Что бы помнить
БУЧ
«Мама я здесь!» - так я впервые услышал как лает мой будущий пес, когда уже сидя у меня на руках он отозвался на призыв матери вдруг не досчитавшейся одного из детенышей. Он был чёрный, довольно большой для щенка, а при его дыхании показывались зачатки очень крепких клыков и розовый как на картинке язык.
Пока ехали до дома в машине он всю дорогу просидел у меня на коленях, с интересом поглядывая в окно. Там шла какая-то жизнь, о которой он совсем еще ничего не знал. И было видно, как это пугало его… Дома, прямо в коридоре он «пустил» большую лужу сразу засвидетельствовав, что он тут на долго. В последствии уже став большим, матерым собакеном, он по ночам спал именно в этом месте.
Он был славным щенком, рос на глазах. Очень любил играть с плетеной из канатиков косичкой, а вот мячики мы быстро забросили так как этот малыш прокусывал их на раз, своими белоснежными зубами. Если мячик вдруг не влезал в пасть, то щенок планомерно выгрызал из него кусочек, пока не добивался своего. И вот пришел день первого выхода на улицу. По лестнице ему ходить было еще рано, и я вынес его на руках, опустил на траву рядом с домом и начал наблюдать. На улице он на удивление быстро освоился, не проявляя уже явного страха, только шарахнулся от проехавшей вдалеке машины и звонким щенячим лаем погавкал на прошедшего рядом прохожего. Человек улыбнулся. Мы все тогда улыбались… Через непродолжительное время стало понятно, что из щенка растет не простой пес. Он постоянно крутил головой, он должен был видеть и слышать все происходящее, а любое приближающееся существо воспринималось исключительно как опасность. «Нормальным» у нас на прогулке было кинутся прямо в лицо наклонившейся к этому милейшему существу со словами: «Ой, какой милый щеночек, можно погладить?», и не внявшей ответу: «Не стоит». Пару раз я отдергивал его так, что зубки клацали прямо перед носом, наклонившейся. Дамочки были в таком ужасе от слома привычных стереотипов, что даже почти не матерились, хотя их мат все равно было не разобрать из-за звонкого, уже с легкой басцой, лая.
С заводчицей я был давно дружен, и мы решили, чтобы не создавать эксцессов, продолжить общение матери и сына. Когда ему исполнилось полгода и стало можно ездить на общественном транспорте, мы приехали к ним в гости. В транспорте, окруженный людьми он вел себя довольно спокойно, для своего характера. Это было очень странно наблюдать за этой первой встречей, но они как будто не расставались на целый квартал, и сразу узнали друг друга. Мать повела себя как мать, а он как сын после долгой разлуки. Это были чистые светлые эмоции.
Как и положено служебному псу, на занятии по дрессировке он отправился тоже через полгода жизни. Даже странно было наблюдать как этот еще, недо оформившийся комок черного меха, ни во что не ставит известного на весть город кинолога. Опытного, с образованием, которого нам советовали со всех сторон, но ни во что. Может мне прямо через месяц надо было уйти от него и найти того, кто сможет построить с этим псом рабочие отношения, но это был мой первый опыт дрессуры, и я не знал еще что бывает по-другому. Но от него я услышал фразу, которая преследовала нас все оставшееся время: «Пес Рабочий (именно с большой буквы), ему надо работать».
Может мы бы и пережили это как то, но в возрасте одного года, я оставил своего «непокорного» пса на передержку у его матери. Прогуливаясь по какой-то складской зоне, подальше от случайных прохожих, без поводков, на них напали складские дикие собаки. Их цель была подрать чужих. Мать и сын встали в оборону спина к спине. Они оборонялись пока хозяйка спешила на помощь, и даже успели загнать диких под забор, но у старшей прокусили бок, а малому порвали ухо.
