Рассказ написан под впечатлением от фильма «Район №9»
Считайте фанфик
ВОЗМОЖНЫ СПОЙЛЕРЫ
За арт отдельное спасибо Ляйсан "pchepi" Файзуллиной (@pchepi.with.pivo)
***
Тишина и покой. Да, именно эти два слова приходили на ум каждому, кто в сей ранний час оказывался на улице. Мороз, хруст снега под ногами, кружащиеся в бесконечном танце снежинки, укутанные в серебро голые деревья и мерцающие тут и там гирлянды создавали ту самую атмосферу радости и какого-то детского восторга. Неподдельного детского счастья, казалось бы, безвозвратно утерянного в водовороте сменяющих друг друга лет и событий. Потерянного в бесконечной суете. Но в это волшебное время все казалось другим. Абсолютно все, даже стоящая во дворе береза, посаженная еще при коммунизме, круглосуточный магазинчик по типу «Продукты», уютно расположившийся прямо через дорогу, одинокий видевший многое фонарь, чей свет уже не так ярок, а столб обклеен не первым слоем объявлений. Да что там, даже воздух казался каким-то необычным, каким-то волшебным. И все эти угрюмые люди, вдыхая пахнущий еловой хвоей и свежими мандаринами воздух, словно возвращались в далекое почти забытое детство и, забыв об обидах и житейских проблемах, просто радовались тишине и покою, что царили не только на улицах городов, но и в душе у каждого. В это самое время, когда можно было хоть один раз в год поверить в чудо.
Но в одной из квартир, что незримо расположилась в одной из сотни типовых хрущёвок, затерянных где-то в бесконечных лабиринтах улиц, эта чарующая атмосфера отсутствовала напрочь. Ее обитателя занимали совсем иные мысли и до того, что происходило на улице, ему было все равно. Для него все это было не временем чудес и подарков, а всего лишь еще одним типовым, как и его дом, рабочим днем. Даже не смотря на окружающую его предновогоднюю суету. Для него воздух ничем не пах, а время, которое медленно, но верно, приближалось к семи утра, шло точно также, как и в любой другой день. И вот, когда стоящие на столе электронные часы отобразили на своем табло горящие ядовитым зеленым светом цифры 07:00, в квартире раздалась радостная трель будильника.
Под одеялом зашевелилось что-то большое. Послышалось ворчание и недовольное щёлканье. Медленно из-под одеяла высунулась слегка кривая трехпалая рука и принялась шарить по стулу, на котором лежал заливающийся веселой, но до ужаса раздражающей мелодией телефон. Необычайно медленно рука прошлась по стулу и, нащупав аппарат, попыталась отключить этот проклятущий звон. Но то ли из-за сонливости, то ли из-за неуклюжести владельца руки, телефон, вместо того, чтобы отключиться, полетел на пол. Снова послышалось щёлканье. Расслабленная в тот же миг рука с гулким стуком упала на линолеум и принялась шарить по холодному и чуть потускневшему покрытию. Но телефон никак не хотел находится. Очень медленно, еще медленнее, чем по стулу, трехпалая конечность прошлась по полу, ощупала ковер, даже забралась под диван, но безрезультатно. В раздражении пошкрябав тремя пальцами по линолеуму, ладонь сжалась в кулак и негромко, с таким же гулким стуком, ударила по полу, вновь расслабилась и на пару секунд недвижимо повисла, покачиваясь в такт дыханию. Затем она снова шевельнулась, двинувшись в сторону стола, наконец-то почувствовала под собой холодный кусок пластика, железа и стекла и в итоге ловкими движениями трех корявых пальцев будильник был отключен. Рука снова расслабилась и обмякла. Под одеялом в очередной раз что-то зашевелилось и недовольно защёлкало.
Наконец, спустя несколько секунд, обладатель руки, победив в долгой и мучительной борьбе со сном, откинул одеяло и оторвал голову от подушки, принимая сидячее положение. Руки, как большие, так и располагавшиеся на животе маленькие, снова расслабились и беспечно повисли. Даже усики и те безжизненно свисали с головы.
Все силы организма ушли на то, чтобы продрать глаза и хоть немного, но запустить головной мозг.
С неимоверным трудом, спустя две с половиной минуты непрерывной борьбы с неимоверным желанием снова укутаться в одеяло, он все же заставил себя проснуться и открыть глаза. Окинув комнату взглядом своих больших янтарных глаз, он протяжно зевнул и от души потянулся. Взгляд остановился на оставленном на рабочем столе стакане с уже давно остывшим недопитым чаем и раскрытую тетрадь с так и не сделанным в срок заданием. В очередной раз он так ничего и не сделал, отвлекшись на какое-то более интересное, но совершенно бесполезное занятие. Как и вчера. Как и на прошлой неделе.
Как и в прошлом году.
Вся жизнь словно бесконечный, однообразный, а главное, бессмысленный день сурка, в котором не менялось абсолютно ничего и в котором он не видел никакого смысла.
Вот так вот он и жил. Изо дня в день утопая в рутине и занимаясь тем, что не приносило ему никакого удовольствия. Один одинешенек в этом огромном мире. Одинокий и никому не нужный. Фактически инопланетянин, но юридически коренной житель планеты Земля. Да, именно коренной. Вроде бы даже в третьем поколении. Моллюск с совершенно типовой судьбой и не типовым для этих мест именем Фатон, живущий скучной жизнью бедного студента в маленькой и слегка потрепанной квартире, полученной от государства по программе социальной поддержки.
