На окраине районного сити, в окружении бетонных заборов городской промзоны, в кипящей амброзии палящего полуденного солнца царило вялое похотливое оживление. Торговые ряды, как змеевидные отростки-кудри известной пакостницы медузы Горгоны, зазывали одуревших от зноя горожан в крохотные пределы павильонов, увешенных контрабандным тряпьём. Расхваливая товар, продавцы, как вышколенные зомби, бесстыдно врали о разнообразных преимуществах будущей покупки, театрально закатывали глаза, предлагая мизерные скидки. И в конце концов обхватив ничего не понимающего покупателя, совершали «страшый грех» перед хозяином: скидывали ещё полкопейки (только для вас!) от красного червонца грядущей торговой прибыли.
Я рассекал торговое пространство, стараясь не отстать от жены, которая, как ледокол «Владимир Ильич Ленин, вождь Великой Октябрьской Социалистической революции», шла не сбавляя шаг от прилавка к прилавку. Намётанный глаз видавшей виды женщины, как компьютер, сканировал торговые разносолы одинаковой на вид барахолки. Иногда жена задерживалась у какого-нибудь лотка, и пауза в хотьбе превращалась в спасительную передышку. Я немного приходил в себя и морально готовился к худшему, т.к. следующий марш-бросок мог быть ещё более продолжителен. Что-то купив, или не купив, жена, даже не повернувшись ко мне, устремлялась дальше. Я всё отчётливее ощущал себя декоративной собачкой, сопровождающей даму в полуденной прогулке по некоей, известной только ей (даме) надобности. Когда я пробовал что-то сказать, жена отвечала указательным пальцем правой руки, что означало одно – не отставай!
В конце концов мне надоела роль патронажного пса, и я решил: «Будь, что будет – прощай, хозяйка!» Я «сорвался с цепи» и исчез в омуте кожаных и хлопчато-бумажных реликтов. «Ах, как нехорошо!» - подумал я, немного струсив от собственной смелости. Бесцельно слоняясь по рядам и выискивая хоть какое-нибудь окончание вещевой топи, я постепенно стал примечать забавные различия в менталитете торгового персонала. Одни буквально поедали меня глазами как будущего покупателя, другие безучастно смотрели в мою сторону. Однако стоило мне переступить некую незримую черту, прилавок вскипал передо мной, и уйти, ничего не купив, было так трудно, как отыскать чёрную кошку в тёмной комнате, особенно, когда её там … нет!
Слава Богу, денег у меня не было совершенно. Всё до копеечки я отдал жене, надеясь, что не придётся её сопровождать. Ведь существует старая, проверенная веками пропорция: чем больше твоя жена имеет денег, отправляясь на рынок, тем больше у тебя свободного времени. Однако, на это раз мне не удалось отговориться от семейного посещения воскресного базара. Жена со слезами на глазах умолила меня её сопроводить, обещая за пять-десять минут купить всё необходимое и отправиться со мной на пленер, о котором я мечтал всю последнюю неделю. Два дня назад у меня уже были замаринованы пять кг бараньего шашлыка, наструган салат, который оставалось только заправить маслом, нарублены и упакованы в багажник машины вишнёвые дрова для костра.
Время близилось к вечеру. Павильоны закрывались один за другим. Я по-прежнему не мог найти выход из пёстрого самостроя и, предельно уставший, слонялся по рядам, совершенно не радуясь личной свободе. Вдруг прямо на меня из тысячепервого торгового тунеля выпорхнула жена и, даже не взглянув в мою сторону, сказала: «Боря, не отставай!»
Я почувствовал, как свобода, добытая в сражении с собственным страхом, хрустнула и надломилась. Из образовавшейся трещины брызнул елей покорного благоразумия. Я грустно улыбнулся, ощутив под языком привычный сладковатый привкус несвободы, гарантирующей нормальное стечение обстоятельств и безбедно прожитый завтрашний день. Выдохнув остатки крамолы, я поспешил за набирающей скорость супругой к последнему, ещё не закрытому павильону, над входом в который красовался баннер «Скидки на всё, что только!»