Я ПОКАЖУ, КТО ЗДЕСЬ ИМПЕРАТОР: Я ИЛИ МЕНШИКОВ!
«Меншикову теперь уже нельзя было приобрести большей силы, большего значения, поэтому он оставил все, как было, и только хлопотал о том, чтоб удержать власть в своих руках. Средствами к тому были: полное подчинение молодого императора своему влиянию, сосредоточение в своих руках военного управления, составление для себя сильной партии из людей способных и значительных, удаление людей враждебных или подозрительных» — сообщает историк С. М. Соловьев.
Юный государь объявил о возведение самого Меншикова в звание генералиссимуса и назначил его главнокомандующим всеми вооружёнными силами Российской империи.
А вскоре после воцарения, 25 мая, была шумно отпразднована его помолвка с дочерью Меншикова — Марией.
Петру всё ещё приходилось изворачиваться, он по-прежнему подобострастно называл Святейшего «батюшкой Александром Даниловичем», а своей нареченной невесте Марии Меншиковой расточал всевозможные знаки внимания, хотя в письмах кроме как «мраморной статуей» и «фарфоровой куклой» не называл.
Узнав об предстоящей помолвке, по рассказам очевидцев, Мария Меншикова упала в обморок, а одиннадцатилетний Пётр Алексеевич громко заплакал!
Тем неменее, княжна Меншикова получила титул Императорского Высочества. Теперь у неё появился свой двор, два камергера, четыре камер-юнкера, обер-гофмейстерины, штат фрейлин, пажей и прислуги. Гофмаршалом двора был назначен её родной дядя Василий Михайлович Арсеньев, на их содержание отпускалось 34 тысячи рублей.
Под шумок Меншиков от имени императора 27 июня 1727 года пожаловал своим дочерям Марии и Анне и их тётке В. М. Арсеньевой ордена святой Екатерины, для ношения на андреевских лентах, усыпанные бриллиантами.
Но тут же Меншиков тяжело заболел, подозревали туберкулёз!
Долгорукие время зря терять не стали. Из архивов были извлечены на свет секретные протоколы допросов сына Петра Первого — царевича Алексея Петровича, подписанные членами Тайного суда Меншиковым, Толстым и Ягужинским. Ознакомившись с ними, юный император был потрясён циничным отношением судей к искренним, по его мнению, признаниям его покойного отца.
Могучий организм Светлейшего справился с недугом, но за несколько недель его отсутствия отношение юного монарха к Александру Даниловичу резко изменилось. И вот фраза брошена: «Я покажу, кто император: я или Меншиков!»
«Чтобы утешить императора, Меншиков окружил его всяческими увеселениями, в том числе он приучил его к псовой охоте. Новой забаве Петр II стал предаваться со всей страстью и стал пропадать на охоте целыми днями, невзирая на погоду, — пишет князь Михаил Щербатов. — Светлейший уже не мог принимать участия во всех этих молодых забавах, так что у императора, И. А. Долгорукова и их сторонников стало появляться время для консультаций и различных встреч, которые Меншиков уже не мог контролировать. Так и созрел заговор с целью устранения Меншикова. Воспользовались отлучкой Меншикова в Ораниенбаум для освящения построенной им церкви, куда тот и прибыл 19 августа 1727 года. В это же время по совету И. А. Долгорукова император в сопровождении гвардии прибыл в Петергоф, где и расположился. Отсюда были посланы распоряжения: двору — немедленно выезжать из дворца Меншикова; Меншикову — не ездить в Петергоф и оставаться в Ораниенбауме до особого распоряжения. То есть Меншиков оказался в Ораниенбауме фактически под арестом. Отсюда 5 сентября его и отправили в Петербург. Просьбы Меншикова о встрече с императором для своего оправдания были отклонены не столько самим императором, сколько его окружением, которое опасалось, что светлейший сумеет выкарабкаться. Невеста императора княжна Екатерина Александровна послала сестре императора Наталье Алексеевне просьбу исхлопотать у своего брата помилование для ее отца. Все было тщетно!»