Сегодняшний день, как и все остальные в его жизни, во всю грозил перейти в разряд бездарно прожитых. Даже не смотря на приближающуюся дату, в предвкушении которой жило все человечество и добрая половина моллюсков, у Фатона по этому поводу не было никаких мыслей или планов. Впрочем, единственные мысли и планы, которые в этот момент штурмовали его инопланетный мозг, касались только кровати и сна, который он всеми силами желал продолжить и проспать до самого вечера. Но тем не менее, нужно было собираться на учебу. Желание не стать отчисленным пока что было сильнее желания уснуть. Поэтому Фатон еще раз зевнул, моргнул и, бурча что-то под нос, поднялся с дивана. Подойдя к календарю и переместив красную рамочку с тридцатого декабря на тридцать первое, моллюск неуклюже, спотыкаясь о собственные ноги, поплелся в ванную.
Очередная бессонная ночь. Непонятно почему, но последние пару месяцев Фатон спал крайне плохо. Возможно, дело было в излишней нервозности, а может и просто в неудобном старом диване с прогнувшимися пружинами и кривым металлическим каркасом. Сам Фатон метался между версиями о нервозности и излишней утомленности.
«Хотя какая к черту утомленность, если я и так ничего не делаю? Разве что за компом целыми днями просиживаю…» - пронеслось в голове.
Но возможно дело было в одиночестве. Невозможность поговорить с кем-либо, поделиться впечатлениями, мыслями, да и банально выговориться о своих никому не интересных проблемах и излить душу.
«Хотя о каких к черту впечатлениях?» - снова мелькнула мысль.
Для того, чтобы эти самые впечатления были, нужно хоть раз в неделю выходить из дома и хоть немножко, но гулять на улице. Желательно дольше десяти минут и дальше ближайшего продуктового магазина. Но Фатона это не интересовало. Зачем бесцельно слоняться по городу, пугая своим видом маленьких детей и всю местную живность, если дома есть Интернет с нескончаемыми сериальчиками, а в холодильнике припасена бутылка Балтики и банка Вискаса. Да и зачем вообще напрягаться лишний раз???
Окутанный мыслями, Фатон быстренько привел себя в порядок и уже более бодрым шагом направился на кухню. Мельком посмотрев в темное окно, на кружившиеся снежинки и переливающиеся яркими цветами огни гирлянд, он включил свет и уткнулся взглядом в оставленный со вчерашнего вечера бардак на столе, банку из-под сока, стоящую почему-то на подоконнике, и пару валяющихся на полу пустых пакетиков дешевого кошачьего корма.
-{В последний раз! В самый-самый последний раз!} – прошипел Фатон, вспоминая плачевные последствия позавчерашней попытки расслабиться и наступившего за ней вчерашнего отходняка, - {Накрыло знатно.}
Одной рукой включив электрочайник, а другой старый радиоприемник, он, с радостным урчанием в животе, заглянул в холодильник. Внутри было не густо – вчерашний недоеденный бутерброд, почти пустая бутылка кефира, три бутылки светлого нефильтрованного, два сырых яйца и пока что неоткрытая банка Китикета, от одного лишь вида которой Фатона снова чуть было не вштырило.
-{Выкинуть что ль?} – медленно протянул он.
«А Муське отдать не судьба?» - снова промелькнуло в голове.
-{А, точно…} – сказал он сам себе, доставая бутерброд.
В подвале дома года с полтора назад обосновалась черно-белая кошка. Судя по всему, домашняя, но либо потерянная хозяевами, либо выкинутая ими специально. Жильцы дома ее жалели, подкармливали, но домой никто не забирал. С недавнего времени Фатон все собирался взять ее к себе, чтобы животинка на холоде не мучилась, но то он забудет про нее, то сама кошка куда-то пропадет, то еще что-то. Вот и сейчас ее не было. Последний раз Фатон видел Муську пару дней назад, какой-то слишком уж грязной и, как показалось моллюску, довольно таки растолстевшей. Должно быть, кошку кто-то все же подобрал. По крайней мере, он так думал.
С этими мыслями Фатон достал из шкафчика большой бокал, деревянный бочонок с сахаром и коробку чайных пакетиков, попутно прислушиваясь к приемнику, из динамика которого уже как минуту доносился яростный голос, готовый в любую секунду сорваться на крик:
- … хоть понимаете, сколько денег пропадет?! У нас своих проблем хватает, которые нужно решать, так на кой черт присоединяться к программе интеграции?!
Чем радиопередаче заняться в предновогодний день? Правильно, в тысячный раз мусолить извечные и всем опостылевшие проблемы, разводя болтовню ради болтовни. Ну и ради скандалов и рейтингов, конечно. Причем обсуждать именно проблемы, а не пути их решения. А о программе интеграции вообще не замолкают уже лет пятнадцать.
-Ну извольте, - раздался второй уже спокойный голос, - Генеральная Ассамблея ООН приняла резолюцию, которая поможет нам, под словом «нам» я имею ввиду всех наделенных разумом, а не только человечество, выйти из надвигающегося кризиса. Нет, давайте сначала. Кристофер Джонсон все еще не вернулся и не известно, вернется ли вообще, так? Так. Как-либо передать инопланетянам сообщение о том, что на нашей планете застряло уже почти двенадцать миллионов их сородичей мы никак не можем, правильно? Правильно. Иными словами, нам придется жить с ними на одной планете, нравиться Вам это, или нет. Именно поэтому ООН и приняла эту резолюцию. Программа интеграции позволит ИМ узнать НАС, а НАМ позволит понять ИХ, найдя таким образом путь к ВЗАИМНОМУ пониманию. А это может быть осуществимо только при условии совместного существования на равных условиях и при равных правах. В конце концов, Вы, как общественный деятель, должны это понимать. Дорогие радиослушатели, я напоминаю, что у нас в гостях известный журналист, общественный деятель и активист Юрий Долгополов.
