ЛИЦОМ К ЛИЦУ
(В основе диспута книга В.Г. Бондаренко «Лермонтов - мистический гений»)
Бондаренко В. Г. — публицист и литературный критик, журналист. Заместитель главного редактора газеты «Завтра». Шеф-редактор газеты «День литературы».
Вахидова М.А. – публицист, литературовед, журналист. Исследователь жизни и творчества М. Лермонтова.
«Ужасная судьба отца и сына…»
В.Б.: Прежде чем начать рассказывать о судьбе великого поэта, я считаю нужным закончить историю его отцовского рода. Тем более, мне кажется, многие исследователи творчества Михаила Юрьевича Лермонтова излишне подробно говорят о его сложном характере, одиночестве и личной неприкаянности, о его сосредоточенности на себе, вспышках уныния и отчаяния, дисгармоничности его жизни, не вникая в причины, породившие душевную смуту поэта.
Ему было лишь три года, когда умерла его мать, Мария Михайловна, но ведь еще долгие годы был жив отец, жива была любящая бабушка, многочисленная родня, казалось бы, можно и сохранить семейную гармонию маленького Михаила. Но, увы, мальчик, наделенный великим даром поэтического пророчества, рос в обстановке вечных семейных неурядиц. Отца практически вычеркнули из жизни поэта.
М.В.: О Лермонтах мы выслушали подробную историю не потому, что это нужно было знать, а чтобы читатель мог убедиться сам, что даже взрослые дяденьки в любом возрасте – дети и верят в сказки. О Юрии Петровиче говорить смысла нет. Отчим есть отчим. Михаилу было шесть лет, когда умерла его мама. Поэтому он помнил всю жизнь песню матери, ее слезы, ссоры в доме и многое другое, как и день похорон, описанный им позже в «Сашке»:
Он помнил, что над нею черный поп
Читал большую книгу, что кадили
И прочее и что, закрыв весь лоб
Большим платком, отец стоял в молчанье.
«Семейной гармонии» у Михаила быть не могло, после смерти матери Юрий Петрович в доме не задержался. Из хронологии, составленной В.А. Мануйловым, посмотрим, кто «вычеркнул из жизни поэта» Юрия Петровича?
«24 февраля. Умерла Мария Михайловна Лермонтова, рожденная Арсеньева, мать поэта.
27 февраля. М.М. Сперанский в письме к А.А. Столыпину сообщает: "Надеюсь, что настоящее мое письмо получите вы в выздоровлении… Нить, на которой одной она столько времени висела, наконец пресеклась. Наталья Алексеевна отправилась в деревню и, вероятно, привезет сюда Елизавету Алексеевну. Батюшка ваш все сие переносит с бодростью и удивительною кротостью…". ЦГАЛИ, ф. князей Вяземских, № 195, оп. 1, д. 5933, л. 108 об.
28 февраля. Е.А. Арсеньева выдала Ю.П. Лермонтову заемное письмо (вексель)* на 25 000 руб. сроком на год…
* Заемное письмо записано в книге Чембарского уездного суда 1 марта… Собственноручная подпись Е.А. под этой записью свидетельствует о том, что 1 марта 1817 г. она была в Чембаре.
5 марта. Ю.П. Лермонтов уехал из Тархан в свое поместьице Кропотово, оставив мальчика на попечение Арсеньевой. Висковатый, с. 16; ЛН, т. 45-46, 1948, с. 632.
Май (последние числа). Е. А. Арсеньева подала в Чембарский уездный суд объявление об утверждении наследства, полученного после смерти мужа Михаила Васильевича Арсеньева, за внуком Михаилом Юрьевичем Лермонтовым.
Между 5 и 10 июня. Е.А. Арсеньева с внуком переезжают из Тархан в Пензу». (Летопись жизни и творчества Лермонтова. Источник:
О чем говорят эти даты? В первые три дня, когда мать, потерявшая единственную дочь, должна заниматься похоронами, священниками, гостями, внуком и другими тяжелыми, но обязательными обязанностями, Юрий Петрович поступает, как человек посторонний в этой семье, чьи проблемы неотложнее: уже через три дня (первый день не в счет) вытаскивает несчастную тещу в уездный центр для оформления ему векселя на большую сумму и держит ее там два дня (если в феврале было тогда 28 дней).
Если первого марта зять с тещей, после подписания векселя, вернулись в Тарханы, то опять же – через три дня зять уезжает в свое имение Кропотово, оставив не сына, а «мальчика» теще. Мануйлов понимал, что, написав «сына», нужно будет объяснить: почему «отец» не рыдает хотя бы эти первые дни, прижимая к себе «малыша», оставшегося без матери, а поступает трезво, расчетливо, цинично и демонстративно в отношении бабушки своего «сына»? Почему «отец», получивший желаемое, не остается, хотя бы из приличия, на обязательные поминки в 40 день? Чем должна была Арсеньева объяснить людям отсутствие зятя на поминках его жены? Меньше всего это волновало вдовца.
Со дня смерти дочери и до конца мая Арсеньева хлопочет, занимая у чужих людей деньги, чтобы расплатиться с зятем, и, наконец, к 10 июня переезжает с внуком в Пензу.
