А Т А К А С Х О Д У
Повесть
Автор повести Василь Быков
Василь Быков, Василь Владимирович Быков(1924-2003)
(белорусс. Васіль Уладзіміравіч Быкаў).
Советский и белорусский писатель, общественный деятель.
Участник Великой Отечественной войны. Член Союза писателей СССР.
Герой Социалистического Труда(1984). Народный писатель Беларуси(1980).
Лауреат Ленинской премии (1986). Лауреат Государственной премии СССР(1974).
Лауреат Государственной премии Белорусской ССР(1978).
Продолжение 9 повести.
Продолжение 8 — http://proza.ru/2020/12/11/1637
Мало мне было раны, так ещё этот Ананьев – я к нему шёл, разыскивал его, а тут на тебе — новый ординарец! И командир ни слова не сказал мне. Будто я никогда не пришивал ему подворотничков, не бегал за обедом, не пропадал с ним всю зиму в боях...
А впрочем, может, и я не прав. У него ведь люди, боевая задача, а теперь ещё и забота, как удержать высоту. К тому же ему постоянно нужен человек, чтобы бегать, вызывать командиров — без ординарца тут не обойтись. В общем, я понимал ротного, хотя от этого не становилось легче.
Но что делать здесь? Сидеть в этой яме рядом с Кривошеевым и мёрзнуть? Уходить ночью из роты не имело смысла, можно было запросто угодить в руки к немцам, да и не было сил тащиться по такой хляби добрых двадцать километров до медсанбата. Значит, надо было искать какое-нибудь пристанище до утра. Плохо, что кроме командирского блиндажа, немцы, кажется, ничего тут не оборудовали, возвращаться же в блиндаж мне не хотелось — пусть там теперь хозяйничает Зайцев. Придётся, видимо, идти во второй взвод к Ванину — он меня примет.
— Где второй взвод? — спросил я у Пилипенко.
Тот махнул рукой.
— Дальшэ.
Не спеша я пошёл по траншее. Старшина почему-то поволокся следом за мной. Вскоре мы набрели на какой-то траншейный отросточек-тупичок, в котором на светловатом небесном фоне одиноко торчала голова в каске. Тупичок этот, кажется, наиболее выдавался в поле — возможно, это был недокопанный ход сообщения в немецкий тыл. Пилипенко окликнул:
— Чумак, цэ ты?
— Ага, я, товарищ старшина.
— Ну што чуваты?
Мы подошли ближе, Чумак почтительно отступил перед командиром взвода. На бруствере стоял немецкий МГ с заложенной в приёмник лентой. Услышав нас, на дне траншеи зашевелился ещё кто-то, наверно пулемётчик. Когда он поднялся, то оказалось, что это Шнейдер. Узнав командира взвода, пулемётчик толково, без излишней торопливости объяснил:
— Сначала стреляли. Вон из-за того бугорка. Овражек там или кочка какая — чёрт её знает. Бил пулемёт. Потом перестал. Человек пять перебежали краем и скрылись. Теперь тихо.
Пилипенко, подумав, сказал:
— Ни черта. Воны не дурни в рови сыдеть. Драпанулы на станцию. Завтра пиднапруть, конэшно.
— Завтра дадут прикурить, — согласился Шнейдер.
— Може завтра, а може, и сегодня. — добавил Пилипенко. — Не здумайтэ спаты. Гранаты хоть е?
Шнейдер ощупал карманы.
— Есть одна.
— А у тэбэ, Чумак?
— Да нету.
— Хибы вы уси побрасалы?
— Ну да! — сказал Шнейдер.
— Где это он их побросал? Только в траншее взвод нагнал.
Чумак молчаливо и неловко переминался с ноги на ногу.
Пилипенко впился в него настырным, придирчивым взглядом. Вид у Чумака был такой виновато-несчастный, что я не выдержал и достал из кармана последнюю свою «лимонку», которая мне вряд ли уже могла пригодиться.
— Вот возьмите.
Чумак молча и, как мне показалось, не очень решительно взял гранату, с заметной опаской опустил её в глубокий карман шинели.
— Сколько вам лет? - спросил я.
— Мне? А пятьдесят.
— Ого! Как же вас мобилизовали?
— Брэша вин! Яких пятьдесят? — сказал Пилипенко. — Мини сорок шисть, так вин старийший?
— Ей-бо, не брешу! - скоренько заговорил Чумак. — Чтоб мне так жить — пятьдесят! А брали меня в нестроевые. Вот как!
— Так ужэ и в нестроеви?
— Ей-богу, правду говорю. Значит, так. Сначала я в транспортной роте был. Ну, старшина строгий попался, придираться начал. Перевели в комендантский. А из комендантского, как под Дроздами неуправка вышла, то к вам направили. Кто уцелел, потом назад разобрали. А меня вроде забыли, что ли.
Это я знал. Только не забыли его, а просто оставили, потому что взамен взяли лучшего. Из нашей же роты переводить было уже некуда.
— Ну что ж, — сказал я. — Счастливо вам. Только не отставайте больше.
— А уж не буду, — пообещал Чумак и шагнул ко мне ближе. — Слушай, это самое. Тебя ранило?
— Как видите. В плечо, — сказал я почти беззаботно. — Так что Цветков был прав.
Чумак на это не ответил, только уныло сгорбился и, как мне показалось, с сожалением поглядел на меня. Впрочем, возможно, с завистью, впотьмах не разобрать — как.
Продолжение повести следует.