-То есть Вы хотите превратить в район №9 весь мир, да?
-Лично я хочу процветания обоих видов, не более – спокойно ответил ведущий, - И я верю, что эта программа поможет нам понять друг друга и наконец научиться жить вместе, на одной планете. И я подчеркиваю – совместно жить, а не совместно существовать. А это возможно лишь при равных правах и свободах.
-Ну конечно, сначала мы дадим им права, потом попытаемся интегрировать в наше общество, а потом, может быть, позволим создать страну? – не унимался собеседник.
-Почему нет?
-{Действительно.} – встрял Фатон.
От эфира его отвлек щелчок чайника. С радостным урчанием он налил кипяток в бокал, заварил чайку и, смакуя чуть подсохший бутерброд, принялся завтракать. В эфире, тем временем, творилось что-то невообразимое. Гость программы, подобно Фантомасу, в конец разбушевался и принялся материть не только моллюсков с их, как сказал уважаемый журналист и общественный деятель, б***ской зависшей над Йоханнесбургом посудиной, но и людей, преступность, законы, также не забыл затронуть науку, зачем-то докопался до мировой культуры, а в финале своей пылкой речи прошелся по обществу в целом. У Фатона от постоянных запикиваний чуть барабанные перепонки не лопнули.
-Да вы расист, батенька, коль считаете, что преступления – это удел исключительно инопланетян. Да и вообще во всех проблемах виноваты именно они, как я понял?
-{А кто ж еще-то?} – буркнул Фатон, делая очередной глоток горячего напитка.
-Знаете, мне плевать на них. На них и на все, что с ними связано. Но вот когда они заселят весь мир и…
-Программа интеграции подразумевает под собой не только расселение инопланетян по всей Земле, но и их обучение. Вернее, переобучение. Именно, как Вы сказали, интегрировать в наше общество. Обучить их, помочь понять наши нравы и ценности и, самое главное, помочь им адаптироваться, а не запирать в гетто. Да, они будут учиться вместе с нами, работать вместе с нами. В отдельных случаях расти вместе с нами. Причем, все выше сказанное относится и к людям. Мы тоже должны многому научиться.
-Да-да, сначала они растут в приемных человеческих семьях и детдомах, учатся, лечатся вместе с нами и за наш счет, а потом что? Потом они нас же и грабят, убивают, мусорят и беспредельничают на наших улицах и крушат все, что видят.
-{Мужик, ты прям всю мою биографию в этих словах уместил!} – усмехнулся Фатон.
Ведущий пытался было что-то возразить, но тут уважаемого гостя снова понесло и вновь начались запикивания. Но Фатон уже не слушал. Слова про приемные семьи, учебу и лечение за чей-то счет унесли его в воспоминания. Согласно программе интеграции, Фатон воспитывался в среде людей и впитывал в себя те самые нравы и ценности, чтобы, как говорят люди, адаптироваться. Ради этого какой-то процент моллюсков расселили по принявшим участие в программе странам. Все ради великой цели – попытаться хоть немного сблизить два совершенно разных разумных вида и научиться сосуществовать в пределах одной планеты. Вот и Фатон был один из четырех миллионов, как говорили люди, особей, поселенных на этом клочке Земли, который местные гордо называли Россия, а все остальные завистливо называли Раша. Хотя за девятнадцать лет своей жизни Фатон не наблюдал никакой положительной динамики этой чудо-программы. Может, просто время не пришло. А может быть не судьба людям и моллюскам мирно жить под одним небом.
Занятый такими невеселыми мыслями, Фатон покончил с завтраком, быстренько сполоснул бокал и, выключив постоянно пикающее радио, пошел собираться. Накинув первые попавшиеся более-менее приличные вещи, старую, слегка поношенную куртку и накинув на плечо сумку с тремя тетрадями и парой ручек, Фатон вышел в подъезд. Быстренько спустившись на первый этаж и выскочив на морозный воздух, он столкнулся взглядом с соседским ребенком.
-Ой, здрасте! – прозвенел он и, смотря на моллюска, помахал рукой. Фатон как-то неловко помахал в ответ и медленно направился в сторону своего учебного корпуса.
***
Народу в тот день было крайне мало. Всего пять человек из тридцати. Ко второй паре, источая жуткий перегар, пришли еще двое. Да, народ видимо принялся отмечать пораньше, причем с половиной преподавательского состава, судя по тому, что с последних пар всех распустили. Давно Фатон не видел таких пустых коридоров. На душе при виде этого сразу становилось легко и радостно. Настолько радостно, что хотелось петь. Никто не донимал его своим навязчивым общением, не приставал с глупыми вопросами вроде «Как дела?» и «Чем занят сегодня вечером?» Даже преподаватели сегодня почти не обращали на него внимания. Можно было спокойно посидеть и повтыкать в телефон, сохраняя смешные картинки и в пол голоса хихикая с мемасиков. Было бы так всегда, а не один раз в год, у Фатона, может быть, было бы больше поводов радоваться жизни.
