Д А Л Ё К И Е К О С Т Р Ы
Повесть
Автор повести Олесь Гончар.
Олесь Гончар(1918-1995), полное имя — Александр Терентьевич Гончар —
украинский советский писатель, публицист и общественный деятель.
Участник Великой Отечественной войны.
Один из крупнейших представителей украинской художественной прозы
второй половины XX века. Академик АН Украины (1978).
Герой Социалистического Труда (1978). Герой Украины (2005 — посмертно).
Лауреат Ленинской (1964), двух Сталинских премий второй степени
(1948, 1949) и Государственной премии СССР (1982).
Продолжение 15 повести
Продолжение 14 — http://proza.ru/2020/11/19/1624
Растут кресты, но и туча над степью растёт, движется вверх, расползается на полнеба своей загадочной грозной силой. Стерня и снопы, которые всё время ослепляли нас своим блеском, теперь вошли в тень, пригасли, померкли. Не отвлекаясь на разговоры, мы торопимся, прибавляем скорости, потому что снопов ещё вон как много! Впереди, будто младенцы, лежат они по стерне и тоже вроде бы ждут: что эта туча несёт? Совсем не так, как при свете солнца, чувствуешь себя среди этой вмиг потемневшей степи. Кажется, вот-вот должно что-то случиться. По дороге промчалась вскачь водовозка; Федько, возвращаясь от лобогрейки, что-то кричал нам, но было далеко, мы не расслышали.
И вдруг на весь горизонт сверкнуло, весь воздух степи сухо мигнул, и мы, кто где был, застыли тревожно, обратив свои взоры в небо, на всклокоченные над нами тучи, вглядываясь в их темно-сизые, бурлящие, расщепленные молнией глубины.
Загремело глухо, отдалённо, а возле нас раздался вскрик:
— Ой, я грозы боюсь!
Это Ирина вскрикнула, с полными ужаса глазами прижимаясь к плечу Ивана-печатника.
— У меня сестру в детстве грозой убило, — лепетала она, — в открытой степи людей, говорят, часто во время грозы убивает!
— Ну и что? — Иван, держа торчком перед собой сноп, стоял спокойный в своей философской невозмутимости. — думаешь, мы вечные?
— Не вечные, но всё же.„
— И негде спрятаться, — испуганно оглядывалась бухгалтерша, придерживая наполненную ветром юбку.
Тем временем сверкнуло снова, громыхнуло неподалеку. Нам было видно, как ветер, возникая внезапно, порывисто взъерошивает деревья над хуторами, приближаясь, гонит пыль, срывает снопы с взлохмаченных крестов — буря идёт! Уже и возле нас резко дунуло, завихрило, ветер задирает девчатам юбки, этот бешеный ветрище налетает и с неба и одновременно с земли, будто кто-то невидимый сердито разрушает наш труд, разбрасывает только что уложенные снопы и катит их по стерне, словно перекати-поле. Некоторые кресты ещё держатся, а с других, разрушенных, снопы бросает нам под ноги, мы пробуем ловить их, а бухгалтерша в своей нелепой мужской сорочке обнимает кресты руками, пытаясь удержать шапку снопа, и перепуганно шепчет что-то ветру навстречу.
— Перевяслами связывайте их! — слышим поблизости голос Ольги, она как раз хлопочет возле своего креста. Чуть дальше между крестами перебегает Кочубей, быстро скручивает на верхушках снопы, укрепляя их между собой, а где он пробежал, их снова раскидывает порывами ветра.
Мы с Кириком тоже мечемся среди разметанных бурей крестов, придерживаем этот, спасаем тот, но ветер куда сильнее нас, ему так легко разрушать нашу работу. А тем временем грохочет уже совсем близко, будто над головой, молнии сверкают раз за разом, и после грозных этих сверканий сумрак сгущается, становится жутким.
И вдруг первые капли ледышками ударили в наши разгорячённые лица, удары были непривычно острыми, и мы с ужасом заметили, что у наших ног подскакивают белые горошины...
— Град! Прячьтесь в кресты!
Это скомандовал, пробегая, Кочубей, но мы уже и без его команды стали разбегаться кто куда, ныряя под снопы, как в норы. Первый испуг проходил. Весело запыхавшиеся, мы с Кириком угнездились в темноте своего укрытия, в глубине пахучих снопов. Здесь было сухо, уютно, и лишь где-то вверху над нами уже ровно шумел ливень. Спустя некоторое время послышались переклички, никто, разумеется, не остался мокнуть под открытым ливнем, все успели найти прибежище среди снопов, почувствовали себя увереннее и теперь выясняли, кто, где да с кем устроился. Из-под креста, что напротив, слышим, покашливает геноссе Баумгартен, подаёт голос и
Житецкий, заверяя, что отныне он чувствует себя человеком пещерным; от его шутки и нам становится уютнее, душе радостно, что мы не одни среди разбуянившейся стихии. А чуть поодаль возятся, со смехом возводя шатёр над головой, Парася Георгиевна и Ирина, им помогает Иван-печатник, но, видимо, безуспешно. По женским пугливым взвизгиваниям, по Ивановому чертыханию можно догадаться, что у них там сквозь снопы проникает дождь.
Продолжение повести следует.