Начало см. http://proza.ru/2020/11/29/1667
* * *
Все что написано пером, кем-то будет прочитано. Хотя бы одним то человеком, автором!
Пользуясь письменностью, мы создаём письмена, либо находящие своего адресата, либо они попадают кому-то по ошибке. Вот несколько тому примеров, несколько текстов.
«Каждый, кто пришёл на Проза.ру, вынужденно задаст себе вопрос: «А зачем я здесь?». Вопрос не праздный и далеко не однозначный.
Формат общения - тотальное инкогнито, что, безусловно, накладывает неумолимый отпечаток на все взаимоотношения на сайте. И выражено это даже ярче, чем на других сетевых ресурсах.
Отсюда такие незыблемые, казалось бы, столпы, как амбиции и слава подвергаются беспощадной девальвации. Что же тогда остаётся творческой личности? Немало!
Безраздельная, конечно, в разумных пределах внутренних ограничений возможность самовыражения.
Такая опция быстро перестаёт быть абстрактной сущностью, когда писатель сталкивается с издательством. На одной чаше весов беспощадный гнёт формата, с редакторами, корректорами и прочей братией, которым глубоко безразличны твои чувства, переживания, да и сам сюжет. На другой чаше ничтожные гонорары, величина которых близка к статистической погрешности.
Одно дело, когда автор «производит продукт», то есть товар, и совсем другое – писать для души. В первую очередь для себя и, конечно же, тех бесчисленных, неведомых читателей, загадочных и непостижимых, ради которых мы все и стараемся. По сути, это высшая форма духовного альтруизма, даже если индивидуум, порой к этому и не стремится!
На Проза.ру все мы ограничены лишь духовным тактом. И это дорогого стоит. Если, к тому же, появится повод для общения, приятели и единомышленники, можно смело заявить: «жизнь удалась!».
Эти откровения - со странички автора Льва Хазарского. Пример полного совпадения, резонанса с моими ощущениями. Письмо дошло по адресу.
А вот другая ситуация…
«Карл Юнг описывает разговор, который у него состоялся с вождем одного индейского племени.
Вождь сказал ему: "У большинства белых людей есть три отличительные черты: напряженное лицо, пронзительный взгляд и жестокость. Они все время что-то ищут.
Что они ищут? Белые люди всегда чего-то хотят. Они всегда чем-то обеспокоены и не находят себе место. Мы не знаем, что им нужно. Мы считаем их безумными".»
В этом случае моя рецензия на стихотворение Виталия Чичкань «Разговор с цыганкой» не совпала с авторской позицией, судя по его ответу: «Я бы не слишком полагался на мнение вождя индейского племени».
Ещё один пример несовпадения настроений автора и читателя. На мой «Краеугольный камень сводного полка Полтавского тракторного училища» написана рецензия:
«У немецкого пехотинца было 50 патронов к винтовке (вернее к карабину).
Ни разу не читал, чтобы кто-то из немецких ветеранов плакался на эту тему.
Неумение правильно организовать бой, прежде всего, неумение организовать стойкость солдат, вот реальная беда Красной армии, вот главная причина поражений 41-го».
На моё возражение:
«…не понимаю, где Вы нашли слёзы в этом сугубо справочном тексте? Впрочем, для Вас - что винтовка, что карабин... Что немецкие ветераны, которым 50 патронов хватит на атаку, а завтра еще подвезут. Что полтавские курсанты...спасибо за клик», -- приступ изжоги рецензента только усиливается: «Где я нашёл слёзы? – Вот: "Приведенная таблица ценна тем, что позволяет без прикрас ощутить трагичность августа 1941 года. Две сотни командиров, из них полторы сотни без личного оружия. Две тысячи бойцов с винтовками, по сотне патронов на каждую. С восемью орудиями против танковых колонн эсэсовцев. По гранате на четверых, по бутылке с коктейлем Молотова – на двоих…"( цитирует рецензент).
Или этот фрагмент неизвестные диверсанты вставили? Кстати, умение пополнить солдатам боекомплект - это тоже организационная работа командного состава. Именно ради неё, а не ради стрельбы из личного оружия, подразделениям назначают командиров».
У Природы нет плохой погоды… Я благодарен Проза.ру «за лиц необщих выраженья» (да простят меня за такую вольность поэты Боратынский и Бродский). Благодарен возможности понять в каком мире живём.
Для чего мы пишем свои тексты? Для кого запечатав свои ощущения в бутылку текста швыряем их в океан неизвестности?! Может быть нас одолевает синдром Бобчинского?
