Начало здесь: http://proza.ru/2020/09/28/716
Во второй половине 1960-х Визбор ездил в горы обычно с альпинистами «Спартака»: именно в этом обществе занимались и Аркадий Мартыновский, и Владимир Кавуненко.
Полученный в годы оттепели глоток свободы требовал продолжения, а жизнь «внизу», всё более инерционная, такой возможности не давала. Продолжая и в горах готовить репортажи для «Кругозора», Визбор выбирал именно таких героев и такие ситуации. Его привлекал человек, противостоящий грозной и гибельной стихии и одолевающий её силой своего духа.
В восьмом номере «Кругозора» за 1966 год был опубликован звуковой репортаж Визбора об альпинистах, попавших в землетрясение на восточном Домбае. История эта произошла в 1963 году: на сложном маршруте /по профессиональной классификации — степень сложности «5Б»/ находились три группы, которые возглавляли Юрий Коротков, Владимир Безлюдный и уже знакомый нам Владимир Кавуненко.
Сначала была просто непогода, дождь с грозой. Потом восходители вдруг услышали непонятный грозный гул и ощутили мощный толчок. Ребят подбросило, и им показалось, что под ними рушатся горы…
В особо тяжёлой ситуации оказалась группа Юрия Короткова: сам он получил восемь переломов, у Бориса Романова оказались сломаны четыре ребра, Юрий Кулинич сразу погиб, а Владимира Ворожищева, как рассказывал он сам на звуковой дорожке «Кругозора», «спасла каска» — спасла тем, что «разлетелась вдребезги», зато при этом осталась цела голова.
Ребята группы Короткова были отрезаны от мира. В лагере их считали погибшими. На третий день, когда непогода закончилась, и лужи с дождевой водой высохли, изломанных альпинистов начала мучить жажда. Казалось, положение безнадёжное, впереди гибель. Но есть неписаный закон гор: попавших в беду товарищей надо спасать. Группы Владимира Безлюдного и Владимира Кавуненко, пострадавшие не так сильно, добрались до Короткова, Романова и Ворожищева и спустили их вниз.
Легко сказать — спустили. Каково было спускать по камням того же Юру Короткова, которому малейшее движение причиняло невыносимую боль. Он мужественно терпел и молчал; друзья рассказывали репортёру, что Юра не издал ни единого стона. А чтобы напоить ребят, спасатели набрали два рюкзака снега.
***
Со своими друзьями Аркадием и Владимиром Визбор бывал не только на Кавказе, но и на Памире. Именно туда он отправился в 1966 году в экспедицию, которую Аркадий Мартыновский называет «первой серьёзной альпинистской экспедицией Визбора».
Группы восходителей «Спартака» собрались штурмовать пик Коммунизма высотой семь с половиной тысяч метров — самую высокую точку на территории бывшего Советского Союза /в настоящее время эта вершина находится на территории суверенного государства Таджикистан и переименована в пик Исмаила Самани/.
На пик Коммунизма Визбор, конечно, не ходил. Он трезво оценивал свои возможности и прекрасно понимал, что его миссия в горах — иная: участвуя посильно в альпинистских делах и проникаясь атмосферой этой профессии, воспеть её и сами горы. Но он отправился с ребятами на тренировочное восхождение на пик Космонавтов, высота которого тоже более чем приличная — около шести тысяч метров. До вершины не дошёл метров четыреста: началась горная болезнь /кислородное голодание/, пришлось отстать от группы и расположиться на маленькой площадке на весь день, до возвращения друзей — Юры Пискулова и Саши Воронова. С Визбором остался друг Аркадий, потому что одному в горах нельзя, и весь этот день они провели в замечательных задушевных разговорах обо всём на свете, скрасивших досаду от того, что не удалось дойти до цели. Правда, и Пискулову с Вороновым взять пик Космонавтов не случилось…
Памятной была и экспедиция следующего, 1967 года. Федерация альпинизма СССР устроила на Памире грандиозную альпиниаду, кульминацией которой должно было стать массовое восхождение на пик Ленина — «семитысячник» /сейчас — пик имени Абу Али ибн Сины/ и водружение на него титановой пирамиды с бюстом Ленина.
Собралось всё альпинистское начальство и, естественно, лучшие горновосходители страны, в том числе многие старые знакомые Визбора — например, Владимир Безлюдный, герой его репортажа о землетрясении в Домбае, Владимир Кавуненко, Вячеслав Мельников, Кирилл Кузьмин — не только альпинист, но и гидростроитель, специально прилетевший из Египта, где он «в рамках братской помощи СССР развивающимся странам» участвовал в строительстве Асуанской ГЭС. Был даже легендарный Михаил Хергиани.
***
На альпиниаду были приглашены и тоже участвовали в восхождении на пик Ленина ещё и итальянские, австрийские альпинисты, и спортсмены из Польши, Болгарии и других стран так называемого «социалистического лагеря». Это мероприятие носило идеологический характер и должно было в действии продемонстрировать «дружбу народов», о которой постоянно твердила советская пропаганда. На альпиниаде было много журналистов, и среди них, конечно, Визбор, командированный еженедельником «РТ-программы» — программы радио и телевидения, публикации которых сопровождались журналистскими материалами.