С этого момента он окончательно удостоверился: «Вокруг враги!». Надорванное ухо постоянно напоминало ему об этом. Любая собака, подошедшая ближе трех метров, автоматически становилась в ранг: «Опасно». И уже заматеревшего щенка было не удержать. Он защищал себя, своего хозяина, свое существование. На местных собачьих форумах, за глаза, конечно, т.к. лично с нами никто не знакомился, его звали: «Большой, злой, черный пес из Мотовилихи». В какой-то момент неспособность добраться до врага, поводок сильно мешал, переадресовалась на того, кто его держал. У меня появились первые шармы, и привычка носить двойные строительные перчатки. Во-первых, он их все же не прокусывал, а во-вторых, в них все же приятнее разжимать острые овчарочьи зубы. В этот же момент от нас отказался наш «дипломированный» кинолог, видно мы ему сильно портили имидж большого специалиста.
А дома это была огромная черная няшка, но только для тех, кто был официально допущен в дом и прошел ритуал знакомства. Выглядело это следующим образом. Что бы у человека в первый же момент не подкосились ноги при виде этой радости, которую я уже гладил не нагибаясь, гостя усаживали на устойчивый предмет. Потом выпускали чёрную радость. Я был рядом, готовый прихватить холку, и она неспеша обнюхивала пришедшего, периодически заглядывая в его глаза, чтобы удостоверится в производимом эффекте. Если обнюхивание не достигало необходимого, мы начинили «улыбаться» во все свои белоснежные клыки. И вот тут эффект был почти стопроцентным. Если нет, человек удостаивался глубокого уважения. Но это было крайне редко.
Собакен рос, и я все больше сживался с ним. Мы нашли спокойные для нас часы и маршруты и по долгу гуляли довольные друг-другом. Что бы потрепать его по загривку мне даже не приходилось нагибаться. Это был стопроцентно мой пес. Да я все время смотрел по сторонам, привык быстро пробегать соседей, вжавшихся в угол, научился жестами заранее показывать другим хозяевам с собаками, тем кто нас еще не видел, что им срочно надо поменять маршрут, залезть в сугроб, в общем исчезнуть с этой дороги. И те, кто с нами встречался, сами не плохо исполняли этот ритуал. Зато я с Бучем, совершенно спокойно ходил в любое время суток в совершенно любом районе города. Редкие по пьяной лавочке пытавшиеся попросить закурить мгновенно трезвели целыми компаниями и уходили по дальше.
Так мы и жили в своем мирке, периодически приходя на занятия к новым кинологам, но не задерживались ни где. Надо отдать им всем должное. В отличии от самого первого они сразу говорили: «Собака сложная, мы не возьмемся, за что им всем огромное спасибо». Были среди них и совершенно не известные в городе и очень уважаемые в этой среде люди.
Так я оставил все надежды на нормальную дрессировку, занимался сам как умел. Но в какой-то момент мне дали очередной телефон. Созвонились, договорились на первую встречу без собаки. Познакомились, попили чаю, он рассказал в чем он в принципе видит основу дрессировки, а я про своего проблемного мальчика. Его подход в целом заинтересовал меня, и мы договорились на первую совместную прогулку. Меня проинструктировали как себя вести и чего можно ждать, в общем встреча прошла довольно продуктивно. Встречаемся, я с собакой, он подходит очень близко, пес гавкнул один раз и молчит. Прошлись. Так же тишина. Сказать, что я удивился – значить ничего не сказать. У меня мир перевернулся: «Мой злой пес, идет спокойно рядом с совершенно незнакомым человеком и не мешает нам разговаривать, как будто знает его с самого рождения».
Через пару таких прогулок нас пригласили на групповое занятие. Я, конечно, согласился, хотя внутри все сжалось от пережитого опыта. Хотя все прошло очень достойно, всего пара вспышек агрессии, которые легко пресёк наш новый учитель. Звали его Александр Гусев. Вот только занимаясь у него я понял, что такое: «Кинолог от Бога». Он мгновенно устанавливал контакт с любой собакой. Под его взглядом собаки «строились и начинали маршировать». Любые попытки конфликта гасились в зародыше от его резкого окрика. Любое насилие исключалось в принципе, ему просто не было место в этой отлаженной и естественной системе дрессировки. Мы занимались, собака менялась на глазах, но в один из моментов я снова услышал в наш адрес: «Пес Рабочий, ему надо работать, а то мозги у него сохнут». Собака успокаивалась и люди вокруг по маленьку расслабились.
