КОРОВИЙ МУЖИК
Так в нашей деревне дразнят одного человека.
Вы не думайте, люди добрые, что он действительно поженился с коровой. Если не верите мне, то посмотрите в метрики, там написано, что он «женат на девушке 22-х лет Антоли Васильевне Скрылёвой».
А почему его так дразнили, сейчас расскажу.
Тодор Граков был из себя детина как и все, ничем, сдаётся, от других ребят не отличался: и глаза, и уши, и нос были у него на том же самом месте, как и у других, только задирал он этот свой нос вверх , наверное, слишком уж высоко, потому что не раз слышал я, как девушки говорили:
- Вот у Тодора нос так и фигой не достанешь.
- Вот нос же... Чтобы что людское- так нет, табакерка деда сапожника — - шутила веселуха Алеська.
- Кому же и драть нос, как не Тодору, — говорила обычно тетя Татьяна, к которой девушки собирались на посиделки. -
Тодор же один у отца, пол волоки(1) поля, пять коров...
- И сам-животное, - добавляла какая-то из девушек, и долго они смеялись над зазнайкой Тодором.
Не смеялась одна Стефка Базылёва, ведь она знала Тодора другим, совсем не таким зазнайкой, каким он был обычно. Он умел так сильно обнимать, и его усы так приятно щекотали Стефку под носом, что она считала его чуть ли не лучше всех в мире.
Было, однако, время, когда Тодор ходил, опустив свой задранный кверху нос. Это было тогда, когда, прогнав из Беларуси панов, советская власть попросила у Тодора помочь ей бить буржуев. Тодор приуныл, но должен был идти, так как советская власть "просила" - таки не шутя.
Прослужив какой-то месяц в Ельне или в Дорогобуже, Тодор получил письмо от отца.
"Тодорка, сынок! - писал отец. - Я уверен, что ты там и сам страдаешь, а у меня так аж сердце кровью обливается. Кого ты защищаешь? За кого ты страдаешь? За причастие? За этих грабителей, которые у твоего отца последний шанек(2)
ржи из закрома вытащили и отдали босяку Рыгору? Как только появится возможность, сынок, постарайся вырваться из армии и беги домой. Здесь ходят слухи, что паны снова скоро вернутся, а до этого спрятаться тебе есть где».
Получив такое письмо, Тодор не стал долго думать и дней через десять был уже в нашем лесу на Волчьей горе, куда мать стала ежедневно носить ему еду.
Так Тодор более полугода скитался по лесу да по разным закоулочкам; и только в июне тысяча девятьсот двадцать первого года, когда на дезертиров нашей деревни сделали облаву, красноармейцы вытащили его из подпечка(3), где он сидел вместе с курами.
- Вот у вас здесь какие птицы водятся — удивлялся старшина - Это, наверное, из какого-то заграничного завозу, а яиц то она нанесла, наверное, целый подпечек — будете теперь яичницу есть.
- Да он и сейчас не снес ли яйцо от страха — - шутили красноармейцы, - ведь что-то... - и воротили носом.
Однако Граковым было не до шуток: отец и пшеничной муки, и сала, и масла совал старшине, но за это был лишь обруган, а Тодора с «честью» отвели в военкомат.
Просидев месяца с полтора в тюрьме и прослужив несколько месяцев в части, Тодор был отправлен в бессрочный отпуск.
Тогда уже отец и мамка Тодора порешили, что пора бы его женить. Вести переговоры подвязалась мать.
Как-то раз в воскресенье Тодор вернулся с прогулки и присел покушать один, потому что отец с мамкой уже отобедали. Здесь мать и повела на него свою атаку.
- Где ты пропадал до сей поры? - спросила она.
- Гулял, - ответил Тодор.
- Всё за девушками бегаешь, а поесть-то и времени нет... Женился бы наконец на какой-то, давно уже работница в доме нужна. Ты же сам видишь, что я уже слабая стала и одна со всем управиться не могу...
- Я и сам думал об этом — - проговорил Тодор, опустив нос в миску, потому что он хоть и был уже зрелый детина, но ему как-то стыдно было признаться, что он хочет жениться.
- Ну, так в чём же дело? - обрадовалась мать, - сейчас же удобнее всего: и время свободное, и
запасы есть, — борова закололи, а весною же или летом и времени-то не будет свадьбу сыграть... А кого же ты думаешь брать? - спросила она помолчав.
- Я думаю Стефку Базылёву...
- Тодорка!!! Ты что с ума сошел?! В кого это ты втрескался — - затянула мать. - Он же гол, как сокол, этот Алесь Базылёв. Что она тебе принесёт? Думаешь, может, последнюю корову от отца заберёт? У нее же ни то что в сундуке ничего нет , так нет даже и самого сундука. И что ты в ней этакое увидел? В ней и росту-то - с фигу.
Тодор хотел что-то ответить, но увидев, что в дом вошел отец, снова нагнулся над миской.
- Ты слышал, Михаил? - обратилась мать к отцу, - наш Тодор хочет со Стефкой Базилевою жениться.
- Со Стефкой? Разве что он собирается с ней на улице жить или может Алесь их к себе возьмет, а мне в доме не надо такого голыша — - отрезал отец.
- И я ему тоже самое говорила, - поддержала мать. - Ты подумай, сынок, о том, что люди в нас пальцами будут тыкать. Это же позор будет всей нашей родне, если ты ее возьмешь.
- А чего вы так на меня навалились, я же с нею может еще и не повенчался — - стал защищаться Тодор.
— А я скажу, - начал отец, будто бы и не слыша, что ответил Тодор — - что есть много девушек и милее Стефки и богаче. Вот хотя бы и Антоля Скрылёва-чем не невеста? И здорова и богата; а придёт, так и в дом что-то принесёт...