«Я прошу вас покорнейше, как поедете в Петербург, скажите всем там вельможам разным: сенаторам и адмиралам, что вот, ваше сиятельство, или превосходительство, живет в таком-то городе Петр Иванович Бобчинский. Так и скажите: живет Петр Иванович Бобчинский.
Хлестаков. Очень хорошо.
Бобчинский. Да если этак и государю придется, то скажите и государю, что вот, мол, ваше императорское величество, в таком-то городе живет Петр Иванович Бобчинский.»
Этот оттенок взаимоотношения «маленького человека" и мирного времени, упомянутый Гоголем, хотя и анекдотичен, но понятен каждому, как и другой, трагичный, отмеченный Богомоловым в «Моменте истины» оттенок военного времени:
«- А шофер убит?... И никто из батальона больше туда не ездил? - обводя глазами офицеров, удивился Поляков.
- Нет, - виновато сказал капитан.
- Да-а, помер Максим - и хрен с ним...».
Увековечение памяти, особенно военной – хранением пожелтевших писем, строчками на обелисках, фотографиями, ритуалами -- присуще оставшимся в живых… Как правило близким. Иногда не очень близким, например, учителям и школьникам.
Школа, в которой я учился в Полтаве, носит имя писателя Короленко, школа в Подольске, мимо которой хожу на работу – Подольских курсантов.
Полтавская школа N 25 тоже могла бы носить имя своего первого директора.
Об этом я узнал из письма Ворошилову, выловленного из пучины электронной базы «Память народа».
Помимо того, что мне это письмо помогло найти кроме Николаенко еще двух политбойцов, Одуда и Янко, мне оно было интересно и как слепок эпохи. Традиция писать письма верховному руководству была во все времена Советского Союза, но это письмо, общее впечатление от него, уводит в еще большие глубины времени, чем-то перекликается с плачем Ярославны из читанного в школе «Слова о полку Игоревом»:
Ярославна рано плачетъ въ ПутивлЪ на забралЪ, аркучи:
«О, вЪтрЪ вЪтрило!
Чему, господине, насильно вЪеши?
Чему мычеши хиновьскыя стрЪлкы на своею нетрудною крилцю на моея лады вои?
Мало ли ти бяшетъ горЪ подъ облакы вЪяти, лелЪючи корабли на синЪ морЪ?
Чему, господине, мое веселiе по ковылiю развЪя?».
Плач Ярославны проступает между строчками, напечатанными полтавчанкой в городе, медленно приходящем в себя после войны:
« МАРШАЛУ СОВЕТСКОГО СОЮЗА тов.ВОРОШИЛОВУ К.Е.
Копия Главное полит. управление Рабоче-Крестьянской Красной Армии
Копия Горвоенкому гор. Полтава
ДОРОГОЙ КЛЕМЕНТ ЕФРЕМОВИЧ !
Прошу Вашего содействия в розыске моего мужа, НИКОЛАЕНКО Максима Ивановича, 1903 года рождения, украинец, уроженец села Холодиха Ланновского сельсовета Карловского района Полтавской области, член ВКП (б) с 1926 года, партбилет N 2323566 (по документам).
До Великой Отечественной войны работал директором 25-й средней школы г.Полтавы, в армию ушел 2 июля 1941 года по первому Сталинскому призыву членов партии.
В июле и августе месяце я получала от него регулярно письма с обратным адресом г.Полтава почтовое отделение 4 почтовый ящик 23/9, переписка была нормальной.
4 сентября 1941 года он был ранен и лежал в госпитале г.КРАМАТОРСК Сталинской области, почтовый ящик N 34/30 палата 58. Это было последнее от него письмо, так как больше я получить от него письмо не имела возможности в связи с эвакуацией с сыном в глубокий тыл, но я не успокаивалась ни на минуту, разыскивала его где только было можно, я писала запросы в ГлавПУРККА, в центральное бюро по персональному учету потерь состава Действующей армии, в Главное военно-санитарное управление Красной Армии, но получала один и тот же ответ: в списках не числится, или в списках убитых, пропавших без вести или умерших от ран такой не значится.
Во время их отправки вместе с ним пошли на фронт директор 7-й н/средней школы ОДУД Г.М. и директор 16-й н/ср.школы тов.ЯНКО … которые сейчас возвратились и работают в г.Полтаве».
Примечания между первым и вторым листом: все упомянутые учителя приехали в Полтаву «из глубинки» -- устаревший на сегодня оборот ручи с глубоким смыслом.
Села Холодилиха я не нашел на карте, но в Верхнеланновском сельсовете есть Редуты и Холодное плёсо. Немного осталось здесь старожилов, на начало 21-го века в Холодном плёсе числилось всего 12 жителей.