И в один день на прогулке в парке в довольно уже привычном собачьем окружении, некий спаниель Мич подошел к нам слишком расслаблено близко, за что был моментально загнан под ближайшую лавку с прокушенным задом, а разнимавшая их жена получила нервный стресс. Знакомая державшая поводок отделалась вывихнутыми пальцами на обеих руках. Зад, конечно, зашили и намазали зеленкой, руки тоже подлечили, но сам факт нападения вынуждал к кардинальным действиям. Со слезами было подано объявление: «Отдадим в надежные руки злого доминантного пса». Фекалии полились рекой: «Как вы можете… Да вас самих надо…», и тому подобное. Особенно смешно было смотреть на молодых, лет до 30 девушек, прилетавших с распахнутыми глазами: «Я его сейчас заберу». Выводишь с улыбкой Буча. Любое движение в его сторону с распростёртыми объятыми заканчивалось очень внятным; «Гав!» с рывком поводка до звона в стропах, и четким клацаньем зубами. Как красиво они старались сделать вид, что им просто не подходит размер, а не пора менять прохудившееся белье. Бег их был стремителен и не отвратим. Насмотревшись на подобные выплески, на семейном совете мы совсем решили снять это объявление, но позвонил молодой голос и предложил встретится. Мы с собакой пришли в обговорённое место, и нам на встречу спокойно не торопясь направился молодой человек невысокого роста. Делал он это очень бодро. Попытки остановить его ни к чему не приводили, и как только он пересек «красную» черту, последовал ожидаемый бросок. Он мягко отступил на пол шага и каким-то невнятным, мягким движением усадил пса. Пес сам опешил от такой своей реакции и снова бросился в атаку, но снова был остановлен невнятным движением. А через минуту морда, которую боялся не один район, уже сидела рядом с ним пытаясь подсунуть свою, огромную для овчарки голову, ему под руку поглядится. Решение было принято сразу, но озвучить его мы не смогли, перезвонили позже. Через пару дней к нам приехал зеленый увазик, Буч спокойно залез в него как будто всегда на нем ездил. Я с трудом закрыл дверь, в последний раз взглянув в, ставшие родными, большие, суровые глаза….
В дальнейшем мы видели его только на фотографиях, может и к лучшему, пережить такую встречу было бы не легко. Пес нашел свое место в системе под погонами. Ему там хорошо, уже полное личное дело поощрений.
А я скучаю по своей черной морде…
БУЛЯ
Когда мы с женой прочитали в рубрике «Отдам в хорошие руки»: «Отдадим в семью бульдога девочку, восемь лет, стала нападать на маленького ребенка», то очень удивились. Созвонились с хозяевами, приехали заметив, что через дорогу от старой пятиэтажки начинается лесополоса. Сразу поняли, что здесь ее мы не оставим при любом исходе нашего знакомства, так как дальнейшая судьба собаки прорисовывалась однозначным образом: «Много ли надо будожке? Пятьдесят метров в глубь, подальше в сугроб, и она своими лапками уже никогда оттуда не выгребет зимой в ноябре.» Прямо с порога это черепаховое полешко залезло к жене на руки, облизало сначала ее потом меня сколько дотянулось, и мы поняли, что: «Здесь мы ее уже точно не оставим». Она не сопротивлялась, когда незнакомые руки надели на нее ошейник, шубку на рыбьем меху, и понесли вниз по ступенькам. Она не дергалась с них на улице, и только в автобусе отъезжающем от знакомой остановки она заплакала. Кто видел хоть раз как плачет собака понимает, о чем тут говорится. В этих слезах был виден страх за свою будущую жизнь, боль расставания с семьей, и обида предательства через столько пройденных нога к лапе лет.