По сути – бежит под защиту губернатора М.М. Сперанского, друга семьи. Интересно и письмо его Аркадию Столыпину, из которого можно понять, что Мария умерла не в Тарханах, а в Пензе! 39-летний Аркадий не просто брат Арсеньевой и друг Сперанского, он - тайный советник, обер-прокурор Сената, сенатор, живет с семьей в Петербурге, куда и пишет ему Сперанский, зная, что тот болеет, но, возможно, пошел на поправку.
Предположим, что Мария, забрав сына, уехала в Пензу – подальше от матери и мужа, которые озабочены только выяснением: кто в доме хозяин? Тогда понятно, почему «батюшка» Аркадия Алексеевича «переносит» то, что видит ежедневно у себя дома, с «бодростью и удивительной кротостью». Иначе, Сперанский написал бы, что весть о смерти внучки Алексей Емельянович перенес «с бодростью…». О том же говорят и слова: «нить… наконец пресеклась», а значит, что и сам губернатор имел возможность это приближение смерти наблюдать лично. Кроме того, губернатор сообщает, что Наталья «отправилась в деревню», а значит, - в Тарханы, за своей сестрой Елизаветой Арсеньевой и, «вероятно, привезет» ее в Пензу. Сперанский не пишет о Михаиле, которого тоже надо было бы привезти в Пензу вместе с бабушкой. Ведь яблоком раздора в этой семье является Михаил – теперь уже единственный наследник. О Юрии Петровиче в письме ни слова. Письмо отправлено 27 февраля. Значит, Наталья еще в Тарханах. Получается, что пензенская сторона озабочена смертью и похоронами, все их, включая и губернатора, действия и переживания связаны с умершей, потому что это произошло рядом с ними, у них на глазах. Чего не скажешь о матери и Юрии Петровиче, лихорадочно защищающими и отстаивающими друг перед другом свои права на собственность. – Так поступают, когда не стоишь над телом умершего. Как видим, Юрий Петрович сам сделал свой выбор.
В.Б.: Как ему, малышу, затем подростку, трудно было налаживать свою собственную внутреннюю гармонию между горячо любимым им отцом, за которым он интуитивно чувствовал кроме родства еще и древность рода, и отторгающей отца, но тоже горячо любимой внуком бабушкой, столь много делавшей для своего внука. Примеров подобных семейных трагедий и в прошлом, и в настоящем, и в будущем множество — и в России, и по всему миру. Вроде бы слепая любовь к внуку, бабушка готова сделать для него всё что угодно, завести в имении оленей и карликов, возить с собой повсюду целую свору мальчишек схожего возраста, чтобы Мишелю было с кем поиграть, но с женской непримиримостью и какой-то слепотой после смерти дочери бабушка лишила своего внука общения с родным отцом, по которому Михаил очень тосковал. Мне кажется, среди причин, повлиявших позднее на Лермонтова, на его поступление в Школу юнкеров, было и желание пойти путем отца и деда, императорских офицеров. Поэтому он после смерти отца бросил университет и ушел на военную службу, чтобы хоть в этом быть ближе к отцу и его судьбе.
М.В.: Слова… Слова… Слова…
В.Б.: Увы, на дарованную свыше гениальную неземную запредельность его поэтического видения наложилась самая заурядная распря властной хозяйки Тархан (мол, всё дело в имении и наследстве, из-за него и нелады) со своим зятем. Елизавета Алексеевна, обожавшая свою единственную дочь, хрупкую и болезненную Машеньку, уступила ее желанию повенчаться с приглянувшимся ей молодым отставным офицером. После свадьбы и даже после рождения внука сближаться с зятем не пожелала: она доверила ему управлять хозяйством в Тарханах, где поселились молодые, но отдать свою власть и влияние над дочерью и доверить ему воспитание внука Елизавета Алексеевна даже не собиралась. Вот так в душе совсем еще юного Михаила Лермонтова закипели нешуточные страсти.
М.В.: «На … гениальную неземную запредельность… видения наложилась…» - Владимир, не говори так красиво!.. - прервал бы Вас Базаров. Пустые слова, - замечу.
Посмотрим: кто кому и в чем уступил: «Родня Арсеньевой, кажется, не очень сочувственно отнеслась к проектированному браку и недоброжелательно глядела на бедного капитана, принадлежавшего не к родовитому их кругу. Венчание происходило в Тарханах с обычной торжественностью при большом съезде гостей. Вся дворня была одета в новые платья. Среди гостей находились сестра Юрия Петровича и мать его Анна Васильевна».
Можно и других цитировать, кроме П.А. Висковатого, но сути это не изменит: одна Арсеньева радостно суетится и щедро тратится на этот «проектированный» ею брак, и происходит все под ее контролем, на ее территории, куда не смогли позволить себе приехать все сестры жениха, кроме одной, потому что, не говоря уже о подарках, нужно было бы шить новые платья, а это им было не по карману.
В.Б.: Рожать сына, по хворому своему состоянию, Мария Михайловна вместе с мужем и матерью и многочисленной челядью отправилась в Москву, в трехэтажный каменный дом у самых Красных Ворот. Там в ночь со 2 на 3 октября 1814 года и родился в Москве великий русский поэт. Крещен был 11 октября и по настоянию бабушки назван в честь деда Михаилом.