Вышедший указ уже не стал громом среди ясного неба: «…никаких указов или писем, о каких бы делах оные ни были, которые от князя Меншикова… не слушать и по оным не исполнять под опасением нашего гнева… Петр II».
«Какие же были причины его падения? — задается вопросом С. М. Соловьев. — Отвечают обыкновенно: придворные интриги, указывают на Остермана, на Долгоруких, князя Алексея Григорьевича и его сына Ивана как на главных виновников низвержения Меншикова. Но обратим прежде всего внимание на источник власти Меншикова, на его отношения к императору. Начнём с того, что на положение, какое имел Меншиков в описываемое время, он не имел никакого права: в знаменитом завещании Екатерины I он не был назначен правителем, вся власть была передана Верховному тайному совету. Меншиков распоряжался, заставлял Совет принимать свои мнения, дожидаться своих решений единственно потому, что никто ему не противоречил, никто не спрашивал у него, по какому праву он так поступает. Но почему же его боялись и молчали, почему считали его сильным? Во-первых, потому, что между людьми, могшими не молчать, не было никакого единства, все жили врознь, и, кто бы хотел высказаться против Меншикова, тот не имел никакой уверенности, что другие его поддержат, не выдадут светлейшему; во-вторых, Меншиков был будущий тесть императора, который жил в его доме, находился в его руках».
Месть императора растянулась надолго.
Утром 8 сентября Меншиков был заключён под домашней арест. Последовал высочайший указ: «Указали мы князя Меншикова послать в нижегородские деревни и велели ему жить там безвыездно, и послать с ним офицера и капральство, солдат от гвардии, которым и быть при нем».
11 сентября документы Светлейшего изъяли и опечатали. а его с семьёй заставили быстро собираться в ссылку в имение в Раненбург, с лишением всех чинов и орденов. Его имение, состоящее из 99 тысяч душ, нескольких городов и поместий, 13 миллионов рублей, огромное количество бриллиантов, золотой и серебряной посуды, было конфисковано
Они выехали на следующий день. Поезд опального князя, выехавший из Санкт-Петербурга, состоял из четырех карет, 150 повозок, 11 фургонов и 147 слуг, в сопровождении 120 гвардейцев.
На этом месть императора не закончилась.
Сначала их нагнал курьер в нескольких верстах от Петербурга. У Меншикова отобрали ещё и иностранные ордена.
На подъезде к Твери обоз догнал второй курьер, который передал приказ об изъятии карет. Всех пересадили на телеги.
В Раненбурге под Рязанью Меншиковых огорошила весть о конфискации всего состояния и высылке в Берёзов.
У Марии отобрали обручальное кольцо Петра II по указу: «Чтобы впредь обрученной невесты, при отправлении службы Божией, не упоминать и о том во все государство отправить указы от Синода».
У всех членов семьи отобрали всю приличную одежду. Они облачились в крестьянские тулупы и бараньи шапки и тронулись в дальнейший путь. Их сопровождал теперь только десяток слуг.
Под Казанью умерла ослепшая от горя ешё в дороге Дарья Михайловна Меншикова-Арсеньева, жена, с которой Александр Данилович прожил более 20 лет.
По прибытию в Тобольск, губернатор выдал Меншикову небольшую сумму денег, назначенных на содержание.
Добравшись на открытых телегах до Березова, Меншиковы поселились в местном остроге. Они не пали духом. Александр Данилович на часть полученных денег закупил продукты и одежду, сельхозинвентарь и строительные инструменты. Оставшиеся деньги раздал бедным.