Да, он был одиночкой. Закоренелым одиночкой и в целом нелюдимой личностью. Всю жизнь он избегал общения и пытался не заводить ни с кем дружеских отношений. Хотя этого самого общения ему порой сильно не хватало. Он вроде и хотел бы с кем-нибудь подружиться, чтобы банально попить пивка, да побугуртить о политике или о той же программе интеграции. Но Фатон боялся. Боялся оскорблений и насмешек. Боялся предательства. Предыдущий опыт взаимодействия с людьми оказался слишком горьким, чтобы пытаться начинать все заново.
Одному спокойнее.
Эти чувства выворачивали его инопланетную душу наизнанку. Особенно сильно они проявлялись по утрам, когда недостаток общения, недовольство жизнью и постоянный недосып, подобно гидравлическому прессу, давили на психику особенно сильно. Может поэтому и появились проблемы со сном. А может и нет. Если эти проблемы в скором времени не прекратятся, то не помешало бы к врачу сходить. Что опять было для Фатона той еще пыткой.
Но общение доставляло не только моральные неудобства. Инопланетяне жили в России всего восемь лет и местные, за исключением отдельных специально обученных личностей, еще не научились их понимать. Изъясняться часто приходилось подобно глухонемому – Фатону приходилось писать на листе то, что он хотел сказать, чтобы собеседник прочитал и, таким образом, смог его понять. Иначе никак. Благо моллюск прекрасно знал русский, так как воспитывался в русскоговорящей среде с четырех земных лет. Но вот люди его щелканье понять не могли.
Иногда Фатону казалось, что по настоящему его понимают только животные. Например, как-то раз он целых два часа изливал душу соседскому коту и, в целом, остался доволен таким общением. Даже несмотря на то, что кот ему ничего не отвечал. Зато внимательно, с умным выражением морды и задумчивым взглядом слушал. Слушал и не перебивал. И вообще это был один единственный раз, когда Фатон по душам с кем-то говорил. Пусть даже с котом. Так что надо искать Муську и забирать к себе. Будет хоть с кем поболтать да душу излить.
Наконец прозвенел звонок и вся группа, подобно единому организму, поднялась со своих мест. Фатон уже хотел было начать складываться, как тут прямо у его уха раздался голос:
-Слушай, Фатон, мы тут подумали…
Только моллюск обрадовался отсутствию внимания к своей персоне, как тут же кто-то подошел. Как накаркал.
-Мы сегодня хотим всей группой съездить кое-куда, эпично бухнуть и отметить грядущие праздники. Айда с нами?
Фатон пошевелил усами и, немного подумав для вида, быстренько черкнул на полях тетради слова «Нет, спасибо».
-Да ладно брось! – не унимался одногруппник, - Погнали! Расслабимся, отдохнем!
Моллюск обвел ручкой надпись и указал на нее пальцем, как бы повторяя ответ.
-Почему?
Он написал слово «Работаю».
-Да ладно брось, - повторил парень, - Какая работа в новый год?
Фатон глубоко вздохнул и слегка нахмурился.
-Ну ладно, я понял. Как хочешь. Но если передумаешь – черкани в ВК. Место всем найдется!
Фатон кивнул и хотел было написать «Спасибо», но парень резко сорвался с места и вместе с остальными кинулся к выходу. Пробурчав что-то себе под нос, моллюск медленно собрался и, дождавшись, когда все выйдут, в гордом одиночестве покинул учебный корпус.
Всю дорогу до дома ему было не спокойно. После короткого и на первый взгляд ничего не значащего разговора с одногруппником в его душе что-то перевернулось. Сердце моллюска странно екнуло, а разум штурмовали разные мысли. Много мыслей. Всю дорогу до дома он напряженно думал. Думал о разном. О своем одиночестве, о людях, о своей жизни. Таким макаром, не спеша и будучи окутанным мыслями, Фатон добрался до своей родной многоэтажки.
Впервые за очень долгое время ему не хотелось домой. Обычно он залетал в квартиру как ошпаренный, одним прыжком запрыгивая на свой пятый этаж. Его дом казался ему самым безопасным местом на всей планете. Тем местом, где никто не оскорбит и не обидит. Но сейчас ему не хотелось прятаться, запираясь от всего мира в четырех стенах. После сегодняшнего разговора в его голове что-то перевернулось.
«Может стоит принять предложение того парня? Может правда стоит развеяться, отдохнуть и отвлечься от проблем?» - подумал Фатон.
Он вроде и хотел откликнуться, открыться людям и миру. Может быть даже переосмыслить свою жизнь. Но моллюск боялся. Боялся открыть душу и вновь получить нож в спину. Что если все снова пойдет крахом, как и несколько лет назад?
Мечась между страхом, своими убеждениями и мыслями о сегодняшнем коротком разговоре, Фатон решил хорошенько все обдумать и немного прогуляться. Наверное, впервые за пару лет. Тихим шагом он сделал один круг вокруг дома. Затем еще один. Затем еще несколько. Вдыхая холодный зимний воздух и слушая хруст снега под ногами, погруженный в мысли моллюск нарезал пару десятков кругов около дома, потом прошелся по двору, дошел до учебного корпуса и обратно, а затем и вовсе дал круг по всему городу.
Шагал он до самого вечера. Часам к пяти, с болящими от внезапно навалившихся на них нагрузок ногами, Фатон приземлился на близлежащую скамейку. За это время на улице стало еще холоднее, постепенно начинало темнеть. И только снежинки неизменно продолжали свой извечный танец, кружась в свете развешанных везде гирлянд. Вздыхая, моллюск окинул всю эту красоту взглядом, откинулся на спинку скамейки и задумчивым взглядом уставился куда-то вверх, смотря в темнеющее небо. Смотрел до тех пор, пока на периферии зрения что-то не замаячило.