М.В.: Это Арсеньева, не оправившуюся после преждевременных родов и не желающую вообще жить Марию, срочно везла в Москву, чтобы она там «родила» и крестила своего трехлетнего сына, которого уже давно кормила Лукерья, за свою преданность и умение хранить тайну рождения Михаила, щедро вознагражденную Арсеньевой. Кстати, это по ее вине младенец Михаил страдал золотухой: дорвавшись в барском доме до всевозможных сладостей, она, похоже, поедала их в неумеренном количестве. Достаточно было кормилице ограничить себя в сладком, чтобы Михаил избавился от золотухи, которой страдал с рождения и к которой слабое здоровье матери младенца не имело никакого отношения.
В.Б.: Сохранилось и свидетельство о его рождении:
«…Из Московской Духовной Консистории вдове гвардии поручице Елизавете Алексеевой Арсеньевой в том, что вы, Арсеньева, просили дать вам свидетельство о рождении и крещении внука вашего родного, капитана Юрия Петровича Лермантова сына Михаила, прижитого им от законного брака, для отдачи его к наукам и воспитанию в казенные заведения, а потом и в службу, где принят быть может, объявя, что родился он в Москве, в приходе церкви Трех Святителей, что у Красных ворот, 1814 года октября 2 дня. По справке в Консистории оказалось, в метрических упоминаемой Трех-Святительской, что у Красных ворот, церкви тысяча восемьсот четырнадцатого года книгах написано так: „Октября 2-го в доме господина покойного генерал-майора и кавалера Федора Николаевича Толя у живущего капитана Юрия Петровича Лермантова родился сын Михаил. Молитвовал протоиерей Николай Петров, с дьячком Яковым Федоровым, крещен того же октября 11 дня, воспреемником был господин колежский асессор Васильев, Хотяиницов, воспреемницею была вдовствующая госпожа гвардии поручица Елизавета Алексеевна Арсеньева, оное крещение исправляли протоиерей Николай Петров, дьякон Петр Федоров, дьячок Яков Федоров, пономарь Алексей Никифоров. Почему Московскою Духовною Консисториею определено вам, вдове гвардии поручице Арсеньевой, с прописанием явствующей справки дать (и дано) сие свидетельство для прописанной надобности: октября 25 дня 1827 года.
На подлинном подписали:
Николо-Лесновский протоиерей Иоанн Иоаннов, секретарь Савва Смиренов, повытчик Александр Лисицын.
С подлинным верно: колежский регистратор Борисов.
Подлинное свидетельство получал обратно студент Михаил Лермантов“.
У сего свидетельства Его Императорского Величества Московской Духовной Консистории печать».
М.В.: Не нужно быть работником ЗАГСа или Паспортного стола, чтобы понять, что перед нами не само Свидетельство о рождении, а копия с копии, написанной со слов Арсеньевой и в 1814 году и в 1827 году. Обратившись за документом о рождении перед поступлением внука в пансионат, бабушка получила из духовной консистории Справку, в которой так и прописали: «… вы, Арсеньева, просили дать вам свидетельство о рождении и крещении внука вашего родного…». Далее идут рассуждения: да, мол, у нас есть справка, за 1814 год из церкви, в которой «написано так: „Октября 2-го… у живущего капитана… родился сын Михаил. Молитвовал протоиерей.., с дьячком.., крещен того же октября 11 дня…». Эта запись тоже говорит сама за себя: это не Свидетельство о рождении, а запись со слов Арсеньевой, которая сказала в церкви, что внук ее родился 2 октября, а сейчас нам нужно его крестить, т.е. – 11-го октября.
В противном случае, мы вынуждены признать пророческий дар и у тех, кто еще 2 октября знал конкретно, что крещен будет 11-го, кто будет пофамильно (!) крестить, молитвовать и кто будет крестными ребенка. И куда делась таинственная запись: «В ночь со 2 на 3 октября…»?
В.Б.: Счастливая жизнь супругов продолжалась недолго, виной тому и болезненность жены. Но я согласен с первым биографом поэта П.А. Висковатым, что «…ревнивая любовь матери к дочке, при недоброжелательстве к мужу ее, усугубила недоразумения между ними».
М.В.: «Счастливой жизни супругов» не было вообще: «Супружеская жизнь Лермонтовых не была особенно счастливой; скоро даже, кажется, произошел разрыв или, по крайней мере, сильные недоразумения между супругами. Что было причиной их, при существующих данных, определить невозможно…» — это официальная версия, предложенная Висковатовым. «Сильным недоразумением», нужно, наконец, признаться, - оказался трехлетний малыш на руках у Лукерьи.
В.Б.: Не будем оправдывать и обелять отца: после размолвок с супругой нашлась там же в Тарханах, прямо в имении особа, ставшая возлюбленной Юрия Петровича. Это еще более накалило атмосферу в доме. Да и чисто лермонтовский взрывной характер противоречил всей устойчивой атмосфере в обширном имении Арсеньевых. Хотя, как говорят, крепостные очень уважали его, называли «добрым, даже очень добрым барином». Сами Столыпины и Арсеньевы считались даже в нравах того времени крепостниками. Всё это и привело к тому, что после смерти от чахотки матери Михаила Лермонтова, Марии Михайловны, в 1817 году, на двадцать втором году жизни, по сути, ее мужу, ставшему вдовцом, Юрию Петровичу было отказано от дома. Жить с отцом своего внука властная бабушка не пожелала.
