28 декабря 2020 года.
Предлагаю Вашему вниманию перевод статьи
«A grand bargain. Democracies must team up to take on China in the technosphere»
из ноябрьского (21 числа, 2020г.) номера журнала ”The Economist”.
О самом журнале есть отдельный материал на моей странице.
Если Вы, не зарегистрированный читатель этого издания, и хотели бы высказать своё мнение по поводу данного материала, то можете писать мне на электронную почту: ap9083377462@gmail.com
***
Демократии должны объединиться, чтобы победить Китай в техносфере.
США уже давно доминируют в мире информационных технологий (ИТ). Правительство, университеты и предприимчивый дух обеспечили США десятилетия лидерства в области компьютерных систем всех уровней.
Военные беспилотники, спутники и “система систем " дают вооруженным силам СЩА мощное преимущество над силами любого противника.
Кремниевую долину чаще посещают иностранные высокопоставленные лица и искатели фактов, чем любой другой деловой центр в мире. Один из его технологических гигантов в настоящее время стоит более $2 трлн; еще три стоят более $1 трлн.
Китай также имеет цифровые ресурсы в изобилии. Его огромное население в 1,4 миллиарда человек, означает, что в конечном итоге он будет иметь достаточное количество специалистов для разработки моделей искусственного интеллекта (ИИ).
Цифровые гиганты Китая, от Alibaba до Tencent, уже сами по себе стали ИИ и «облачными королями». Его люди живут в интернете до такой степени, что американцы, многие из которых до сих пор имеют чековые книжки, отстают.
Интернет защита Китая, наподобие Великой Китайской Стены, не допускает нежелательного цифрового вмешательства. При этом, Китай находится в движении. Он инвестирует миллиарды в новые технологии, от ИИ и производства чипов до квантовых вычислений и нового поколения мобильных сетей (5G).
Китай взламывает компьютерные системы других стран и захватывает интеллектуальную собственность там, где это возможно.
Речь идет об организациях, разрабатывающих глобальные технические правила, таких как Международный Союз Электросвязи. Китай втягивает в свою орбиту другие страны с такими инициативами, как” Цифровой Шелковый путь", помогая им строить свою цифровую инфраструктуру.
Президент Дональд Трамп правильно понял, что это делает Китай серьезным претендентом на цифровое превосходство над США.
Его (Трампа) запрещение деятельности Huawei, китайского производителя телекоммуникационного оборудования, положило начало разъединению китайской и американской ИТ-инфраструктуры и цепочек поставок между Китаем и США, которое будет продолжаться. Многие производители ИТ уже вывезли часть своего производства из Китая.
Контрактные производители Apple, например, создают заводы в Индии. Тайваньская чиповая компания TSMC объявила в мае, что построит завод в Аризоне (США).
Чувствуя свою зависимость от полупроводниковых технологий, Китай удваивает усилия по созданию собственных. Разработки интенсифицировались в программном обеспечении и других областях -и не только из-за запретов на китайские приложения.
Однако г-н Трамп не смог или не захотел понять, что Китай и США - не единственные экономики, которые имеют значение в этом соревновании. Индия, Европейский союз, Япония и другие страны играют значительную роль в мировой ИТ—системе, как и технологические гиганты, такие как Alphabet, Apple и Microsoft.
Выигрывает тот, кто устанавливает правила игры.
Все эти организации, будь то национальные или корпоративные, находятся в противоречии с правительством США, а часто и друг с другом, будь то визы, права на неприкосновенность частной жизни или жалобы на конкуренцию. Но они также предпочли бы сообщество, в котором международные соглашения, практика и ожидания в отношении него воплощают ценности и интересы, которые они разделяют с США, а не с Китаем.
И если демократические страны не смогут договориться об общих правилах в цифровой сфере, Китай может в конечном итоге установить правила для больших областей планеты. В результате возникнет техносфера, созданная для комфорта и поддержки автократий.
Частичный каталог разногласий за последние несколько месяцев показывает, какая хрупкость мешает свободному миру объединиться в этом вопросе—и сколько возможностей для заключения сделок было бы, если бы он решил это сделать.
Министерство торговли США заявило иностранным фирмам, что они больше не могут продавать Huawei чипы, изготовленные с использованием технологий разработанных в США.
Министерство юстиции США подало антимонопольный иск против Google.
США также вышли из переговоров в Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), клубе в основном богатых стран, о том, как облагать налогом технологических гигантов. Индия заблокировала десятки китайских приложений, в том числе популярный сервис обмена видео TikTok, который правительство США также хочет запретить. Европейский Суд (ЕС) отменил соглашение о” Щите конфиденциальности " между США и Европейским союзом (ЕС), тем самым поставив под сомнение правовую основу, на которой персональные данные перемещаются через Атлантику.