Из снежной завесы, прямо к скамейке, медленно, пошатываясь и время от времени икая, приближалась немного сутулая фигура. Фатон повернулся в ее сторону ровно в тот момент, когда она, пару раз икнув, вальяжно усаживалась на скамейку рядом с ним. На Фатона тут же уставилось пропитое лицо с красными глазами, а в нос ударил запах термоядерного перегара.
Перед ним сидел мужик лет пятидесяти. Судя по полупустой бутылке с чем-то мутным внутри, которую он держал в руках, веселому выражению пьяных глаз и стойкому запашку, мужик был в полный драбадан. Одет он был как-то несуразно, в какое-то нелепое пальто, по сравнению с которым даже поношенная куртка Фатона выглядела чем-то брендовым и дорогостоящим. На ногах были немного мешковатые грязные штаны, с красующимися на них парой-тройкой ярких заплаток. На одной ноге был валенок, на другой сапог, причем явно не на ту ногу.
С минуту человек и моллюск буравили друг друга взглядом, пока мужик жутко пропитым голосом не произнес:
-Третьим будешь?
Почему-то Фатону стало смешно. Вся эта ситуация напоминала ему плохой анекдот про алкашей, в котором он в любую секунду мог стать главным действующим лицом.
-{Не, братан, извини. Не буду} – прощелкал он и уже собрался было уходить, как тут мужик недовольно и одновременно грустно выдал:
-А почему?
Фатона как пришило к скамейке.
-{Ты меня понимаешь???} – удивленно спросил он.
-Канеш, - снова начал мужик, коверкая слова, - Я ж этот… Ик! Как его… Ик! Лингвист, во…
На пару секунд повисла тишина.
-Так это, тре…
-{Говорю же – не буду.}
Пауза.
-Ты меня… Ик! Уважаешь?
-{Уважаю, но третьим не буду} – давясь от смеха, ответил Фатон.
Снова пауза.
-А отмечать с кем… Ик! Будешь?
-{Да я и не планировал отмечать.}
От такого ответа мужик ненадолго завис. Непонимающим взглядом он посмотрел сначала на моллюска, потом на свою бутылку, потом просто куда-то в сторону. На какой-то момент он замер, созерцая только ему видимую бесконечность, затем икнул и тихо спросил, с трудом складывая буквы в слова:
-А… А по… Ик! Почему???
-{Во-первых, банально в падлу. Лучше за компом поторчу или вообще завалюсь на боковую. А во-вторых тупо не с кем. Хотя мне, в принципе, и одному неплохо.}
Мужик что-то промычал, затем, снова икнув, заикаясь произнес:
-Ну… Это… Ик! Не… Неправильно.
«И щас какой-то алкаш будет учить меня жизни…» - в раздражении подумал Фатон. Мужик тем временем продолжал:
-Человек не может быть счастлив в одиночку. Ик!
-{А я и не человек.}
-Да какая разница… Ик!
Снова повисла короткая пауза. Мужик откинулся на спинку скамейки, снова икнул, затем открыл бутылку и хлебнул несколько глотков прямо из горла. С выражением райского блаженства он бережно закрыл бутылку, прижал ее к груди аки родного ребенка и, как ни в чем не бывало, продолжил:
-Не, дружить надо. Надо… Вот тебя как звать?
-{Фатон} – коротко ответил моллюск.
-Албанец? – удивленно выпалил мужик.
-{Да нет, вроде, русский.}
-Мдя… Ик! Славяне нынче не те…
Фатон усмехнулся:
-{Мужик, мне кажется, что тебе на сегодня хватит.}
Тот, услышав это, вцепился в бутылку еще крепче, продолжая бормотать что-то бессвязное. Видимо, последний глоток довел его до полной кондиции. Фатон хотел было уйти и прервать этот бессмысленный разговор, но что-то его остановило. Этот несуразный мужик, в смешной одежде и с пропитым голосом, чем-то зацепил его. Возможно, своей открытостью и тонким флером чуть ли не детской наивности, а может и просто смешным видом. Как бы там ни было, но Фатон увидел в нем свободные уши. Что-то вроде того кота. Разве что чуть больше в размерах.
-{А почему ты-то один?} – спросил Фатон, решив поддержать разговор.
-Дурак потому что.
После этих слов в его глазах, помимо сотканного алкогольными парами веселья, промелькнула неподдельная грусть с примесью горя и безысходности. Он опустил глаза и пару минут потупил в укутанную снегом землю.
-Когда-то было все, а сейчас… - начал он, останавливаясь на полуслове, - Сейчас только эта проклятая бутылка, да Владик с соседнего дома. Такой же алкаш, как и я.
Фатон нутром чувствовал, что каждые слова давались мужику с неимоверным трудом. И вовсе не от излишне выпитого. Немного помолчав, он томно вздохнул и снова начал говорить, причем уже другим, более серьезным голосом, без икания и пьяных шуточек.
-Понимаешь гастропод, нельзя так. Нельзя в наше время существовать одному, запершись в четырех стенах.
-{А почему нет? Это единственное, чего я больше всего хочу – запереться в квартире и заснуть на несколько суток.}
-Так всю жизнь проспать можно. Абсолютно всю, упустив все возможности и в конечном итоге остаться одному. Абсолютно одному, без друзей и без семьи. Ты вот отгородился от людей и думаешь, что это хорошо. А на самом деле это очень плохо.