М.В.: «Очень доброму барину» не сложно оказалось стать черствым, бессердечным мужем, который не сберег юную жену даже против ее воли. Чего и не простила ему теща! Но в самые скорбные для себя дни она предпочла бы оплакивать свою дочь, а не составлять и подписывать векселя для неумолимого зятя, намеренно ускорившего этот процесс, демонстрируя теще свое безразличие к ее горю.
В.Б.: Через девять дней после смерти жены Юрий Петрович Лермонтов уехал в тульское Кропотово. Сын остался без отца. Можно бы и поупрекать его, как делают иные, что же отец бросил своего сына, вот и виноват, обрек на одиночество. Можно и позлословить по поводу его отцовства. На самом-то деле, уехав в Кропотово, отец потребовал к себе сына. Не кто иной, как граф Сперанский пишет уже 5 июня 1817 года брату бабушки, Аркадию Алексеевичу Столыпину: «Елизавету Алексеевну ожидает крест нового рода: Лермонтов требует к себе сына и едва согласился оставить еще на два года. Странный и, говорят, худой человек; таков, по крайней мере, должен быть всяк, кто Елизавете Алексеевне, воплощенной кротости и терпению, решится делать оскорбление». Такие нравы царили в высшем свете того времени, впрочем, царят и доныне, попробуй у знатной барыни отобрать собственного родного сына, сразу и негодяем станешь в глазах всего «света». Об этом и пишет отцу в своем стихотворении 1831 года Михаил Лермонтов:
Ты светом осужден.
Но что такое свет?
Толпа людей, то злых, то благосклонных,
Собрание похвал незаслуженных
И стольких же насмешливых клевет.
‹…›
Ужель теперь совсем меня не любишь ты?
О, если так, то небо не сравняю
Я с этою землей, где жизнь влачу мою;
Пускай на ней блаженства я не знаю,
По крайней мере я люблю!
М.В.: Это из области таких загадок: летели два гуся – лошадь и собака. Сколько ежику лет? – Нельзя одно с другим ни склеить, ни сопоставить, ни сравнить. Отвоевать по суду вексель на круглую сумму в самое неподходящее для этого время – и воли, и характера хватило, а сына так же отстоять, как свои деньги, не смог? Уехать и «потребовать к себе…» мог только император, но никак не Юрий Петрович. И Арсеньева это понимала, как никто. Но стихотворение – это не блохи, его нужно цитировать, анализируя каждое слово: «Ужасная судьба отца и сына /Жить розно и в разлуке умереть» - учеба Михаила в пансионе и приезды в Москву Юрия Петровича эту проблему сняли еще в 1827 году.
«И жребий чуждого изгнанника иметь /На родине с названьем гражданина!» — Это в смысле «изгнанника» из Тархан? А что это за «родина» по имени своего гражданина названная? «Но ты свершил свой подвиг, мой отец», - «подвиг» и Юрий Петрович – «две вещи несовместные», как показал 1812 год. «Постигнут ты желанною кончиной; /Дай бог, чтобы как твой, спокоен был конец /Того, кто был всех мук твоих причиной!» - Наверное, вот здесь Вы увидели Арсеньеву? Послушаем сына: «Но ты простишь мне! я ль виновен в том, /Что люди угасить в душе моей хотели /Огонь божественный, от самой колыбели /Горевший в ней, оправданный Творцом?» - Творец «оправдал» его рождение, а люди – не только Арсеньева! - желали «угасить» этот «огонь божественный» - к Юрию Петровичу?
А где была эта колыбель поэта? – «На севере, в стране тебе чужой, — Я сердцем твой, всегда и всюду твой. /Еще ребенком робкими шагами /Взбирался я на гордые скалы, /Увитые туманными чалмами, /Как головы поклонников Аллы. /Там ветер машет вольными крылами, /Там ночевать слетаются орлы; /Я в гости к ним летал мечтой послушной /И сердцем был товарищ их воздушной. /С тех пор прошло тяжелых много лет, /И вновь меня меж скал своих ты встретил. /Как некогда ребенку, твой привет
/Изгнаннику был радостен и светел, /Он пролил в грудь мою забвенье бед /И дружески на дружний зов ответил. /И ныне здесь, в полуночном краю, /Все о тебе мечтаю и пою». – Узнаете посвящение Кавказу – колыбели Михаила?
«Однако ж тщетны были их желанья: /Мы не нашли вражды один в другом, /Хоть оба стали жертвою страданья! - /Не мне судить, виновен ты иль нет» - Это как нужно было любить внука Арсеньевой, чтобы она сознательно сделала его «жертвой страданья»! «Далеко от него (от света! – М.В.), дух ада или рая, /Ты о земле забыл, как был забыт землёй» - Вот здесь впору задать вопрос: сколько ежику лет? Потому что это имеет к Юрию Петровичу такое же отношение, как этот вопрос к условию задачки. И т.д.
В.Б.: Откуда было знать шестнадцатилетнему подростку, что не по своей воле уединился от сына Юрий Петрович в Кропотове.