Европа уже некоторое время пытается создать свое собственное пространство в цифровом мире в качестве защитника граждан—благородная цель, облегченная тем фактом, что компании, от которых защищаются ее граждане, в основном базируются по другую сторону океана. Это усилило напряженность между Брюсселем, Вашингтоном и Кремниевой долиной.
Решение Европейского суда по защите частной жизни является одним из примеров. Европейская комиссия готовит законопроект, который ослабит мощь технологических гигантов США.
Предложенный им закон «О Цифровых Услугах» запретил бы некоторые виды деловой практики фирм, такие как объединение их услуг для захвата новых рынков или демонстрация их более заметным образом, чем конкурирующие.
Мы их победим!
Некоторые государства-члены ЕС также начали защищать свое право управлять своим собственным цифровым насестом, что теперь называется “цифровым суверенитетом”.
Говорят о создании Европейского «облака» внутри цифрового пространства США.
GAIA-X-это шаг вперед по этому пути – «Федерация Облаков», созданная Германией и Францией в июне, члены которой соглашаются с определенными правилами, такими как разрешение клиентам выбирать, где хранятся их данные, и свободно перемещаться к конкурентам провайдеров, если они того пожелают.
"Стратегия данных “на столе в Брюсселе, если она будет полностью реализована, создаст” пространства данных", управляемые европейским законодательством, и даст людям больше прав на то, как их данные используются.
Эти споры открывают широкие возможности для взаимовыгодных компромиссов.
Если США и их союзники смогут достичь достаточно хороших договоренностей по наиболее спорным вопросам -в частности, по вопросам частной жизни и конкуренции—и найти способы жить с меньшими противоречиями и конфликтами, которые остаются, они могут стать силой, с которой следует считаться,—силой, к которой другие не будут нуждаться в небольшом поощрении, чтобы присоединиться.
Даже в цифровой изоляции, США могут оставаться технологической сверхдержавой.
Скрепленные же с остальным свободным миром, посредством грандиозной техно-политической сделки, США могут стать центром чего-то поистине непревзойденного.
Существует целый ряд идей о том, как это сделать. В недавнем докладе для Совета по международным отношениям, аналитического центра, Роберт Кнейк представляет себе такую грандиозную сделку в форме “цифровой торговой зоны", дополненной договорными организациями.
США будет "вооружать свои цифровые торговые отношения", чтобы продвигать такие вещи, как кибербезопасность, защита частной жизни и демократические ценности в интернете.
Только страны, которые соблюдают правила организации по таким вопросам, смогут стать ее членами, и только членам будет разрешено полностью торговать друг с другом в цифровом формате. Нарушения будут устраняться путем введения санкций и тарифов. “Если зона цифровой торговли станет достаточно сильной, Китай может увидеть больше пользы от сотрудничества, чем от продолжения разрушительного поведения", - пишет г-н Кнейк.
Другие предпочитают представлять себе что-то менее формальное, основанное на правилах и карательное. В октябре три других мозговых центра -Центр Новой Безопасности (США.CNAS), MERICS (Германия), и Азиатско-Тихоокеанская инициатива Японии—наметили менее эксклюзивное строительство. Они предлагают демократическим странам сформировать "технологический альянс", не подчиняющийся формальному договору.
Это было бы похоже на G7, состоящей из США, Великобритании, Канады, Франции, Германии, Италии и Японии и может однажды, возможно, включить Индию и другие страны глобального Юга.
Такой "технологический альянс» будет проводить регулярные встречи, как это делают МВФ и Всемирный Банк, и принимать решения в соответствии с текущим моментом борьбы за тнтересы свободного мира.
Давайте держаться вместе
С приходом нового президента (Джо Байдена) в Белый дом, эти идеи могут реализоваться.
Это будет одним из главных пунктов повестки дня ”саммита демократий", который он обещал созвать. Более тесная координация и некоторые новые институты для ее поддержки также более необходимы, и не только из-за китайской угрозы.
Коронавирус, вытеснив большую часть человеческой деятельности в «облако», подчеркнул важность цифровой сферы и ее управления. Оставшись в одиночестве, мир технологий будет продолжать распадаться на осколки интернета, в котором широко распространен цифровой протекционизм -так же, как мировая финансовая система развалилась перед Второй мировой войной.