-{Ну не знаю. Мне такая жизнь нравиться. Порой лучше полностью отгородиться от общества и жить в спокойствии и гармонии, чем истязать себя изнуряющим общением и бояться насмешек или предательства. Как по мне, лучше уж жить одиночкой.}
-И ты действительно считаешь себя таковым?
Фатон молча кивнул. Мужик откинулся на спинку скамейки и, радостно причмокивая, сделал еще один глоток из бутылки. Получив новую дозу мутного счастья, он посильнее укутался в пальто и поправил шапку. Фатон тоже поежился и спрятал замерзшие руки в карманы. Стало как-то совсем холодно. Мужик же, словно прочитав мысли моллюска, предложил ему согреться общеизвестным способом, но тот отказался. Пожав плечами, он спрятал бутылку в карман и, словно в ответ на молчаливый кивок инопланетного собеседника, сказал:
-Нет, гастропод. Ты не одиночка. Ты одинокий. А это далеко не одно и то же. Между этими понятиями пропасть.
Где-то за домами послышался грохот салюта и последующие за ним радостные пьяные крики.
-{Кто-то, походу, полуночи решил не ждать} – сказал Фатон, попытавшись перевести тему разговора на предстоящие праздники, но собеседник не обратил на реплику моллюска никакого внимания, продолжая говорить о своем.
-Это всего лишь выдуманный образ, которому ты неумело пытаешься следовать. Не хочу лезть к тебе в душу, но, по-моему, такая жизнь тебе не особо то и нравиться. Я видел, как ты сидел тут, как потерянный, что-то не особо наслаждаясь своим одиночеством. Я конечно, не имею права тебе что-то навязывать и чему-то тебя учить, но пойми – одному в нашем жестоком мире не выжить. Ты вот загнал себя в это состояние и кичишься этим, хотя это решение в корне не верное.
Последние слова мужика Фатона малость разозлили:
-{Не верное? Не верное?! А что мне, скажи на милость, еще делать, если я всю жизнь чувствую себя как экспонат в цирке уродов?! Знаешь, как на меня смотрели остальные дети? Как брезговали есть со мной за одним столом, брезговали вместе играть? Знаешь, как все тыкали в меня пальцем и орали «О, смотри, креветка с ногами!», а потом ржали всем стадом? Знаешь, какого это? Нет, не знаешь! Ты даже не представляешь, как мне было страшно банально выйти на улицу, потому что…}
-Вот именно, страшно! Ты просто боишься, причем до сих пор. Все эти твои закидоны про одиночество – это всего лишь следствие твоего страха. Ты отгородился ото всех, спрятался у себя дома, с каждым годом все более увязая в страхе и предрассудках. Но я вижу, что тебе не хватает общения и твое одиночество не доставляет тебе ничего, кроме нервоза. Ты вроде бы хочешь всех послать и окончательно оборвать все контакты, но ты не можешь, потому что опять же боишься. Боишься остаться в полном одиночестве, боишься стать никому не нужным. И не надо отрицать. Если бы ты реально был закоренелым одиночкой и не нуждался в общении, ты бы просто молча ушел, а не принялся разговаривать с подзаборным алкашом. Я не спорю, что раньше к вашему брату относились с настороженностью, особенно учитывая события в Йоханнесбурге, но сейчас это постепенно сходит на нет.
-{На нет??? Ага, конечно. Скажи это тому мужику, который выступал сегодня утром по радио!}
-Есть такие люди, не спорю. Но пойми – люди, как и моллюски, разные. Если один скривиться от одного твоего вида, второй может здороваться с тобой при встрече, третий пригласить на чай, а четвертый и вовсе может предложить дружбу. И опять же, я не оспариваю то, что когда Россия присоединилась к программе интеграции, недовольных было огромное количество, но сейчас, спустя пятнадцать лет вашего пребывания в нашей стране, к вам более-менее начинают привыкать. Да и вообще, все зависит не от того, к какому биологическому виду ты относишься, а от того, как ты ведешь себя в обществе. Если ты сам хорошо относишься к окружающим, то почему ты уверен, что окружающие будут плохо относиться к тебе только потому, что ты моллюск? Вот скажи мне, кто в последнее время хоть как-то тебя оскорблял или насмешливо тыкал пальцем?
-{Ну…} – задумался моллюск и попытался припомнить хоть что-то, но сразу ничего подобного вспомнить не смог. Не смог и через две минуты, и через пять, и через десять.
-Не можешь? А попробуй вспомнить что-то хорошее. Например, за последние три-четыре дня.
-{Ну…} – снова начал он, - {Ну, вот, например, на днях соседка угостила меня пирожками.}
-Так, хорошо.
-{Сегодня утром со мной поздоровался соседский ребенок.}
-Без насмешек?
Фатон отрицательно покачал головой.
-Ну вот, видишь? Что еще?
-{Вчера одногруппники из общаги пригласили на вечеринку в той же общаге. И… И сегодня тоже приглашали на пьянку. Да и давеча…}
Мужик оборвал его на полу слове:
-Вот. Выводы делай сам.
На этом он закончил. Фатон хотел было что-то возразить, но не стал. Вся эта речь больно уколола его. Внезапно для самого себя он понял, что собеседник был прав. Практически все его проблемы, связанные с взаимодействием с социумом, действительно являлись следствием страха перед этим самым социумом. Но был ли смысл что-либо менять? Этот и многие другие вопросы медленно наполняли его разум, заставляя задуматься о тех вещах, о которых раньше Фатон даже не мог помыслить.
Внезапно, ничего не говоря, мужик поднялся с места и, все также пошатываясь, пошел в только ему известном направлении. В какой-то момент он остановился и, как ни в чем не бывало, спросил:
-Так ты это… Третьим-то будешь???