М.В.: Подросток в 16 лет? Это то время, когда в 14 лет отбывали в полк на действующую войну, как Н.Н. Раевский, как воспитанник его матери А.Н. Чеченский и др. А девушки в 14 лет выдавались замуж, как, например, мама этого будущего генерала Раевского, или мама Н.В. Гоголя, или императрица Елизавета и т.д. Можно вспомнить и 18-летнюю Катеньку Сушкову, которую тетушки жалели, примеряя к ней судьбу старой девы: «До сих пор не замужем!..».
В.Б.: Бабушкой всё было сказано прямо и более чем жестко. Если отец забирает сына к себе, то всё свое наследство Елизавета Алексеевна передает роду Столыпиных, внуку не оставляет ничего. Да и в воспитании бабушка отказывалась принимать какое-либо участие. Никаких воспитателей, никаких пансионов. Елизавета Алексеевна готова была щедро тратиться на внука, безмерно баловать его, не жалеть денег на образование, но… в том случае, если она сама распоряжается его судьбой. По завещанию 1817 года внук, для того чтобы вступить в будущее наследование всем ее имуществом и капиталами, обязан был оставаться у своей бабушки. Право безраздельно распоряжаться судьбой внука она затвердила завещанием, в котором объявляла его своим единственным наследником — только при условии отказа зятя брать сына к себе. Юрий Петрович вынужден был пойти на эту жертву, так как не мог обеспечить его будущее.
М.В.: Арсеньева помнила, как ее сестра в Чечне, подключив своих братьев, отжала у армян Хастатовых всю их родовую собственность, включая заводы, обширные виноградники. Эту же схему, но по защите своей собственности, с теми же братьями, использовала и она, подключив тяжелую артиллерию в лице губернатора Сперанского. Но Юрий Петрович мог пойти по закону, а не по понятиям, как теща, и предъявить Свидетельство о рождении сына. Но этого документа у него и не было. Зная всю подноготную этой истории, ни одна из семи тетушек, включая и бабушку Анну, не оспаривали у Арсеньевой ее внука. Почему-то никто из исследователей это в расчет не берет, как будто со стороны Лермонтовых только Юрий Петрович имел право на Михаила.
В.Б.: Из-за не меньшей любви к своему сыну, чем любовь бабушки, дабы сын мог получить достойное образование, был окружен заботой, не остался нищим, отец сам, добровольно отказался от личного воспитания.
М.В.: Кто мешал Юрию Петровичу продолжать любить сына на территории тещи? На дыбы вставала теща только тогда, когда вставал вопрос, где будет жить Михаил.
В.Б.: И пусть любители светских сплетен повторяют версию, что за отказ на просьбу увезти сына к себе в имение Юрий Петрович получил от Арсеньевой 25 тысяч рублей. Впрочем, совсем уж оголтелые сплетники приводят эту же сумму, как деньги, полученные за усыновление чужого ребенка. Но серьезные исследователи доказывают, что деньги эти получены были Юрием Петровичем вполне заслуженно, как договоренное приданое за дочь. Скорее, можно упрекнуть Елизавету Алексеевну, что она так долго тянула с передачей денег зятю и дочери, дождалась уж и смерти дочери, и лишь позже, может, и впрямь для смягчения требований Лермонтова в отношении сына, вернула вполне законные его деньги.
М.В.: Представим себе этот путь Арсеньевой из Тархан в Чембар на лошадях в дни траура, сразу же после похорон дочери!.. О чем могли быть ее мысли? Ни один самый черствый скряга, живущий на проценты от кредитов, или закладов, не позволил бы себе в дни траура требовать возврата денег. Он бы переждал... Но Юрий Петрович не столько денег добивался, сколько больнее хотел ранить тещу, горем которой упивался: только в эти дни он и мог показать свою власть над ней, в другое время Арсеньева куражилась, указывая зятю на его место. Но, при всем своем горе, загнанная в угол несчастная женщина сумела принять единственно верное для себя решение и сгубить кончательно ненавистного ей зятя. Пока она добиралась до Чембара, у нее было время подумать о том, как его наказать. Оформив в суде сумму, которую ее обяжут выплатить сразу, она своими руками поможет Юрию Петровичу выбраться из нищеты, а, растянув во времени, могла бы усилить только запой. Что и произошло в конце концов: Юрий Петрович спился окончательно и заработал себе чахотку к концу выплаты тещей последнего рубля из этих 25 тысяч. Вернув, по завещанию, Михаилу эту сумму, Юрий Петрович дал понять теще, что разгадал ее коварный замысел. Мораль? – Не загоняйте в угол женщину в момент, когда судьба, казалось бы, отвернулась от нее.
В.Б.: Но душа ребенка искренне требовала отца, о котором лишь доносились разные враждебные слухи. Маленький Мишель вспоминал и свою мать, ее песни, но никогда не забывал и об отце, тому свидетельством те стихи, которые юный поэт посвятил отцу. «Я видел тень блаженства; но вполне» (заключительная строфа).
М.В.: Что нам мешает еще и еще раз вернуться к нему? Найдите здесь Юрия Петровича:
О мой отец! где ты? где мне найти
Твой гордый дух, бродящий в небесах;
В твой мир ведут столь разные пути,
Что избирать мешает тайный страх.