Чтобы понять все это, полезно увидеть политический мир таким, в котором технология начинает все больше походить на географию. Геополитический взгляд на мир, родившийся в 19 веке и революционизировавший стратегическое мышление в 20-м, был основан на идее, что географические аспекты физического мира могут иметь решающее значение для отношений между государствами. Горы, которые преграждали транзит, и равнины, которые его допускали; нефтяные и угольные месторождения; узкие места, где морские перевозки могли быть ограничены. Территориальное положение государства, диктует, чего ему следует опасаться, и к чему оно может стремиться, чьи интересы противоречат его собственным. Другими словами, география - это судьба.
Единицами анализа сегодняшней зарождающейся технополитики являются платформы: технологии, на которых строятся другие технологии, а вместе с ними -все больше и больше -бизнес, правительства и образ жизни. Платформа всех платформ -это интернет. Некоторые из вещей, которые стоят на нем, огромны и широко известны, такие как Facebook, другие маленькие и неясные, такие как например Kubernetes.
Как и географические территории, эти платформы имеют свою собственную политику. У них есть свое население, в основном пользователи, программисты и другие фирмы. У них есть свои законы, которые определяют, кто может изменять код и получать доступ к данным. Они занимают определенную позицию по отношению к другим платформам, которые поддерживают их, конкурируют с ними или строят на них, точно так же, как территории определяют отношения со своими соседями.
И у них есть свои собственные системы управления. Некоторые из них “открыты”. Наиболее известной является Linux, операционная система, созданная и поддерживаемая совместными усилиями, в которую все, в принципе, могут вносить свой вклад и от которой все могут извлечь выгоду. Другие являются "закрытыми", как это принято у многих производителей корпоративного программного обеспечения, таких как Oracle. Некоторые из них управляются как абсолютные монархии, такие как Apple при Стиве Джобсе, который был последним арбитром в мельчайших деталях своей технологической империи.
Не тормозить!
Их доминирующие позиции в этом мире платформ дают таким компаниям, как Facebook и Google, полномочия, приближающиеся или превосходящие полномочия многих стран. Тем не менее страны могут—по мере того как их экономика становится все более оцифрованной —все чаще восприниматься и как платформы: своего рода национальные операционные системы. Природные ресурсы все еще имеют значение, но цифровые ресурсы приобретают все большую актуальность: квалифицированные и хорошо обученные технические работники, доступ к массивам данных, вычислительная мощность, пропускная способность интернета, промышленная политика и венчурный капитал.
Как и в случае с технологическими платформами, конкурентоспособность страны в значительной степени будет зависеть от того, как она будет управлять этими ресурсами и приумножать их.
США - это платформа, подобная Microsoft Windows и Android, мобильной операционной системе Google. Они смешивают аспекты открытых и закрытых систем, позволяя другим разрабатывать приложения для своей платформы, а также тесно контролировать ее.
США сочетает в себе монополии и сильное государство с большой конкуренцией. В основном благодаря этой прибыльной амальгаме страна дала начало большинству ведущих мировых технологических фирм. Китай больше похож на Apple и Oracle, которые сочетают закрытость с большой внутренней конкуренцией. Европейский союз лучше всего сравнить с проектом с открытым исходным кодом, таким как Linux, который нуждается в сложных правилах для работы. Индия, Япония, Великобритания, Тайвань и Южная Корея работают по-разному и имеют соответствующие технологические базы.
Рост «облачных» вычислений и искусственного интеллекта (ИИ)—первая по-настоящему глобальная инфраструктура, усилила напряженность между этими платформами. Все больше и больше ценности создается за счет использования огромных вычислительных мощностей для извлечения моделей ИИ из цифровой информации, генерируемой людьми, машинами и датчиками. Затем модели могут быть превращены во всевозможные услуги. Транспорт, здравоохранение, обучение, агитация, война —эти сферы деятельности общества не станут “управляемыми данными” так быстро, как многие предсказывают, но со временем все они будут преобразованы. Тот, кто контролирует цифровые потоки, извлечёт большую часть прибыли, которую они генерируют.
Знание-это сила в виртуальном мире даже больше, чем в реальном, и оно приносит прибыль.
Ян Хогарт, Британский технический мыслитель, суммировал внезапное чувство срочности, когда он написал в статье в 2018 году, что "политика ИИ станет единственной наиболее важной областью государственной политики".
Многие богатые страны разработали амбициозные планы промышленной политики в отношении ИИ. Некоторые из них также разработали национальные стратегии сбора данных, которые ограничивают объем данных, которые могут покинуть страну. Некоторые начали атаковать платформы других стран, взламывая их компьютерные системы и распространяя дезинформацию. Короче говоря, они ведут себя все больше и больше как компании, производящие технологию, изменяющую их мир. ” Все стали гораздо более технонационалистами",-говорит Джастин Шерман из Аналитического центра Атлантического Совета.
