков. Ребятами они учатся стрелять, охотясь на мелких степных зверьков (сусликов, сурков, тушканчиков и прочих). Становясь взрослыми, куны продолжают совершенствоваться в военном деле, постоянно участвуя в охотах.
Много и другого рассказал Сотан об обычаях и нраве этого народа. Гоннар внимательно слушал. Постепенно ему становилось ясно, какого грозного и жестокого врага имела в их лице Склавия. Теперь он лучше понимал, почему Годамир так заинтересован в поддержании с кунами мирных отношений.
День между тем приближался к концу. Небо меркло, отчего и степь мало-помалу погружалась в сумрак.
Вскоре было выбрано место для ночлега на берегу ручья. Как и накануне, воины разводили костры, наскоро готовили ужин и расстилали шкуры, готовясь ко сну. Спустя час все, кроме часовых, спали.
На рассвете путешествие возобновилось и продолжалось тем же манером до самого вечера. Но теперь степь уже не была такой пустынной, как прежде. Чубадай вывел отряд на дорогу с наезженной колеей. Справа и слева от нее можно было видеть большие отары овец с шелковистой шерстью. Отдельно паслись козы с высокими саблевидными рогами. Изредка встречались косматые, со свисающей до земли шерстью, двугорбые верблюды. Высокие и голенастые они, по заверению Сотана, могли в одиночку переносить на своей спине восьмикрылую юрту. Но главной гордостью кунов были многочисленные табуны выносливых, неприхотливых лошадей местной породы.
14. Сватовство http://proza.ru/2020/11/20/1412
«Заповедные рубежи» http://www.proza.ru/2013/07/08/294