Есть рай небесный! звезды говорят;
Но где же? вот вопрос - и в нем-то яд;
Он сделал то, что в женском сердце я
Хотел сыскать отраду бытия.
Остатки гордости, если она у него и была, Юрий Петрович утратил, став зятем Арсеньевой, поэтому Михаил свидетелем ее не был, чтобы так восклицать!..
«Яд» находится в ответе на вопрос: где же рай небесный сына – христианина, если отец его мусульманин? Какое и это имеет отношение к Юрию Петровичу? И т.д.
В.Б.: «Пусть я кого-нибудь люблю» (зачеркнутая в автографе третья строфа),
М.В.: Я бы сказала: «яростно зачеркнутая»:
Я сын страданья. Мой отец
Не знал покоя по конец.
В слезах угасла мать моя;
От них остался только я,
Ненужный член в пиру людском,
Младая ветвь на пне сухом; —
В ней соку нет, хоть зелена, —
Дочь смерти — смерть ей суждена!
Как быть тогда с исследователями, в частности с Висковатовым, который писал: «Немногие помнящие Юрия Петровича называют его красавцем, блондином, сильно нравившимся женщинам, привлекательным в обществе, веселым собеседником, «bon vivant», как называет его воспитатель Лермонтова Зиновьев». Когда и какого покоя не знал Юрий Петрович, который не на привязи у Арсеньевой прожил свою жизнь?
В.Б.: «Эпитафия» («Прости! увидимся ль мы снова?»).
М.В.: И это посмотрим, в который раз! И убедимся, что Юрия Петровича здесь близко нет:
Прости! увидимся ль мы снова?
И смерть захочет ли свести
Две жертвы жребия земного,
Как знать! итак прости, прости!...
Ты дал мне жизнь, но счастья не дал;
Ты сам на свете был гоним,
Ты в людях только зло изведал...
Но понимаем был одним. -
И т.д. Выше мы эти стихотворения подробно разобрали, здесь только напомнили.
В.Б.: Взаимоотношения между любимыми отцом и бабушкой легли в основу несовершенных его юношеских пьес: «Странный человек» и «Menschen und Leidenschaften» («Люди и страсти»), где герой пьесы говорит: «У моей бабки, моей воспитательницы — жестокая распря с отцом моим, и это все на меня упадает». Но, как бы воинственно ни были настроены против отца обитатели Тархан, сам Михаил Лермонтов не спешит занимать чью-либо сторону и тянется к отцу. «Ужасная судьба отца и сына». Она и на самом деле ужасна. И для отца — Юрия Петровича Лермонтова, и для его сына, великого русского поэта.
М.В.: Ну тогда прокомментируйте этот разговор матери с сыном из пьесы «Странный человек»: «Марья Дм. Нет! нет! - я соберу последние силы... Владимир! ты должен узнать все и судить твоих родителей! - подойди. - Я умираю. - Отдаю душу правосудному богу и хочу, чтоб ты, мой единственный друг, не обвинял меня по чужим словам..... Я сама произнесу свой приговор. (Останавливается.) Я виновна: молодость была моей виною. Я имела пылкую душу: твой отец холодно со мной обращался. Я прежде любила другого: если б мой муж хотел, я забыла бы прежнее. Несколько лет старалась я побеждать эту любовь, и одна минута решила мою участь.... Не смотри на меня так. О! упрекай лучше самыми жестокими словами: я твоя злодейка! - мой поступок заставляет тебя презирать меня, и не одну меня.......... Долгим раскаяньем я загладила свой проступок. - Слушай: он был тайною. Но я не хотела, не могла заглушить совесть - и сама открыла всё твоему отцу. С горькими слезами, с унижением я упала к ногам его... я надеялась, что он великодушно простит мне.... но он выгнал меня из дому; и я должна была оставить тебя, ребенка, и молча, подавленная тягостью собственной вины, переносить насмешки света... он жестоко со мною поступил!..... я умираю.... Если он мне не простил еще, то бог его накажет... Владимир? ты осуждаешь мать свою? - ты не смотришь на меня? (Голос ее под конец становился все слабее и слабее.)
Владимир (в сильном движении). (Про себя.) Вижу! Вижу! Природа вооружается против меня; я ношу в себе семя зла; я создан, чтоб разрушать естественный порядок. - Боже! боже! - здесь умирающая мать - и на языке моем нет ни одного утешительного слова, - ни одного! - Неужели мое сердце так сухо, что нет даже ни одной слезы? - горе! горе тому, кто иссушил это сердце. Он мне заплотит: я сделался через него преступником; - с этой минуты: прочь сожаленье! - День и ночь буду я напевать отцу моему страшную песню, до тех пор, пока у него не встанут дыбом волосы и раскаяние начнет грызть его душу! - (Обращаясь к матери.) Ангел! ангел! не умирай так скоро: еще несколько часов....» И т.д.