Фатон лишь молча помахал головой, давая отрицательный ответ.
-Зануда инопланетная, - пробурдел тот и неуклюже начал удаляться.
-{Можно еще вопрос?} – крикнул Фатон.
-Валяй, - не оборачиваясь протянул мужик.
-{Почему ты назвал меня гастроподом?}
-Хрен его знает. Просто гастроподы, это единственный класс моллюсков, который я помню.
Он усмехнулся.
-Впрочем, это единственное что я помню из всего того, что учил на зоофаке.
-{На зоофаке? Ты же вроде сказал, что ты лингвист.}
-А на лингвиста я учился, когда получал второе высшее, - бросил он, медленно исчезая в снежной пелене.
Фатон остался в гордом одиночестве, обдумывая все ранее услышанное. Слова мужика никак не хотели покидать его голову. Его монологи про одиночество и страх заставили моллюска посмотреть на всю свою жизнь совершенно под другим углом.
Может быть, действительно стоит что-то поменять? Стоит открыться обществу? Забыть прошлое и начать все с чистого листа? Бросить наконец неинтересную учебу и начать учиться тому, что действительно интересно? Ведь в конце концов, еще не поздно попытаться что-то изменить в этой жизни.
Или оставить все так, как есть? Гнуть свою линию и продолжить жить своей неинтересной, зато спокойной жизнью? Или стоит поменять все и зажить совершенно по-новому? Или по крайней мере попытаться? Мысли, мысли…
После ухода мужика Фатон еще долго сидел на той скамейке и напряженно думал, одолеваемый мыслями и вопросами. Думал настолько долго, что снег чуть-ли не полностью облепил его, превращая в нелепое подобие снеговика.
И он решился.
Достав телефон и зайдя в соц сеть, он нашел контакт того одногруппника, что приглашал его на пьянку, и принялся строчить: «Привет. Я тут подумал над твоим предложением и решил, что мне действительно не помешало бы расслабиться и отдохнуть. Возьмете меня с собой?». Написав текст, он поставил в конце веселый смайлик и отправил сообщение.
Ответ пришел не сразу.
«Извини, бро, но мы уже уехали».
Да, попытки начать новую жизнь начались неудачно. Только Фатон хотел было расстроиться, как пришло новое сообщение:
«Но мы еще хотели на крещение собраться и понырять в проруби. Если не против – то погнали».
Фатон улыбнулся и ответил:
«Ок, хорошо. Давайте девятнадцатого».
«Хорошо. Тогда попозже спишемся, обсудим детали. С наступающим!».
Моллюск быстренько черканул ответное поздравление и встал со скамейки. Стряхнув с себя облепивший его снег, Фатон, подгоняемый холодом, бросился домой.
«Только бы это было к лучшему…» - с надеждой подумал он, быстро перебирая ногами.
Несмотря на жгучее желание отправиться домой и принять горячую ванну, после чего укутаться в плед и, попивая горячий чай, смотреть сериалы, замерзший до костей моллюск направился не в квартиру, а в подвал.
Оставалось выполнить еще одно дело. Дело, о котором он помышлял уже давно. И может быть за один день нельзя полностью измениться и начать жизнь заново, но первый шаг навстречу новой жизни сделать можно. И Фатон его сделает.
Зайдя в подвал, он сразу поежился. В помещении было невероятно сыро и к тому же холодно. Подвал их дома был не отапливаемым и поэтому зимой тут было не чуть не теплее, чем на улице. Освещая путь фонариком телефона, Фатон направился вглубь помещения, выискивая глазами знакомую моську черно-белой окраски.
И к своему ужасу нашел.
Когда в свете фонарика мелькнул черно-белый пушистый комок, Фатон обрадовался и бросился прямиком к нему. Но постепенно счастье сменилось страхом, а затем печалью с горьким привкусом опустошенности.
«Не успел… Дождался, твою мать».
Муську он нашел уже мертвой. Черно-белое тельце навсегда застыло в одной позе, остыв и уже окоченев. Рядом лежали ещё четыре маленьких комочка, таких же холодных и окоченевших.
Вот в чем дело. На самом деле Муська вовсе не растолстела, а была беременна. И, видимо, не смогла разродиться. Или погибла от холода, а котята, протянув совсем немного, замерзли следом. Как бы то ни было, Фатон опоздал и сейчас корил себя за это. Давно ведь хотел забрать кошку домой, но по каким-то причинам так и не забрал, бесконечно долго откладывая это дело. Вот и до откладывался. Слишком долго спал. Слишком долго зацикливался на себе, не замечая ничего вокруг. Как молотом по мозгам ударили всплывшие в памяти слова мужика:
«Так всю жизнь проспать можно. Абсолютно всю, упустив все возможности и в конечном итоге остаться одному».
В расстроенных чувствах, моллюск поднялся с пола и уже собрался было уходить, как уловил еле заметное движение. Фатон обернулся и еще раз, очень пристально, осмотрел котят и кошку. Да, так и есть. Один котенок все еще подавал признаки жизни. Бережно моллюск поднял его с холодного пола и, прижав к себе, пулей ломанулся в квартиру.
В тот вечер путь до пятого этажа будто удлинился раза в два. Перепрыгивая по три, а то и по четыре ступеньки за раз, Фатон, наверное, впервые в жизни, боялся не за себя, а за кого-то другого. Всеми силами души он жаждал успеть, успеть хотя бы сейчас. Успеть за считанные секунды то, чего не успел за полтора года.