Меншиков вместе с оставшимися восьми слугами собственноручно построил дом и церковь. Новая жизнь начинала налаживаться…
О жизни Меншиковых в Березове в книге путевых очерков «Из Парижа в Астрахань…» написал Александр Дюма: «Старшей дочери, которая была просватана за Петра II, поручили готовить еду для всей колонии. Вторая дочь, которая позднее вышла замуж за сына герцога де Бирона, чинила одежду, стирала и отбеливала белье. Молодой человек охотился и ловил рыбу. Некий друг, имени которого ни Меншиков, ни его дети не знали, прислал им из Тобольска быка, четырех крутобоких коров и всякую домашнюю птицу, и ссыльные устроили неплохой скотный двор. Кроме этого, Меншиков завел огород, достаточный для того, чтобы на весь год обеспечивать семью овощами. Каждый день в часовне в присутствии детей и слуг он читал вслух общую молитву».
Но летний зной среди болот, комары, гнус, резко наступивший лютый холод и оспа 12 ноября 1729 года унесли из жизни Александра Даниловича Меншикова в возрасте 56 лет. Следом, 26 декабря 1729 года, умерла от оспы императорская невеста Мария Меншикова в восемнадцать лет отроду.
По поводу кончины наших героев существует и другая версия. По неё первой умерла Мария, и убитый горем отец сам совершил обряд её погребения в новой церкви. А потом указал место рядом с дочерью, где завещал его похоронить, и вскоре скончался. Похоронили его у алтаря построенной им церкви. Со временем их могилы смыла река Сосьва.
С именем Марии Меншиковой связана романтическая легенда. Будто в 1728 году под чужим именем в Березов приехал молодой князь Фёдор Васильевич Долгоруков, давно и безнадёжно любивший царскую невесту. Там молодые тайно повенчались. и через год Мария умерла от родов двойней. Её и новорожденных похоронили в одном гробу…
Из Меншиковых выжили сын Александр и дочь Александра. В 1731 году они вернулись из ссылки по указу императрицы Анны Иоанновны. Александру вернули титул и пятидесятую часть имущества. Дочь Александра стала камер-фрейлиной. В 1732 году она вышла замуж за Густава фон Бирона, брата фаворита Анны Иоанновны, но через четыре года умерла при родах.
С этими переломными временами в судьбе опального Александра Даниловича связана загадочная история, которая позже приключилась в его дворце на Яузе.
В 1984 году в Центральном архиве древних актов я нашёл тонкое по объему, но очёнь интересное дело.
А было так. 8 июня 1733 года в дом каптенариуса Калины Выборова пришла женщина, вдова одного каменщика, Арина Елизарова. Она рассказала, что раньше проживала во дворце бывшего князя Александра Даниловича и «бутто видела по ссылке его в Ранибург (Ораниенбург — прим. автора), дому ево ж Меншикова дворецкай Никита Михайлов сын Фурсов в Лефортовском доме в казенной палате выкопав яму и закопал два сундука. Один с деньгами, а другой с посудою».
Таинственный факт привлек внимание должностного лица Калины Выборова и тот подает доношение в дворцовую канцелярию. К чести императрицы Анны Иоанновны, она уже 10 июня издает указ о немедленном сыске сундуков.
11 июня по присланному указу капитан-порутчику лейб-гвардии Преображенского полка Гурьеву «…велено ему ехать в вышеописанной Лафертовский дом» с порутчиком лейб-гвардии Измайловского полка Рахмановым и солдатами для сыску».
14 июня Гурьев уже рапортует: «…что по силе означенного указу и по показаниям объявленной бабы в том Лафертовском доме осматривали и в котором месте она показала раскопав яму искали и по исканию тех сундуков не нашли». Арина Елизарова «под смертною казнию показала, что другова места где оные положены кроме вышеписанного она не знает».
Было отдано распоряжение о розыске людей, бывших с Фурсовым в заговоре, но на этом дело заканчивается. Для меня, поставившего свою подпись первым среди исследователей этого дела до сих пор осталось загадкой — кто и когда выкопал сокровища Меншикова? И выкопал ли вообще?!
Подробности: Книга Владлена Дорофеева «Проклятие Кукуя. Тайны и были Немецкой слободы и её обитателей». https://ridero.ru/books/widget/proklyatie_kukuya/