Уже дома, в подъезде, при попытке подняться по лестнице стало понятно, что ни на кого это существо не нападало: «У собаки проблемы с задними лапами». Видно, повредили нерв при операции шов от которой был еще свеж на ее пузе. Но выяснять это у бывших хозяев мы не собирались, хотя морально подготовились к подобным сюрпризам. И не зря! При первом же посещении ветеринара выяснилось, что зубы у собаки явно тянут лет на десять если не больше.
На новом месте она освоилась быстро, особенно обнаружив у двери знакомые миски для воды и корма. Собака была явно диванного воспитания, но у нас дома это не поощряется и ей была предложена, как и всем, собственно, подстилка из короткого искусственного меха. Но в квартире на продуваемом всеми ветрами этаже, она явно мерзла на полу, и поэтому на кресле ей постелили простынку в голубую полоску. Но особенности размера и больные заднее лапы не позволяли ей туда забираться. Да и силенок уже оставалось маловато для подобных этюдов. Пришлось построить из обувных коробок лестницу, благо женщина в доме, их вдоволь всех объёмов и размеров. Она буквально со второго раза подталкиваний и преставления лап поняла, как это работает, и спала только в кресле. Особенно это было понятно, когда ты открываешь входную дверь и свозь грохот разлетающихся коробок к тебе летит, непонятного цвета, полено с табличкой на морде: «Залижу до смерти».
Собака ничего не знала из собачей жизни: ни режима, ни нормальной прогулки, ни игры толком, и с удовольствием проникалась новым. Только глаза уже начинали подводить, но она старалась не показывать этого.
От ненатуральных игрушек она отказалась. Зато с удовольствием на улице стала играть свежесломаной палочкой. И через какое-то непродолжительное время даже изображать, что-то похожее на команду: «Апорт». В исполнении бульдожки и не в «ютубе» это оказалось очень милое зрелище.
Дома стало совершенно чисто. Черепаховый «робот-пылесос», передвигаясь по дому не давал залежаться ни крошке съедобного, забираясь в самые порой недоступные места. Откуда издавал продолжительное поскуливание, извлекался «спасательной командой» и отправлялся на очередное патрулирование.
При всех этих «диванных» замашках вечером, в темноте, это миниатюрное создание мгновенно вставало поперек тропы заслышав шаги незнакомого человека. А грозное хрюканье не оставляло недопониманий, что: «Сюда лучше не подходить».
Придя в собачую компанию, она как почетная пенсионерка сразу наводила порядок. И через какое-то время эта мохнатая куча-мала разбивалась на две стаи, одна молодняк вторая по старше, и играли уже только между собой. Остальные пенсионеры не вмешивались, но смотрели со стороны с явным одобрением. Авторитет был серьезным: «Согнать двух немецких овчарок в один угол – «Запросто», закуситься с большим псом и ни в чем не уступать ему: «Неча делать». Вот только в прямой драке годы уже давали знать свое, хорошо до серьезной грызни не разу ни доходило, а то одной зеленкой и зашитым задом явно было не отделаться.
История закончилась очень неожиданно. Утром она похрустела немного сухариками после прогулки, забралась под кровать в уголок между старым ковром и коробками и уснула. Ей снилось как она бежит своими короткими ножками по радуге, все выше и выше…. Похоронили ее за городом на лесной просеке под большой елью, в месте куда по утрам заглядывало солнышко, достаточно глубоко чтоб не беспокоили грибники и завернув в простынку в голубую полоску…
«Непонятно только что помешало старым хозяевам сделать для своей мохнатой подруги все тоже самое? Или живые игрушки не нуждаются в достойном уходе из жизни? Как они потом собираются в старости смотреть в глаза своим детям, видевшим такое отношение к чужой старости в своей семье?» - вопросы, которые навсегда останутся без ответа.
