На конкурс К-10 ФИЛОСОФСКИЕ НЕТЛЕНКИ http://proza.ru/2020/11/19/415
Основная номинация (ФИ)
Фёдор обвёл присутствующих мутным взглядом. Таковых на кухне оказалось двое: приблудный кот и Фридрих Вильгельм Ницше. Оба вели себя странно: кот пристроился в фоторамке на стене, а философ с жадностью поедал консервы из банки, причём без всяких столовых приборов.
– Что за фигня… Всё же наоборот должно быть… – растерялся Фёдор.
Привычный мир вещей изменился, а высший – мир идей – так и остался где-то за гранью.
– Что за хренотень я тебя спрашиваю, – он уставился на мыслителя, пышные усы которого нисколько не мешали трапезе, – И почему это ты… тут… мою кильку…
У кота спрашивать было бесполезно, тот всё равно ничего не смыслил ни в диалектике, ни в философии жизни.
– Тот, кто кормит голодного, насыщает свою собственную душу*, – заметил Ницше, облизывая пальцы.
Не успел Фёдор насладиться мудрой мыслью, как из комнаты певуче-призывно донеслось: – Федю-ю-ша…
Все трое переглянулись. Фёдор – с недоумением, поскольку жена лет тридцать его так не называла; кот – настороженно, в силу того, что ещё не определился, на какое из имён ему следует откликаться: просто Кот, Скотина Рыжая, или Людмила Иннокентьевна – с логикой у него тоже не сложилось. Что выражал взгляд Ницше, осталось загадкой, так как философ оказался проворнее всех.
– Это что за антиномия? – взревел Фёдор, увидев, как Фридрих с разбегу запрыгнул к жене на колени и доверчиво прижался к груди. Галина почему-то совсем не воспротивилась и даже укорила супруга: – Кого окружает пламя ревности, тот, подобно скорпиону, обращает отравленное жало на себя.*
Фёдор машинально ощупал себя, но никакого жала не обнаружил. Озадаченный, он вернулся на кухню и стал соображать, как этот усач вообще появился в их доме. На третьей стопке ему неожиданно вспомнилось, что собственноручно вырезал портрет философа из какого-то журнала. А вот дальше…
– Дальше, Федя, ты его в рамку засунул, – подал голос кот, примеряя шляпу Фридриха.
– А зачем?
– Гальке назло. Она сюда твою почётную грамоту вставила. Ту, что за добросовестный труд. С намёком, так сказать. А потом уже ты – Вильгельмыча этого вместо грамоты. Чтобы больше не приставала с дровами и калиткой сломанной. А немец взял, да и вылез. Ещё бормотал: нет, мол, пастуха, одно стадо.*
– Убью гада, – мрачно сказал Фёдор и покосился на топор возле печки.
Кот деловито ознакомился с оставшимися от портрета датами: – Да как же ты его убьёшь? Он ведь того… уже не живой. Это какая-то утопия, ей-богу.
Фёдор погрузился в глубокие раздумья. Вспомнились ему прекрасные закаты-рассветы, дивные Галкины глаза и русалочий смех. Как шептали друг другу всякие откровения, как луна подсматривала в окошко…
– Эх, Галка-Галка… С первым встречным, можно сказать… Ну, заблудился чуток, а ты сразу…
За стенкой послышались какие-то звуки: не то смех, не то плач. Фёдор прислушался. Голос Фридриха звучал мягко и задушевно: – Являешься ли ты чистым воздухом, и одиночеством, и хлебом, и лекарством для своего друга?*
– Уговаривает, – догадался Фёдор и схватил топор, – За мертвеца много не дадут.
– Закрой дверь для сомнений!* – напутствовал вдогонку кот.
Ницше в комнате не оказалось. Галина разговаривала по телефону и неприязненно покосилась на мужа, но этот взгляд был таким родным и понятным Фёдору, что он прослезился.
– Галь, я это… Пойду дров нарублю.
*Неточное цитирование Ф.Ницше