Сечь к войне не готова, запорожцы 300-400 чел. ютятся на соседнем острове Бучки, в то время как на Микитином Рогу их стережёт польский гарнизон, захвативший весь запорожский арсенал, в том числе и около 30 пушек. От Крылева на Днепре до Микитиного Рога вела прямая дорога на юг с выходом на Чёрный шлях. По прибытии к запорожцам, Богдан рассказал кошевому атаману подробные причины своего появления. Подумав, решили, что Хмельницкий выступит перед казаками и в случае поддержки - запорожцы возьмут в клещи неприятелей с двух сторон: одни пойдут берегом, другие водой на лодках. Фактор внезапности удваивал силы нападавших и была надежда перетянуть на свою сторону реестровых казаков Корсунского полка, находящихся среди польских драгун. Казаки-запорожцы слушали Богдана в глубоком молчании. Его обращение имело потрясающий успех. Тут же было решено формировать войско для восстания против панов. Правда, раздавались робкие крики, что лучше пойти в морской поход на турок, как, собственно, и повелевал король, но их никто не слушал. Рада предложила избрать гетманом запорожского войска Богдана, но он отклонил это предложение, согласившись именоваться пока лишь наказным гетманом. По окончанию рады куренные развели своих казаков по куреням, и все занялись подготовкой к предстоящим военным действиям. Вечером вновь избранный наказной гетман, кошевой и куренные атаманы собрались на совет. Было решено под покровом темноты на рассвете тайно подобраться к польскому лагерю, и, прежде всего, захватить стоявшие у пристани челны, а также по возможности оружие и пушки.
Хмельницкий особо подчеркнул, чтобы в затяжной бой никто не вступал, а, учинив побольше шума, и, захватив, что можно из продовольствия и амуниции, все быстро возвращались назад. В полной темноте казаки подобрались к польскому лагерю. В то время как часть их, действуя с берега, отвлекала на себя основные силы бестолково суетящегося противника, остальные, подплыв на лодках, захватили все челны и вывезли запасы провианта. Реестровых казаков старались не убивать, а наоборот, взяв нескольких в плен и поговорив с ними, отпустили назад с миром. С наступившим рассветом запорожцы отправились к себе, подсчитывать трофеи. Вылазка прошла успешно, потерь практически не было. Оставшись без продовольствия и челнов, солдаты гарнизона упали духом, началось брожение и в среде реестровиков. Учитывая это, запорожцы, спустя несколько дней, глубокой ночью совершили новое нападение. Польские драгуны во главе с офицерами обратились в бегство, а реестровые казаки перешли на сторону запорожцев. Захват Сечи поднял боевой дух казаков и укрепил их веру в своего предводителя. Богдан, опасаясь нападения поляков, в первую очередь занялся фортификационными работами, стремясь превратить Сечь в неприступную крепость. Укреплялся и расположенный рядом остров Бучки, имеющий более выгодное расположение. После первой и так важной победы над поляками, гетман и старшина все свои усилия сосредоточили над решением других, более важных задач. Прежде всего, кошевой атаман непрерывно отправлял во все паланки, города и местечки Малороссии гонцов, созывая находившихся там запорожцев на Сечь.
Гетман рассылал свои универсалы ко всему населению, призывая становиться под знамёна восставших. Одновременно он обратился к коронному гетману с письмом, объясняя причины своего бегства на Сечь притеснением со стороны Чаплинского и, заверяя Потоцкого в том, что намерений поднять восстание у него нет. Он сообщал также, что запорожцы посылают депутацию к королю и сенаторам в Варшаву просить о привилегиях. В это же время на Сечь стало поступать заказанное ранее оружие и обмундирование. Народ валил на Сечь толпами отовсюду. Куренные атаманы вместе с вновь назначенными полковниками, сбились с ног, формируя казацкие полки и, обучая азам военной науки своих подчиненных, большинство из которых к военному делу были непривычны. Несмотря на это, сил для выступления было явно недостаточно. К началу февраля на Сечи собралось не более 3 тыс. чел., из которых истинные запорожцы составляли менее половины. Но это было ещё полбеды, времени для формирования пехотных полков было достаточно, а вот лошадей взять было не откуда. Обычно запорожцы свои табуны выпасали на Хортице или в Великом Луге, но последние годы поголовье очень сильно сократилось. Выступать же в поход против поляков, которые славились своей конницей, не имея конных формирований, было безрассудно. Тогда на очередном военном совете кошевой и куренные атаманы предложили привлечь на помощь в качестве союзников татар, используя в этих целях приказ короля, казакам организовать поход против турок.