По словам матери, можно было бы подумать, что Владимир родился в браке, но сын делает совершенно противоположные выводы и приходит в ужас от того, что его рождение и есть разрушение «естественного порядка», что в нем заложено «семя зла» - он незаконнорожденный сын! Ср.: «Ангел! Ангел!..» и «Нет! чистый ангел не виновен в том, /Что есть пятно тоски в уме моем; /И с каждым годом шире то пятно; /И скоро все поглотит, и тогда /Узнаю я спокойствие…». (1831)
К сожалению, этот формат не для развернутых ответов, но подробное исследование этой пьесы поставит ее в один ряд с автобиографическими произведениями и существенно дополнит их, убедительно отбрасывая Юрия Петровича как отца Михаила.
В.Б.: Сын оказывается вдалеке от отца и пишет ему проникновенные и горестные стихи. Кстати, вроде бы своей любимой бабушке Михаил Лермонтов не посвятил ни одного стихотворения; да и в пьесах своих был явно не на ее стороне. Он не желает быть судьей любимого человека: «Ужасная судьба отца и сына…».
Читатель, обратите внимание, как поэт интуитивно чувствует связь своего поэтического дара с фамилией отца. Борясь с влиянием отца в Лермонтове, боролись и с «огнем божественным, от самой колыбели горевшим…» в его душе. Но тщетны были старания и тех, кто хотел загасить божественный огонь таланта, и тех, кто хотел навсегда поссорить его с отцом. «Мы не нашли вражды один в другом…».
М.В.: Над вымыслом слезами обольюсь…
В.Б.: Вторично отец попробовал хотя бы на время увезти к себе сына уже в 16 лет. Но вновь властная бабушка настояла на своем. Как пишет Павел Висковатый: «Речь зашла о том, где продолжать воспитание Мишеля. Думали везти молодого человека за границу: бабушка мечтала о Франции, а отец о Германии…».
М.В.: Прервем Висковатого, который далее пишет не о том, что и как было, а что и как могло бы быть, если бы… Повторюсь: 16 лет – не тот возраст, чтобы за тебя решали и тебя передергивали бабушка с отчимом. О какой Германии может мечтать чахоточный отчим, у которого и на собственное лечение нет денег? Вскоре его не станет. Настолько глупым, недальновидным хотят все видеть Юрия Петровича, который, глядя в лицо смерти, продолжает тяжбы с тещей из-за сына: «Крепко ухватились обе стороны за ревниво любимого юношу. Добром это не могло кончиться. Кажется, каждый готовился выпустить его только с жизнью, но трагизм положения всею тяжестью давил молодого поэта».
Даже в устах сентиментальной барышни это выглядело бы неубедительно. Как и конец этого большого текста: «Что тут произошло опять, мы знать не можем, но только отец уехал, а сын по-прежнему оставался у бабушки. Они больше не виделись, — кажется, вскоре Юрий Петрович скончался…». Если «вскоре скончался», значит, не мог Юрий Петрович мечтать отправить своего сына подальше от себя - в Германию. За полгода до смерти он напишет завещание, а значит, он не питает с тех пор иллюзий насчет себя. К тому же сын уже вырос – ему не 16 лет, а 19, ему будет 20 лет, когда умрет Юрий Петрович.
В.Б.: Его биографией никто особо не интересовался, до сих пор неизвестно, где скончался отец в 1831 году: у себя в имении Кропотово или в Москве. Но Павел Висковатый предполагает, и я согласен с ним, что, судя по всему, Михаил Лермонтов был на похоронах своего отца, ибо умер он в Москве, лишь затем перевезен на кладбище в село Шипово, что неподалеку от Кропотова. Процитирую еще раз Висковатого:
«Что сразило его [Юрия Петровича] — болезнь или нравственное страдание? Может быть, то и другое, может быть, только болезнь. Верных данных о смерти Юрия Петровича и о месте его погребения собрать не удалось… Впрочем, рассказывали мне тоже, будто Юрий Петрович скончался в Москве и что его сын был на похоронах. Возможно, что стихотворение „Эпитафия“, находящееся в черновых тетрадях 1830 года, относится к отцу. Из него можно понять, что Михаил Юрьевич был на похоронах или у гроба отца».
Прости! увидимся ль мы снова?
И смерть захочет ли свести
Две жертвы жребия земного,
Как знать! итак, прости, прости!..
М.В.: Опять вынуждена Вас прервать: стихотворение мы уже цитировали и не раз. Висковатый сконструировал эти «данные» о смерти Юрия Петровича из этого стихотворения. – Не более того. Но он не услышал Михаила Лермонтова, иначе не поспешил бы привязать к Юрию Петровичу эти строки.
В.Б.: Уже перед своей смертью в 1831 году Юрий Петрович написал «Духовное завещание», в котором с отцовской проницательностью написал о великом поэтическом даре своего сына. По сути, отец и был первым критиком Михаила Лермонтова. Одно это завещание перечеркивает все наветы иных горе-лермонтоведов и тщетные попытки других объявить отцом поэта другого человека.
«Во имя Отца, Сына и Св. Духа. Аминь.
По благости Милосердного Бога, находясь в совершенном здравии души и тела, нашел я за нужное написать сие мое родительское наставление и, вместе, завещание тебе, дражайший сын мой Михаил, и, как наследнику небольшого моего имущества, объявить мою непременную волю, которую выполнить в точности прошу и заклинаю тебя, как отец и христианин, будучи твердо уверен, что за невыполнение оной ты будешь судиться со мною перед лицом Праведного Бога. …
Выполнением в точности сего завещания моего, дражайший сын мой, ты успокоишь дух отца твоего, который, в вечности, благословлять и молить за тебя у Престола Всевышнего будет.