То, что интернет 21-го века станет осколком интернета, было, пожалуй, неизбежно. Дело не только в том, что нации действуют в своих собственных интересах; они также имеют различные предпочтения и ценности, например, в отношении частной жизни. Высокие цифровые границы, за которыми застревают данные, однако, не в интересах большинства стран, хотя они могут быть в интересах некоторых правительств.
Россия хочет создать "суверенный интернет", который может быть отрезан от остального онлайн-мира одним щелчком переключателя (сохраняя при этом возможность проникать в более открытые системы). Однако страны, заинтересованные в использовании потоков данных для улучшения положения своих граждан, увидят мало преимуществ. В расколотом мире выбор будет ограничен, издержки возрастут, а инновации замедлятся. И все это время Китай, обладающий самым большим населением и, следовательно, самым большим доступом к данным, теряет меньше всего.
Ты мой лучший друг.
Именно на этом фоне необходимо заключить великую сделку. В общих чертах, США должны получить гарантии безопасности и руководящие органы, в которых ее интересы могут быть восприняты всерьез. Взамен, США признали бы европейскую конфиденциальность и другие проблемы регулирования, а также требования, чтобы технические титаны были должным образом облагаемы налогами. В идеале такая сделка должна была бы также включать Индию и другие развивающиеся страны, которые хотят убедиться, что они не рискуют стать простыми источниками необработанных данных, в то время как им придется платить за производимую цифровую разведку.
С точки зрения безопасности, стороны сделки будут обеспечивать друг другу безопасные, разнообразные цепочки поставок цифровой инфраструктуры. Чтобы достичь этого, CNAS предлагает, по сути, частично объединить их: среди прочего, члены технологического альянса должны координировать свои усилия по реструктуризации цепочек поставок и могут создать консорциум полупроводников с предприятиями по всему миру.
Поддержка открытых технологий и стандартов, которые создают разнообразный набор поставщиков, также поможет. Примером может служить OpenRAN, мобильная сеть, которая позволяет операторам смешивать и сопоставлять компоненты, а не покупать у одного поставщика. Мир с такой открытой инфраструктурой в принципе не должен зависеть только от нескольких поставщиков, как это происходит сегодня с Huawei, Nokia или Ericsson.
Уступать Европе на других фронтах в обмен на помощь в таких вопросах было бы дорого для США, которые в значительной степени противостоят попыткам регулировать и облагать налогами своих технологических гигантов за рубежом. С точки зрения государственного управления, это привлекательная часть соглашения; готовность платить цену показывает, что вы действительно цените то, что получаете.
Если альянс демократий должен создать техносферу, защищенную от Китая, США придется признать, что взаимозависимость технологического мира, на которой основана вся идея, означает, что она не может действовать без ограничений. Генри Фаррелл из Университета Джона Хопкинса утверждает, что США до сих пор просто “вооружала” эту взаимозависимость, используя удушающие точки, где у нее есть рычаги, чтобы душить врагов и оказывать давление на друзей.
Но сопротивление Европы запрету оборудования Huawei и решение Европейского суда показывают, что даже друзья могут отказаться. США должны отдавать, если хотят получать.
Возможно, США не придется отдавать так много. Европейские взгляды на регулирование платформ более строго из-за их тенденции превращаться в квазиестественные монополии не являются точно главной задачей Вашингтона, но и не являются полностью чуждыми политическим дебатам там.
Недавний отчет Конгресса о том, как ограничить власть больших технологий, включал в себя многие идеи, уже рекламируемые в Брюсселе, такие как запрет технологическим гигантам отдавать предпочтение своим собственным услугам и отказываться подключаться к конкурирующим. Позиции по регулированию речи в интернете также не так уж далеки друг от друга. Как и в Европе, в США растет согласие в том, что законодательство необходимо для того, чтобы заставить компании социальных сетей делать больше, чтобы избавить свои услуги от ненавистнических высказываний и тому подобного.
Сделка по налогообложению технологических фирм тоже кажется вполне достижимой. Администрация Трампа сопротивлялась попыткам заставить их платить налоги там, где они ведут бизнес, а не в налоговых гаванях, рассматривая это как захват прибыли.
Администрация Байдена, вероятно, будет более открыта для аргумента о том, что больше налогов на цифровые фирмы должно идти туда, где живут их клиенты. Ожидайте, что переговоры по этому вопросу в ОЭСР будут возобновлены—как они должны быть, чтобы удержать страны от взимания цифровых налогов в одностороннем порядке. За исключением компромисса, Франция, Испания и Великобритания начнут собирать такой сбор в начале следующего года.