Хмельницкий вначале колебался, прекрасно осознавая все последствия такого альянса казаков со своими извечными врагами, но, в конечном итоге, согласился с этим предложением. Надеяться на успех переговоров с татарами запорожцы рассчитывали ещё и потому, что несколько последних лет, Речь Посполитая не выплачивала ежегодную дань Крыму и долг превысил уже 200 тыс. золотых. Об этом решении старшины простым казакам не сообщалось. В целях конспирации был распространен слух о том, что Хмельницкий выехал на остров Томаковский, чтобы разведать место для оборудования там новой Сечи, а на самом деле в первых числах марта он с сыном Тимофеем и несколькими доверенными казаками отправился в Бахчисарай. Более того, во избежание утечки информации о готовящемся восстании и о привлечении татар, среди казаков стали распространяться слухи о подготовке морского похода вместе с донцами против турок, о направлении посольства в Варшаву, чтобы добиться милости у короля и т. п. Хан делегацию казаков в феврале 1648 г. принял милостиво. Когда Хмельницкий предъявил бумаги, подписанные королем, Ислам-Гирей III убедился в том, что Польша действительно замышляла войну против Крыма и Турции, но прямую помощь запорожцам предпочёл не оказывать, опасаясь всё же провокации со стороны поляков. Утаивать свои сомнения от Хмельницкого он не стал, прямо заявив, что, возможно, поляки всё это подстроили для того, чтобы, когда татары выйдут за Перекоп, уничтожить их войско.
Поэтому он потребовал оставить в Крыму в залог сына Богдана - Тимофея, который в случае предательства ответит за него головой. С этими условиями Хмельницкий вынужден был согласиться. Он дал присягу на ханской сабле в том, что не помышляет о предательстве, и оставил Тимофея в заложниках, но хан так не решился выступить всей силой на стороне казаков, выжидая, чем закончится их первое столкновение с поляками. В помощь же Хмельницкому он отрядил пока лишь перекопского мурзу Тугай-бея, с которым гетман договорился соединиться отрядами неподалеку от устья Тясмина, когда на полях появится трава для лошадей. Тугай-бей обещал привести с собой около 4 тыс. татар, а пока же он отрядил к Хмельницкому лишь около 300 всадников. Поляки тоже не сидели, сложа руки. Коронный гетман Потоцкий, ушедший с войском на зиму в Малую Польшу, в мирные намерения гетмана Хмельницкого не поверил и в свою очередь отправлял ему письма, обещая прощение, с целью выманить того с Сечи. Сам же в спешном порядке, не дожидаясь наступления весны, выступил на Украину. 18 февраля 1648 г. в Черкассах уже разместилась его Ставка, а польного гетмана - в Корсуне. Вероятно, Богдан Михайлович по своим каналам сносился напрямую и с королем, так как за поспешность своих действий Н. Потоцкому пришлось оправдываться перед Владиславом IV. Как бы то ни было, но из письма Потоцкого видно, что коронный гетман прекрасно владел обстановкой и понимал всю опасность сложившейся ситуации.
Его письмо примечательно во многих отношениях и свидетельствует прежде всего о том, что Хмельницкий пытался убедить короля в отсутствии у него намерения поднять восстание, объясняя свои действия реализацией королевских планов о походе против турок. По-видимому, король этому обману поверил, так как не считал оправданным всему коронному войску выдвигаться против 500 запорожцев, готовивших, как он полагал, «чайки» к морскому походу. В то же время, это ответное, надо полагать, послание от коронного гетмана королю на его упрёки, дает превосходный анализ истинного положения дел на Украине и является свидетельством подлинных намерений Б. Хмели, которые тот пытался скрыть от польского правительства. Из письма явствует, что между Запорожьем и польским правительством был налажен постоянный почтовый обмен. На Сечь прибывали посланники от коронного гетмана и, возможно, от других высокопоставленных поляков, также как и казацкие гонцы свободно передвигались по «волости», контролируемой поляками. Поэтому живописное описание в романе Г. Сенкевича «Огнем и мечом», нападения казаков на посольство князя Иеремии Вишневецкого, является не более чем художественным вымыслом. Казаки послов принимали, как правило, уважительно и обид им не чинили. Польские гетманы готовились к войне, рассылая приглашение панам явиться к ним на помощь со своими надворными командами. Те, однако, не особенно торопились становиться под руку гетманов, не считая Хмельницкого слишком уж опасным, да и не особенно веря, что он поднимет восстание.
Продолжение следует в части 59 http://proza.ru/2019/07/04/500