АССОЛЬ-АСЯ И ГРЕЙ
Зима на Урале серьезное испытание, даже для подготовившегося сурового, лесного зверя. Но этот гончак был явно не готов. Он лежал в небольшой «влежне» прямо в сугробе посередине заправочной станции. До ближайшего жилья было километров шестьдесят. И он был совсем один. Сотрудники заправки рассказали, что он и другой, рыжий охотник пришли дней пять назад. Так и живут. Собака была худая, вся дрожала и явно девочка. Люди особо собак не кормили. Это было сразу понятно по выпирающим вдоль белых бокщв ребрам собаки. Из еды в продаже были только круасаны. «Явно не собачея еда» - так подумала жена и предложила ей вискас из пакетика, который был с собой у ее попутчицы. Собака не привередничала и тут же все съела, попытавшись отобрать пакетик из-под корма. Она была очень голодная. Поев, собака немного успокоилась и ее удалось усадить в машину. Рыжего так и не появилось, и жена сев за руль, немного отъехав заметила, как на заправку выбежал, озираясь рыжий охотник. Пришлось вернутся за ним. Как только она открыла дверь и там показалась светлая морда, рыжий рванул туда, но влезть в машину не смог… Так жена узнала, что у рыжего повреждена задняя лапа. Погрузив уже пару, машина поехала домой. Жена позвонила мне по дороге, что бы вышел обязательно ее встретил и нашел дома два поводка.
Этот рассказ, я выслушивал, уже дома наблюдая как не самая большая собака доедает пайку сухарей, рассчитанную на пса раза в два больше нее. Рыжий джельтельмен не мешал ей и просто лежал у стеночки. Оказалось, что уже по дороге жена вспомнила, что не так давно видела объявление о потери двух «охотников». И пока они ехали, коллега-пассажирка нашла это объявление и позвонила по нему с криком: «Мы нашли ваших собак!». На что получила ответ: «Увы, но я своих выследил и нашел останки – задрали волки». Тогда попутчица тут же стала позванивать знакомых. «Передержки» не нашлось, и охотники-потеряшки поехали к нам домой.
Собак решили назвать Грей – рыжего и светлую девочку - Асоль, которая тут же превратилась в Асю. На том и порешили, оставив их в покое до утра. Утром разместв объявления во всех возможных группах потеряшек и собачьих сайтах мы решили отвезти рыжего Грея в зооклинику находящуюся во дворе нашего дома. Там нас встретила доктор, сразу назвавшая жену по имени и спросившая: «Это те самые собаки?». Эту фразу мы потом еще не раз слышали в зоомагазинах и просто на улице. Вот так быстро в нашем современном мире распространяются новости. Собаку посмотрели, выписали лекарства и покормили собачей консервой. Тут мы поняли: «Дома он не ел потому, что берег все для дамы». В дальнейшем мы так и стали кормить его, заперев в одиночестве, что бы ничего не смущало собачью душу.
За разговором в клинике мы вдруг узнали, что в дороге девочки позвонили отцу доктора – это у него волки съели собак. Ну и между делом сказали: «Если в течении недели не найдется хозяин, не захочет ли ее отец взять себе эту пару? Учитывая, что он действующий охотник, им явно лучше будет с ним, чем жить на квартире». На том и порешили, оставив номер телефона.
А тем временем собаки приживались, Грейя отпустила боль в лапе, и он с явным удовольствием отсыпался в тепле. Ася занималась поисками еды. Она уже была замечена в незакрытой кладовке, с мордой, опушенной в мешок с кормами и вылетаемым из него смачным хрустом сухарей. Она ухитрилась залезть на табуретку, а с нее на кухонный стол. А там она сдернула на пол коврижку и три пироженки. О чем мы узнали, придя домой и увидев, две разодранные коробки посреди зала. С этим мы смерились, хотя это был первый случай такого наглого воровства со стола в нашем доме.
На прогулке оба охотника упирались носом в сугроб и так и гуляли, не поднимая голов. Лапа все еще болела и гулять по долгу не получалось, а гулять по отдельности они отказывались. А мы решили не разлучать их, чтобы избежать лишней нервотрепки.
