На рисунке - Пушкин в бурке с казачьей пикой в атаке на турок.
«Кавказ пленила пушкинская Русь!» тонко заметил поэт-кавказец Расул Гамзатов. А.С. Пушкин говорил: «Я не помню в моей жизни такого дня, который был для меня приятнее нынешнего. Я вижу, как меня любят, как понимают, как меня ценят... Я счастлив... Сегодня мой счастливейший день!» Простившись с Тифлисом, Пушкин в военном потоке спешно следует в Карс, как порекомендовал ему Раевский младший. 13 июня в первой половине дня Александр уже был в палатке друга, в лагере русских войск на берегу Карс-Чая. Войска выступили в тот же день и поэт пошел с Нижегородским драгунским полком. Ночью на привале в свете бивачных огней его представили главнокомандующему ген. И.Ф. Паскевичу. Граф тепло приветствовал Пушкина. Там же в свете одного из костров, среди блеска эполет, орденов и шитья мундиров, Пушкин вдруг увидел своего лицейского товарища В.Д. Вольховского. Обнявшись, поговорили, среди оживлённой штабной суеты – отдавались последние приказания о взятии Арзурума. Тут оказался и Михаил Иванович Пущин – брат сосланного в Сибирь Ивана Пущина, нашлись и другие старые друзья, и товарищи, окружившие поэта среди восклицаний, объятий и приветствий. Пушкин ночевал в палатке ген. Н.Н. Раевского. Как всё изменилось с тех пор, как плыли они на бриге в Гурзуф. Заря позолотила вершины розовых гор, по долине ещё стлались сизые дымы бивачных костров, когда нижегородские драгуны двинулись вперёд по долине на отдохнувших своих конях и стали углубляться в сырое и узкое ущелье, поросшее лесом.
К полудню войско ген. Паскевича остановилось на гладких вершинах Саганлуга; ветер раскачивал сосны, в оврагах лежал снег, было холодно. До турецкого лагеря оставалось не более 10 верст. Стали обедать – Раевский, Пушкин, его брат Лев, Пущин и майор Сёмичев, сосланный на Кавказ из Ахтырского гусарского полка. Последний предложил Пушкину держаться при нём, когда с нижегородскими драгунами станет прикрывать ружейным огнём наши войска с фланга. Обед ещё не закончился, и тут ген. Раевскому доложили о движении турок. Все бросились к подсёдланным лошадям. Пушкин тоже вскочил на коня и исчез... Его обнаружили среди двух сотен донских казаков, скачущим с ними в атаку с пикой наперевес. Около 500 турецких всадников, развернувшихся с горы, быстро сближались с казаками и вели огонь, но увидев мчавшихся на подмогу улан Юзефовича, стали поспешно отходить. Сёмичев едва настиг Пушкина и насильно вывел его из передовой цепи донцов, экипированных в синие мундиры. Они были очень удивлены, обнаружив Пушкина на поле боя в бурке и в круглой шляпе... Это был первый и последний боевой дебют поэта, рассказывал после Михаил Пущин. Басурмане отошли и на горе остался лежать голый обезглавленный и обрубленный труп казака, - турки отсечённые головы отсылали в Константинополь, а кисти рук, обмакнутые в кровь, отпечатывали на своих знамёнах. Выстрелы утихли. Орлы, спутники войны, парили над горой, высматривая поживу... Опасный, но привольный, смелый быт войны, настороженная жизнь воинов захватывала поэта.
Ему всё нравилось и удивительно здоровый сон в палатке и пушка, подымавшая на заре и обеды в разнообразном окружении. М.В. Юзефович свидетельствовал, - «Пушкин, пребывая при армии носил щегольский чёрный сюртук и на голове - блестящий цилиндр... Солдаты, видя его постоянно при Нижегородском полку, принимали его за полкового священника и звали «драгунским батюшкой». Однако этого «драгунского батюшку» видели всегда впереди, с разъездами - Пушкин наблюдал воочию и зорко огромное дело войны. 27 июня поэт едет рядом с Раевским по улицам взятого Арзрума. 7 июля 1829 г. подполковник Петр Трофимович Басов, командир Донского казачьего полка, носившего его имя, присутствовал на обеде с А.С. Пушкиным, устроенным графом И.Ф. Паскевичем в честь взятия города Арзрума. В стихотворном отрывке «Был и я среди донцов» Пушкин вспоминал о казачьем полке Басова, в котором пробыл более месяца.
Был и я среди донцов,
Гнал и я османов шайку;
В память битвы и шатров
Я домой привез нагайку.
На походе, на войне
Сохранил я балалайку –
С нею рядом, на стене
Я повешу и нагайку.
Что таиться от друзей –
Я люблю свою хозяйку,
Часто думал я об ней
И берег свою нагайку
Поведение подполковника Басова во время сражения за Арзрум описано Пушкиным в своей повести «Путешествие в Арзрум во время похода 1829 года». Но ген. Паскевич уже недоволен тем, что Пушкин ускользает из-под его контроля, умудряется быть на передовой, к тому же тесно общается с некоторыми разжалованными до рядовых - декабристами. Главнокомандующий объявляет поэту о том, что пришло время покинуть расположение войск и выделяет ему надёжный конвой. 19 июля Пушкин с подарком графа Паскевича - турецкой саблей, убывает в Москву. 20 сентября 1829 г. он останавливается в Тверской части, 1-го квартала, в доме Обера, гостинице «Англия» и сразу попадает под надзор. Следующим утром Пушкин уже в доме у Гончаровых, где встречает довольно прохладный приём. Возможно, мать Натальи боялась репутации вольнодумца, закрепившейся за Пушкиным, его бедности и страсти к игре. Поэт оробел, у него не хватило мужества объясниться, и он уехал в Петербург в полном смятении чувств.