В некоторых частях мировой международной бюрократии великий торг уже начался. Когда в прошлом году Япония председательствовала в “Большой двадцатке”, клубе развивающихся и богатых стран, ей удалось добиться запуска "Осакского трека" - попытки выработать правила регулирования глобальных потоков данных. Этим летом также было запущено Глобальное партнерство в области ИИ, которое призвано разработать правила ответственного использования ИИ, и Межпарламентский Альянс по Китаю, объединяющий законодателей из 18 стран.
Эти новые группы присоединяются к нескольким уже существующим, таким как ОЭСР и форум по управлению интернетом, которые уже давно настаивают на единых правилах в цифровой сфере. НАТО начала делать то же самое для ИИ и обмена данными между своими членами.
Одним из ключевых параметров переговоров будет то, насколько формальные рамки нужны сторонам. В каком-то смысле формальность лучше: каждый знает свое место.
В других формальность хуже: договориться труднее. Возьмем пример торговли, тщательно формализованной в рамках ВТО. Переговоры о торговых соглашениях длятся годами, и зачастую они блокируются законодательными органами в последнюю минуту. Вот почему администрация Байдена, вероятно, будет стремиться к гораздо более свободной форме сотрудничества, по крайней мере, на начальном этапе. Во внешнеполитических кругах, близких к господину Байдену, обсуждается идея о том, что вместо того, чтобы согласовывать определенную политику, которая затем должна осуществляться на национальном уровне, правительства должны выбрать разделение труда в рамках определенных красных линий.
Если Европа хочет идти вперед с правилами регулирования больших технологий, которые не сводятся к экспроприации, США не будет бороться против этого —таким образом, позволяя регулированию ЕС стать своего рода глобальным стандартом, как это было сделано с GDPR.
Представление должно продолжаться.
Компромиссы, которые обеспечивают что-то для всех, не трудно обнаружить. Но добраться до них будет нелегко. После четырех лет правления президента Трампа "недоверие со стороны Европы глубоко укоренилось", говорит Сэмм Сакс из CNAS. По другую сторону Атлантики, Конгресс не захочет усложнять жизнь своим спецслужбам, для которых социальные сети и онлайн-сервисы стали важнейшим источником информации. Для того чтобы заключить великую сделку, все это должно быть усложнено.
Если Европейский суд ударил по щиту конфиденциальности, это было главным образом потому, что суд считал, что Америка не предоставляет достаточных гарантий для защиты европейских данных от глаз своих разведывательных и правоохранительных органов.
Еще одним большим препятствием на пути к сделке станет вопрос о том, насколько нужно обуздать американских технологических титанов.
“Чтобы подчинить себе глобальные технологические компании, нам нужно что-то новое: глобальный альянс, который ставит демократию на первое место”, - утверждает Мариетье Шааке, бывший член Европейского парламента, ныне работающий в центре киберполитики Стэнфордского университета.
Многим в Калифорнии и в других частях США нравится, как это звучит, но Конгресс не пойдёт далее ограничения своих технологических гигантов и их бизнес-модель, которая все больше основана на извлечении прибыли из данных.
Даже если удастся заключить крупную сделку, придется заключить и множество мелких.
Вот почему в долгосрочной перспективе мир нуждается не только в двусторонних сделках и свободной форме сотрудничества, но и в чем-то более прочном и специализированном. Возможно, это даже должно быть что-то вроде Всемирной Организации Данных, как предложил Ян Бреммер из Евразийской группы (или, по крайней мере, GADD, Генеральное соглашение по данным и цифровой инфраструктуре, немного похожее на Генеральное соглашение по тарифам и торговле, как называли предшественника ВТО).
Учитывая плачевное состояние ВТО, это может показаться фантастическим, но без такой организации сегодняшние глобальные потоки данных могут сократиться до тонкой струйки—так же, как протекционизм ограничивал торговлю в дни до ГАТТ и ВТО.
Случится ли это когда-нибудь? Да, если история-это какой-то путеводитель.
В июле 1944 года представители 44 стран собрались в Бреттон-Вудсе, штат Нью-Гэмпшир (США), чтобы обсудить новый финансовый порядок, включая МВФ и Всемирный Банк.
Конечно, нынешняя пандемия-это не мировая война. Но, если повезет, переживание этого может дать достаточную мотивацию, чтобы попробовать еще раз объединиться (против коммунизма), но уже в цифровом мире.