Мы все учились жить вместе. Уже приходили мысли о том, чтобы: «Оставить собак, или пристроить только рыжего, а Асю оставить себе». Но тут прозвучал звонок, в котором радостный, немолодой голос говорил: «Мне сказали мои собаки у вас, ехать не близко завтра приеду». На нашу фразу: «А откуда вы знаете, что это ваши собаки?» - он сказал, что живет в поселке по дороге который проезжала моя жена с коллегой и назвал четкие приметы рыжего пса.
Вот подошло время, мы ждали предполагаемого хозяина, собаки мирно спали по коврикам. И вот он подъехал. Собираемся на выход, а Грей на команду ко мне не реагирует, и вообще не на что не реагирует, и глаза так страшно закатил… Тормошим: «Грей! Грей!», а он не реагирует. Слушаем сердце, а его через толстую шкуру не слышно. Жена в слезы: «Как так, вот приехал твой хозяин, а ты помер…». Хватает его, чтобы поднять на руки, и тащить в больницу. Но тут лапы распрямляются, и пес пытается на них встать, что удается ему не сразу. Вот так на него стало действовать обезболивающее. Все дружно выдохнули, потому что не представляли, как бы объяснили хозяину это все. Но все обошлось.
Тест на то приехал хозяин или нет был пройден сразу. Ася только увидела его, сразу попробовала забраться к нему на руки, а Грей просто терся об ноги. Наскоро узнаем, как перед самой очередной охотой молодая девка рванула через забор, а опытный за ней. И что нашли их за семьдесят километров от дома. Хозяин очень переживал, но так как человек пожилой - про интернет слышал только из телевизора. И тут ему позвонил знакомый и устроил выволочку: «Какого лешего собак в лесу бросил, даже не искал! Я вот пока своих не нашел не успокоился…». Оказалось, что наш разговор с доктором не прошел даром. Она в тот же день озвучила наше предложение своему отцу, а он в описании собак узнал пару своего знакомого охотника и сразу позвонил ему. А он уже позвонил нам. Собак погрузили в ниву, сделали отчетное фото с хозяином, где он прислонился к своей ниве, в которой на лосинной шкуре сидят две собаки: почти белая девочка и рыжий парень, которых зовут Найда и Кубик.
P.S. Выражаю огромную благодарность всем тем кто принял участие в судьбе двух потеряшек и отдельную благодарность группе «Собаки Компроса» г.Перми которая почти мгновенно собрала материальную помощь на лечение и прокорм двух собак - потеряшек.
ГРЕТТА
Жизнь без собаки после стольких лет казалась тусклой и унылой. Но в какой-то момент пришла информация: «Очередная брошенка ищет дом…». И она оказалась немецкой овчаркой, девочкой. Созвонившись с волонтёрами, выясняем: «Явно недавно родившая собака, лет восьми, неделю стояла возле подъезда. От жильцов дома узнали, хозяин живет тут, выгнал девочку на холод. Сам спокойно утром уезжает на работу, вечером возвращается пройдя мимо собаки и закрывает подъезд. На прямое обращение волонтёров сказал: «У меня никогда собаки не было, вы что-то путайте» - но к собаке выйти отказался. Такая вот история…
На первое знакомство мы сразу пришли с поводком и ошейником, сомнений не было: «Если будет хоть какой-то контакт – Заберем». Так и получилось. Хотя собака тяжело перенесла такой резкий переезд, но все наладилось. Отношения налаживались с усилением доверия, и никто не торопил время. Собака оказалась в меру обученная, очень контактная, и непривычно спокойная, и социализированная, что после двух таких доминантных особей по началу вызывало даже оторопь. Оказалось: «И с доброй собакой надо научится «ходить рядом»», потому что это совсем по-другому. И собака без намордника, поводка, и люди не шарахаются, и ты какой-то слишком спокойный….
У этой истории нет конца, зато есть еще несколько лет счастливой взаимной жизни.