Котенок балансировал на грани. Его тельце было настолько холодным, что больше напоминало кусочек льда, нежели что-то живое. Сердце моллюска колотилось в бешенном темпе, а ватные ноги постоянно заплетались и намеревались споткнуться о ступеньки. Наконец, спустя бесконечные лестничные пролеты, когда изнемогающие от сегодняшних нагрузок конечности уже начинали подгибаться и болезненно ныть, а грудную клетку разрывало от бешенного сердцебиения и одышки, в темноте подъезда мелькнула знакомая дверь. Дрожащими пальцами Фатон вынул из кармана ключи и, кое-как справляясь с дрожью в руках, вставил их в замочную скважину.
Влетев в квартиру, Фатон первым делом завернул тщедушно тельце в полотенце и, достав с балкона несколько пустых пластиковых бутылок, наполнил их горячей водой и обложил ими сверток, дополнительно для большей верности завернув все это в теплый плед. Затем, когда котенок перестал напоминать ледышку и стал более-менее теплым, моллюск, одолжив у соседки с низу чистый шприц, принялся отпаивать пострадавшего теплой водой и осторожно, мягкой тканью, растирать лапки. Через три или четыре часа кропотливой работы котенок немного ожил и принялся барахтаться в свертке, время от времени шевеля лапками и пытаясь поднять крошечную голову. А еще через пару часов принялся активно вилять хвостиком и ползать, продолжая громко пищать.
***
Новый год эти двое встречали вместе. Фатон быстренько сбегал в круглосуточный, где купил два пакета молока, по возвращении домой согрел его до нужной температуры и все с помощью того же шприца принялся кормить новообретенного друга. Первого в жизни и пока (Фатон искренне надеялся, что только пока) единственного друга. А котенок в свою очередь (мальчик, как позже выяснилось) жадно причмокивая поглощал каждую каплю, умиляя моллюска своими неуклюжими движениями.
Ближе к полуночи Фатон бережно, насколько позволяли его трехпалые руки, вымыл котенка, смывая отвратительный запах подвала и смерти. Затем, завернув того в новое чистое полотенце, достал из кухонного шкафа два блюдечка и, наполнив одно теплым молоком, а второе водой, поставил их на пол рядом со столом. Хотя, какая-то часть его инопланетного мозга говорила о том, что такому малышу пить из чашек пока рано. Под лежанку Фатон приспособил коробку из-под обуви, постелив внутрь еще одно полотенце. Вместо лотка моллюск решил использовать старый пластиковый поднос, выстлав дно измельченной туалетной бумагой. На первых порах сойдет и это. Но нужно не забыть в скором времени приобрести нормальные принадлежности. К тому же нужно было хоть что-то почитать о кошках и о способах ухода, а то Фатон об этих животных знал крайне мало. Ну разве что они питаются кошачьим кормом. Ну и конечно же нужно было навести порядок в подвале. Фатон и сейчас бы это сделал, но лопату, для понятных целей, одолжить было не у кого. Половины соседей не было дома, а вторая половина уже была не в том состоянии, чтобы разбирать его щелканье или читать с листа.
Вот так он пол ночи с ним и возился. Пол ночи, не замечая ничего вокруг, ни грохота салютов, ни гомона людей под окнами, ни перебиваемой радиопомехами поздравительной речи президента с последующим за ней боем курантов. Все его внимание было направлено на этот маленький комочек черно-белой шерсти, забавно тыкающийся носов в его длинный слегка корявый палец и весело пищащий на всю кухню.
-{Мы обязательно выживем} – твердо сказал он. Не столько котенку, сколько самому себе.
Тишина и покой. Да, именно эти два чувства в эти минуты, впервые за очень долгое время, царили у Фатона на душе. Веселая музыка на радио, веселящиеся люди за окном, кружащиеся в бесконечном танце снежинки, укутанные в серебро голые деревья и мерцающие тут и там гирлянды создавали ту самую атмосферу радости и какого-то детского восторга, которой он впервые за свою жизнь проникся и в полной мере прочувствовал. Атмосферу неподдельного детского счастья, казалось бы, безвозвратно утерянного в водовороте сменяющих друг друга лет и событий и растворившегося в бесконечной суете. Но сегодняшней ночью все казалось другим. Абсолютно все, даже стоящая во дворе береза, посаженная еще при коммунизме, круглосуточный магазинчик по типу «Продукты», уютно расположившийся прямо через дорогу, одинокий видевший многое фонарь, чей свет уже не так ярок, а столб обклеен не первым слоем объявлений. Да что там, даже воздух казался каким-то необычным, каким-то волшебным. И вся эта атмосфера, пропитанная счастьем и запахом теплого молока, словно уносила моллюска в какой-то другой мир, где он забыл о страхе, обидах, житейских проблемах, скучной учебе и просто радовался. Радовался новому другу, радовался тому, что принял решение и решился открыть свое инопланетное сердце для других, радовался разговору с пьяным мужиком и новому смыслу в его жизни, которую он еще вчера считал никчемной и пустой. И эта атмосфера спокойствия и радости теперь царила не только на улицах города, но и в его душе.
Фатону казалось, что именно сегодня он поверил в чудо. Казалось, что именно сейчас, в последние минуты уходящего года, он понял то, чего не мог понять не только за весь год, но и за всю свою жизнь. И именно в ту ночь он спал крепко. Спал, не смотря на грохот салютов. Спал и, судя по довольному выражению лица, видел во сне что-то хорошее.
Спал и чувствовал, что не одинок.