-Вот и отец Антолин говорил — - подхватила мать — - что если Антоля пойдет за хорошего парня, то он даст самую лучшую корову, свинью, две овцы и пятьдесят рублей золотом. А их же корова-так уж каро-о-ва! Особенно та гнедая-она одна ведро молока за раз даёт...
- За неудачу всегда дают впридачу — - буркнул Тодор.
- Будто Стефка твоя - удача! Тоже мне игрушку нашёл. Тьфу! Чтобы тебя люди добрые не знали вместе с нею — - начинал злиться отец.
- Глупый ты, глупый, Тодор! - начала снова мать. - Ты думаешь, всего и мира, что в окне. Как женишься и будет всего хватать, так и привыкнешь и полюбишь, а как будет ни дать, ни взять, так и про любовь забудешь. Вот посмотришь, сынок, будешь потом каяться, а ничего не воротишь.
Тодор тем временем отобедал и вылез из-за стола. Ему не хотелось дальше вести этот разговор.
- Позже посмотрим как будет , нечего заранее сокрушаться — - проговорил он и, одевшись, вышел за дверь.
"Может, и правду говорят родители, - думал Тодор. - Целый век, считай, уже прожили, так, может, и лучше знают об этой самой любви. Жаль мне Стефки, очень жаль, но ведь и против родителей идти негоже, ведь отец и правда может прогнать нас из дома, а если и нет, так приятно ли вечно ссориться с родителями?»
В следующую субботу у Скрылёвых под окном было полно народа, особенно женщин.
Все они ежедневно видели по несколько раз и Тодора и Антолю, но как — то не очень ими интересовались, а теперь чуть-ли не дрались за место под окном и следили за каждым их движением-такая интересная вещь это сватовство.
Свату недолго пришлось торговаться: Антолин отец без споров согласился дать с дочерью всё то, о чем говорила Тодору мать.
Саму Антолю и спрашивать не надо было, ведь она хоть и не имела никого на примете, но вообще парни ей очень нравились, и она давно уже хотела замуж.
Тодор был какой-то унылый и мало говорил. Он в своих мыслях всё сравнивал Антолю и Стефку и видел, что этой далеко до той и красой и сладкоречием. А особенно беспокоило Тодора то, как он будет целовать Антолины губы, ведь они были такие толстые, обрюзгшие и всё время засаленные. И выражение лица у нее было таково, будто она сейчас заплачет, а как слово скажет, так хоть стой, хоть падай...
"Похоже зря, - рассуждал Тодор— - мамка говорила, что можно привыкнуть и полюбить...»
О том, как Граковы играли свадьбу, говорить не стоит, ведь кто же не знает, как это делается у нас, в Беларуси, с давней и до сих пор.
Были на свадьбе, как ведется, сваты, братья, дяди, крещеные родители, тети, свахи, дружки, соседи и просто знакомые. Все они много ели, еще больше пили, много говорили и иногда кричали «Горько!» - и тогда молодые должны были целоваться.
Подвыпив, Антоля выполняла свой долг со вкусом и удовлетворением, но Тодору всё равно казалось, что он выпил ложку касторки, как только он прикасался своими губами к губам Антоли.
С первых же дней после свадьбы молодая пришлась не по вкусу Граковым-слишком уж была она какая-то неуклюжая и нерасторопная: там зацепит, там свернёт, там разобьет или сделает совсем не то, что её просили.
Как-то раз собирались обедать, и Антоля, налив миску горячего свекольника, несла её на стол, а посреди дома лежала сучка. Ну и надо же было невестке, не углядев, наступить сучке на хвост.
- Гыр-гыр! - запротестовала сучка, и миска с горячим свекольником полетела ей на голову. Ошпаренная сучка завизжала на весь дом, а перепуганная невестка схватила в каждую руку по черепку и отвела глаза, не зная, что делать дальше.
- Вот невнимательная! Ты что ослепла? Надо же об сучку спотыкнуться. Съешь вот теперь треску с горя — - ругала свекровь, а свекор со злости стал ругать и гнать вон несчастную сучку.
Тодор же её не ругал. Он сердился на родителей и вообще говорил мало, ведь никак не мог привыкнуть к молодой жене, а Стефка постоянно стояла в его глазах.
Как-то один раз после происшествия, подобного тому, которое было с сучкой, отец стал выговаривать Тодору, почему же он не учит жену, чтобы она внимательнее относилась к тому, что делает по дому.
- Не буду я ее, батя, учить, и не моя она жена, - ответил Тодор. - Ты ведь взял за меня замуж гнедую корову Скрылёвых, а эту женщину взял только, в качестве приданого, так и цацкайся сам теперь с нею...
Разговор этот велся на гумне, и, сдаётся, наедине, но правду, наверное, люди говорят, что и стены имеют уши.
С тех пор отец никогда не упрекал Тодора женой, но зато люди стали называть его не иначе, как коровьим мужиком.
- Вон, — говорят, - пошел тот, что на корове женился, а девку в качестве приданого взял...
Вот потому в нашей деревне человека коровьим мужиком и дразнят.
КОНДРАТ КРАПИВА
1923
КОММЕНТАРИИ
1
Волока - единица измерения площади, равная 30 моргам или 20 десятинам (21,36 га)
2
Шанек - мера сыпучих веществ и жидкостей, 1/4 ведра, около 2,8 литра
3
Подпечек - Узкое пространство под печью.
Художник Camille Pissarro
ДАЛЕЕ
Василий Хомченко «Апельсин»
http://proza.ru/2021/01/19/1243