Вот во время этой альпиниады и родилась посвящённая Владимиру Кавуненко «Песня альпинистов»: Вот это для мужчин — рюкзак и ледоруб…
Визбор, как обычно, был в центре внимания. Его гитара и неиссякаемые байки ежевечерне привлекали альпинистский и журналистский народ к костру или в большую армейскую палатку, служившую своеобразным клубом.
***
Поскольку ниже я хочу рассказать о выдающемся альпинисте Михаиле Хергиани, который погибнет спустя два года во время рекордного восхождения на пик Суальто в Италии, в Доломитовых Альпах, а Юрий Визбор после гибели Хергиани будет посвящать его памяти исполнение написанной им раньше, ещё в 1965 году, песни «Поминки», то приведу здесь и текст песни «Поминки», которой Юрий проводил своего друга альпиниста Андрея Сардановского – поэта и радиожурналиста.
— Ну вот и поминки за нашим столом.
— Ты знаешь, приятель, давай о другом.
— Давай, если хочешь. Красивый закат.
— Закат то, что надо, красивый закат.
— А как на работе?
— Нормально пока.
— А правда, как горы, стоят облака?
— Действительно, горы. Как сказочный сон.
— А сколько он падал?
— Там метров шестьсот.
— А что ты глядишь там?
— Картинки гляжу.
— А что ты там шепчешь?
— Я песню твержу.
— Ту самую песню?
— Какую ж ещё… Ту самую песню, про слёзы со щек.
— Так как же нам жить? Проклинать ли Кавказ? И верить ли в счастье?
— Ты знаешь — я пас.
Лишь сердце прижало кинжалом к скале…
— Так выпьем, пожалуй…
— Пожалуй, налей…
Андрей Сардановский умер от тяжёлой болезни.
Но именно 600 метров и пролетел сорвавшийся в пропасть Хергиани во время своего последнего восхождения…
***
Сын одного из первых альпинистов Сванетии Виссариона Хергиани так рассказывал о своём имени: «У меня … три имени. Настоящее моё имя Чхумлиан. Так назвали меня при крещении в честь одного нашего далекого предка. Второе моё имя — Минан, так называют меня дома отец, братья, сестры, самые близкие родственники. И третье моё имя русское — Михаил. Мишей, Михаилом окрестили меня впервые в школе инструкторов альпинизма, не могли выговорить — Чхумлиан. А теперь у меня и в паспорте написано: «Михаил Хергиани».
Михаил Хергиани семь раз становился чемпионом СССР по скалолазанию. Он умел с невероятной быстротой проходить сложные скальные маршруты.
С 1956 года Михаил работал начальником отряда спасателей альплагеря «Спартак» в ущелии Шхельда.
Летом 1969 года группа советских альпинистов отправилась в Итальянские Альпы для совершения ряда эффектных восхождений, планируя завершить их подъемом на гору Су-Альто в горном массиве Чиветта.
На последний маршрут вместе с Михаилом Хергиани отправился московский хирург Вячеслав Онищенко*. Вячеслав остался жив. Чаще всего в такой ситуации погибают оба альпиниста.
Вячеслав приехал в Сванетию на похороны Михаила, и там:
«Еще до похорон собралось несколько старых сванов, Хергиани-старший, Виссарион... Человек пять вокруг меня. Говорят: «Рассказывай, что произошло». Мне скрывать нечего — изложил все, что видел. После этого решили вскрыть гроб. Посовещались между собой, на следующий день мне говорят: «Как ты сказал — так все и было». Поверили, значит. На похоронах я даже портрет Миши нес».
Не доживший до своего 40-ия Михаил Хергиани, не боящийся ничего на свете, казалось, был соткан из мускулов. Любовь к горам —это фамильная страсть Хергиани. Виссарион, отец Михаила, считал, что: «каждый человек идет своей дорогой, и никому не ведомо, что ждет его на этой дороге, победа или смерть. Победа — удел смелых, но и поражение тоже удел смелых, а тот, кто не побеждает и не терпит поражения, вообще ничего из себя не представляет».
***
Юрий Визбор, когда узнал о гибели Михаила, выдохнул:
Его девиз — назад ни шагу!
Стена высокая крута.
Его профессия — отвага.
Его призванье — высота.
Прожить бы так, не знав сомненья,
Высокой песней среди дня.
Он ставил горы на колени,
Пред ними голову склоня.
А дальше — будто бы в тумане
Весь без него двадцатый век.
Ах, Миша, Миша Хергиани!
Неповторимый человек...
*Про последний маршрут Михаила Виссарионовича Хергиани и про него самого, а также про Вячеслава Петровича Онищенко я постараюсь рассказать отдельно.
Продолжение следует