Может быть, в начале 20-го века и была на этом месте Холодилиха. Мы с какой-то легкостью необыкновенной перестали интересоваться названиями «мест нашего общежития».
Услышишь полтавские топонимы «Карловка, Редуты», - и возникают образы Полтавской битвы, когда «смешались в кучу кони, люди и залпы тысячи орудий слились в протяжный вой»!
Бородино ли, Полтава, Карл, Петр, Кутузов – так же смешались и продолжают смешиваться в нашем повседневном сознании…
Про Карловку старые люди рассказывали так:
«Когда нынешняя Украйна задыхалась от смуты, иноземных нашествий и прочих «прелестей» периода, вошедшего в историю как Руина, группа селян с правобережья Днепра собрала свои пожитки и двинулась на восток, искать более спокойные места. Мотивация этих людей понятна: жить там, где дрались между собой гетманы, крымские татары, турки и поляки, было невыносимо. В итоге переселенцы нашли себе пристанище неподалеку от Полтавы (по меркам того века регион этот был практически безмятежным). Новую слободу назвали Орчиком — как и речку, протекающую поблизости.
Прошло несколько десятилетий, и государь Петр Алексеевич (он же Первый, он же Великий) решил отблагодарить одного из немцев, служивших русскому царю верой и правдой. Звался тот Иоганном Бернгардом Вейсбахом, а чину он был генеральского. Ему-то и пожаловали Орчик с прилегающими землями. Уж неизвестно почему, но слободу генерал переименовал. Возможно, двигали Вейсбахом ностальгические чувства. Родом он был из нынешней Чехии, где германцы жили веками, а если совсем точно — из Карловых Вар, которые по-немецки именовались Карлсбадом. С той поры Орчик исчез, появилась Карловка».
И жили здесь люди, не тужили, пока не позарились на из землю темные силы, пока не свалились как снег на голову немецкие солдаты, танки, самолеты со свастикой…
Письменная связь Галины Петровны с мужем прервалась, наверное, в середине сентября, 18-го сентября Полтава была оккупирована на два года фашистами. Весь скарб, жилье, иллюзии и атрибуты мирной жизни остались в прошлом. Навалилась туга-печаль на годы-десятилетия.
Продолжается письмо, его второй лист наполнен той же горечью потерянного навсегда повседневного счастья:
« В 1942 году тов. ОДУД возвратился по ранению совсем домой, к своей семье, которая была вместе с нами в эвакуации в Башкирской АССР и сообщил мне, что мой муж НИКОЛАЕНКО Максим Иванович погиб 19 ноября 1941года и он сам с подразделением хоронил его в деревне МАУРИНО Московской области, в то время муж был старшим политруком роты. Все его документы и деньги (в большой сумме по его рассказам) он сдал комиссару части 3-ей Действующей Армии, 122 стрелковой дивизии 479 стрелкового полка 1-го батальона 1-ой стрелковой роты. Эта часть формировалась в Наро- Фоминске. Стояла в селе НАЗАРОВО Московской области.
После сообщения тов. ОДУДА я снова начала розыски…обратилась за помощью в Приемную Председателя Президиума Верховного Совета СССР , но опять получала одни и теже ответы. Что такой в списках не числится, я не могла смириться с мыслью что может так легко потеряться член партии, командир, что не могут его нигде найти ни в живых ни в мёртвых.
После ревакуации, прибыв в Полтаву, снова обратилась в Горвоенкомат, где мне ответили, что он отправлялся обкомом КП(б)У и у нас документов на него нет , а ведь формирование-то шло через военкомат , откуда мне даже выдавали справку о его мобилизации . В общем посоветовали ждать конца войны , так как сейчас мол трудно найти кто где. Но вот кончилась война, и прошло уже три года после победы над фашизмом , а результат все тот же.»
Дальше часть текста утеряна из-за склейки изветшавшего на сгибе листа. Судя по количеству пометок на нем, письмо попутешествовало по инстанциям изрядно.
« …Горвоенкомат о розыске на месте и #### разыскивают, взяли письменное объяснение у тов. ОДУДА, который с ним был до конца его жизни, приложили справку обкома КП(б)У г.Полтавы и справку (копию) Горвоенкомата ( подлинник справки находится в Кармаскалинском районе Башкирской АССР в райвоенкомате где я получала пособие 200 рублей в месяц до января 1942 года), но результатов розыска пока нет.
Тов.ВОРОШИЛОВ! обращаюсь к вам за помощью в розыске мужа, пропал человек без—следно , ведь личное партийное дело его должно же сохраниться и там известно, в какой части он служил , туда вносились может быть какие-нибудь изменения,
Не может быть такого положения чтобы пропал человек…»
Продолжение следует...http://proza.ru/2020/12/09/1701