Сего 1831 года генваря 28-го дня.
Отец твой Юрий Петров Лермонтов».
М.В.: Можно бесконечно трясти этим завещанием, но не найти больше, чем сказалось Юрием Петровичем! Кто сказал, что отчим не имеет право обращаться к пасынку: «сын мой»? «Дрожайший», «любезный» - какой угодно!.. Но отцом биологическим он стать не может никогда! Еще раз вчитаемся в текст завещания: «объявить мою непременную волю… выполнить в точности прошу и заклинаю… как отец и христианин… твердо уверен… за невыполнение оной ТЫ будешь судиться со МНОЮ перед лицом … Бога…
Выполнением в точности… успокоишь дух…»!
Переведем на русский язык: «Выполнить в точности», как бы ни «заклинал» Юрий Петрович, Михаил не смог бы ничего из того, что касается «родительского наставления» - здесь все, как Судьба решит: талант может развиться, а может погибнуть; люди могут ожесточить и не только… Пороки? Но на то и дана молодость, чтобы совершать ошибки… Получается, что лирическая преамбула – «родительское наставление» - была всего лишь формальностью и нужна была для того, чтобы Михаил услышал главное – Волю Юрия Петровича в отношении наследства, которое не должно попасть в руки алчной его тещи, а остаться в роду Лермонтовых. И вот это Михаил точно мог «выполнить в точности», даже без заклинаний отчима! Не Арсеньева, а лично ТЫ ответишь МНЕ за невыполнение этой моей воли, - говорит отчим пасынку, даже не рассматривая тот вариант, когда теща, ослушавшись внука, сделала бы все по-своему. Т.е. ты достаточно взрослый человек, чтобы отстоять мою волю! – говорит Юрий Петрович Михаилу.
Может, пора перестать пускать слюни, читая это раздражающее в данном контексте: «дражайший сын»!?..
В.Б.: Позже, отстрадав сполна, став уже окончательно полным сиротой, Михаил Лермонтов пишет еще одно пронзительное стихотворение, посвященное своей судьбе, гибели отца и матери.
Я сын страданья. Мой отец
Не знал покоя по конец.
В слезах угасла мать моя…
М.В.: Летели два гуся…
В.Б.: И как же можно, не разбираясь в судьбе его родителей, писать целые книги, посвященные его личной неприкаянности и ненужности в миру людском, ежели поэт сам написал после смерти отца: «Ненужный член в пиру людском…».
М.В.: То есть, нужно было, «разобравшись в судьбе его родителей», опровергнуть эти слова Михаила?
В.Б.: Когда из самых, может быть, лучших побуждений бабушка поэта почти насильно прервала их встречи с отцом, когда практически завершилась связь поэта со всем древним лермонтовским родом, он и был обречен на гордыню и одиночество. Прах отца покоился на кладбище в селе Шипове, но уже в XX веке по инициативе Ираклия Андроникова он был в 1974 году перенесен в Тарханы. То-то взъярился, небось, дух покойной властной Елизаветы Алексеевны.
М.В.: Интересно, а каково это «чувствовать связь со всем древним родом»? Или не чувствовать?.. Написать, конечно, можно хоть что… Думаю, Ираклий Андроников хотел потешиться, сведя прах зятя и тещи в одном месте. Уж он-то точно знал, что Юрий Петрович отцом Михаила не был, но зятем Арсеньевой стал.
В.Б.: Впрочем, сегодня (как всегда, когда дело касается судьбы Лермонтова) нашлись ученые (тот же Захаров), которые считают, что прах был перепутан, и в Тарханы перенесли захоронение случайного человека. Не знаю, надо ли было переносить прах, больно уж неуютные у Юрия Петровича соседи оказались. Да и чем больше святых мест на Руси, тем лучше. А я думаю, прах отца великого поэта никогда не забылся бы. Скорее, он был бы на месте даже не в Кропотове, а в родовом чухломском поместье, рядом с другими Лермонтовыми. Но и тревожить перезахороненные кости тоже ни к чему. Давно уже нет ни храма в Шипове, ни самого кладбища, все споры просто неуместны. Экспертиза проводилась достаточно тщательно, и надо ли в наше более чем смутное время громоздить новые версии?
М.В.: Не удивилась бы, если бы Томас Рифмач унес прах Юрия Петровича в волшебную страну, отправив за ним потомков тех оленей, которые некогда увели его самого. Или Юрий Петрович древнему роду не нужен даже мертвым? Им только Михаила подавай?..
В.Б.: В Пятигорске меня водили на самые разные места якобы «истинной первой могилы поэта», показывали разные места его дуэли. Что уж говорить о могиле отца. Но какое дело земным соглядатаям до всего этого клубка страстей? Там, на небе, всё известно, и в литературе нашей гений русского поэта будет только всё более возвышаться. А стихи как были гениальными, так и останутся.
М.В.: Аминь. Глупо было бы спорить с очевидным: гениальный русский поэт был и останется таковым. Но!.. - Чеченского происхождения.