Александр Сергеевич чувствует необходимость житейских перемен и 7 января 1830 г. обращается к ген. Бенкендорфу с прошением о разрешении ему совершить путешествие во Францию или Италию, в крайнем случае вместе с посольством в Китай. Спустя 10 дней сам император отклонил просьбу поэта: «...это очень расстроит его денежные дела и в то же время отвлечёт его от занятий». Тем временем Пушкин очень выгодно продаёт своё собрание сочинений и таким образом поправляет материальные дела. 12 марта он снова в Москве и вступает в переписку с будущей тёщей, которая 6 апреля от себя и невесты наконец-то даёт согласие на брак, но Гончаровых беспокоит положение поэта относительно правительства. 28 апреля 1830 г. последовало высочайшее разрешение и напутствие, что Пушкин сможет составить счастье столь достойной и привлекательной женщины. До поры до времени 1200 душами семьи Пушкина распоряжался его отец Сергей Львович. Сам поэт стал владельцем крепостных лишь перед свадьбой – и поступил с подаренными ему 200 крестьянами вполне в духе времени. Стало быть в хозяйственных вопросах поэт был типичным представителем аристократии. Хотя в юности Пушкин слыл горячим противником крепостного права. Тем не менее собственных крепостных крестьян освобождать не стал и сразу заложил их в ломбард. В письме к другу Петру Плетнёву в середине февраля 1831 г. Пушкин писал: «Через несколько дней я женюсь: и представляю тебе хозяйственный отчёт: заложил я моих 200 душ, взял 38 000 – и вот им распределение: 11 000 теще, которая непременно хотела, чтоб дочь её была с приданым – пиши пропало.
10 000 Нащокину, для выручки его из плохих обстоятельств: деньги верные. Остается 17 000 на обзаведение и житие годичное». Как видим, по крайней мере, четверть крестьян закладывать было необязательно. Однако поэта не особо волновало, что его мужики могут в итоге попасть к другому владельцу. Он счёл более важным помочь другу Павлу Нащокину – азартному и расточительному, по свидетельству современников, человеку. Только 18 февраля (2 марта) 1831 г. в боковом приделе московского недостроенного храма Большого Вознесения Господня, у Никитских ворот, при большом стечении знатных гостей венчался Александр Пушкин с 18-летней красавицей Н.Н. Гончаровой, сыгравшей - не по её воле - роковую роль в его судьбе. Во время церемонии с аналоя упали крест и Евангелие, поэт выронил обручальное кольцо, затем у него погасла свеча... Пушкин понял всё случившиеся как предзнаменование его печальной участи и изрек по-французски: «О, всё плохие приметы!» А пока у молодых супругов впереди было счастье и радость и eдинcтвeнным жeлaниeм Пyшкинa былo: «...чтoб ничeгo в жизни мoeй нe измeнилocь - лyчшeгo нe дoждycь». Но ожидали молодожёнов и трудности: безденежье, бытовая неустроенность, карточные долги, обоюдная ревность, нелепые слухи. Всё же несмотря ни на что, их отношения в 6-летнем браке оставались задушевными и чистыми. Сразу после свадьбы молодожены ненадолго поселилась в Москве на Арбате, в доме 53. Там супруги прожили до середины мая 1831 г., когда, не дождавшись срока окончания аренды, уехали в столицу, так как Пушкин рассорился с тёщей, вмешивавшейся в его семейную жизнь.
На лето поэт снял дачу в Царском Селе и был намерен с супругой остаться там до зимы. В России вспыхнула эпидемия холеры и, спасаясь от неё, в Царское Село прибыла императорская фамилия. Однажды на прогулке Пушкин встретил Николая I и между ними завязался дружеский разговор. 21 июля 1831 г. поэт извещал приятелей: «Царь со мною очень милостив и любезен. Того и гляди, попаду во временщики». В Царском Селе А.С. Пушкин пишет «Письмо Онегина», тем самым завершая работу над романом в стихах, который был его «спутником верным» на протяжении 8 лет жизни. С конца 1820-х гг. поэтическое творчество Александра Сергеевича, достигает расцвета, что особенно ярко подтвердила знаменитая Болдинская осень. С начала 1830-х гг. проза в творчестве Пушкина всё же начинает превалировать над поэтическими жанрами. В первых числах сентября 1830 г. он отправляется в имение своего отца Болдино Нижегородской губ. для вступления во владение близлежащей деревенькой Кистенёвка, подаренной отцом к свадьбе. Получив в своё управление имение Болдино, Пушкин обнаружил, что кроме 1040 душ, отец оставил ему также долг в размере 200 тыс. Вскоре Александр Сергеевич понял, что распоряжение имением, за которое не брались даже управляющие, не сулит никакой выгоды. При этом крестьяне необычайно любили его. Есть сведения, что царскому чиновнику, направленному следить за поэтом, в монастырской слободе рассказывали следующее: «Пушкин – отлично добрый господин, который награждает деньгами за услугу даже собственных людей, ведёт себя весьма просто и никого не обижает».
Продолжение следует в части 14 http://proza.ru/2021/01/27/1833