Потеряв господствующее (и обособленное) положение, рассеявшись вперемежку с молдаванами и румынами, они стали смотреть на местные проблемы несколько иными глазами. Сочувствовали балканским христианам. И в 1821-1824 гг. группами стали перебегать в Россию. Турки ответили репрессиями, ввели круговую поруку - за каждого, стало отвечать всё селение. А Задунайская Сечь, казалось, достигла расцвета. Вместе с «райей» её население составляло 10-15 тыс. Кошу принадлежали 6 сел, а фактически он контролировал все дунайские гирла. В Верхнем Дунавце сосредоточились 38 куреней под прежними традиционными названиями. Однако Сечь уже значительно отличалась от поднепровской. Структура упростилась. Не было войсковых старшин, полковых управлений, паланок. Казаками считались только холостые, а женатые переходили в «мужики» и селились с «райей». Полковники назначались кошевым временно, из куренных атаманов. Не было уже ни конницы, ни флота, только пехота на лодках. И вообще боевые качества значительно снизились. Пополнялся-то Кош извне - перебежчиками, дезертирами, превращаясь в скопище случайного сброда. Не было прежней бессменной запорожской службы, боевой выучки. А главное, сама идея «лыцарского братства» изжила себя. Кому служить-то? Вере православной - под турецкими знаменами? Защите христиан от «басурман» - вырезая греков? Абстрактному «братству»? Но и его больше не было. Казакам и так пришлось участвовать в карательных походах турецких войск против болгар, сербов (1815-16 гг.), греков (1821 г.), румын (1821-22 гг.), которые боролись за свою независимость.
Произошло имущественное разделение, с одной стороны - богачи из казаков и «райи», их называли «дуки», «серебряники». Им принадлежали рыбные заводы, сельские угодья, торговля. С другой - казачья беднота и батраки: «бесштанники», «голоколеночники». Причём за Дунаем эта градация не совпадала с казачьей иерархией Сечи! Ведь чтобы вести прибыльное хозяйство (и жениться, передать дело по наследству) нужно было выйти из казаков. А Сечь для богачей становилась всего лишь «крышей», защитой от турецкого произвола и рынком рабочей силы. Пока дрались с некрасовцами - вроде бились «для себя». А походы в Грецию и огромные потери открыли глаза на истинное положение воинов в чужом отечестве. О кризисе говорит беспрецедентный факт, в 1825 г. кошевой Литвин «кудысь утик». Убежал в неизвестном направлении, не желая возглавлять следующую экспедицию. И вдобавок греческие события обострили отношения Турции с Россией, надвигалась новая война. Среди задунайцев возникли протурецкая и пророссийская партии. К первой относились богатые хозяева, но и отъявленная шпана, жившая одним днём - главное погулять и выпить. А если для этого нужно пограбить и погромить христиан, то какая разница? Ко второй партии склонялась «золотая середина», считавшая за благо вернуться на родину, если получит прощение. Узнав об этом, градоначальник Измаила С.А. Тучков в 1827 г. вступил в тайные переговоры с кошевым Василием Незмаевским. Речь теперь шла не о переходе очередного отряда, а о том, чтобы перевести в Россию Кош как таковой.
Лишить Турцию «марки» Сечи, пропагандистского козыря, центра притяжения перебежчиков. Незмаевский и сам был сторонником русских, но ответственность на себя брать не хотел. Отговаривался: «Нехай хто заводыв на Сич, той и выводит, а я не буду». И пояснял: «Багато народу запропастымо - турок выриже». Согласие дал - Осип Михайлович Гладкий (по кличке бондарь) - человек хитрый, энергичный, авантюристичный. Кстати, его биография показывает, как попадали за Дунай. Он вероятно родился 1789 г. в с. Мельники Градыжского уезда в зажиточной семье сельского старосты на Полтавщине. Женился, имел четверых детей. Но после смерти отца и раздела хозяйства между братьями - разорился. В 1820 г., оставив семью на одного из братьев, ушёл из родного села на заработки. Но у «широкой казацкой натуры» Гладкого, навыков к упорному труду не было, да и душа не лежала. Нанялся вести чумацкий воз в Крым - загулял и лишился доверенного ему имущества. Скрылся. Подрядился строить мельницу - её смыло водой. Сбежал в Одессу, занялся ремеслом бондаря. И вздумал жениться на служанке своего работодателя. Но священник послал запрос на родину жениха, и открылось, что он женат. Дело было подсудным, и Гладкий скрылся вначале в г. Керчь, потом, за границей. В 1820 г. он пристал к запорожцам, покупавшим припасы в Измаиле. По прибытии в Сечь, объявил себя холостым и был принят в Платнировский курень. В то время, когда его семья бедствовала и еле-еле сводила концы с концами, О. Гладкий успешно продвигался по ступенькам военной карьеры за Дунаем.
В составе пятитысячного казацкого отряда, во флотилии главнокомандующего турецких и египетских войск Ибрагим-паши, он принимал участие в войне турок с греками. Под командой кошевого Якова Мороза (урож. Киева) ходил походом под Миссолунгу, принимал участие в осаде и штурме крепости. После этого похода был избран куренным атаманом Платнировского куреня. Казаки увидели, что Гладкий прекрасный стрелок, отличный наездник, ловко правил рулём и был «хитёр и покоен в бою». На Сечи наиболее ярко проявились такие черты характера куренного Бондаря, как упорство, изобретательность и ум. Не остались без внимания задунайского населения и предпринимательские способности куренного атамана Платнировского куреня. С целью улучшения благосостояния казаков своего куреня Бондарь наладил связи с задунайской райей и поддерживал приятельские отношения с теми, с кем выгодно было сотрудничать. Когда в 1827 г., в Задунайской Сечи, встал вопрос о выборах нового кошевого атамана, О. Гладкий был одним из претендентов. На праздник Покрова этого же года он при поддержке райи (очевидно, и русской разведки) становится кошевым атаманом задунайских казаков. С ним поддерживает контакт генерал С. Тучков. Между тем, сам факт, что казак, всего 6 лет назад пришедший в Кош, возглавил его, говорит не только о талантах Гладкого, а ещё и о степени распада. Ведь и в предшествующие 4-5 лет происходила сплошная чехарда, связанная с частой сменой кошевых. Ими после смерти Семёна Мороза избирались: Игнат Стеблиевский, Михаил Губа, Андрей Стрельцов, Василий Чергену и, наконец, Осип Гладкий.
Всё это лишний раз подчёркивает - насколько был упал в Сечи престиж руководящих постов. Впрочем, многие считали, что сей Осип, напоминал «засланного казачка». Атаманство О. Гладкого пришлось на довольно трудные времена для всего задунайского казацкого сообщества. Казацкая вольница за Дунаем переживала период кризиса. Дальнейшее стремительное развитие товарно-денежных отношений на сечевых землях способствовало имущественному и социальному расслоению задунайского населения. Интересы зажиточных и среднего достатка казаков не совпадали с интересами голытьбы и «старого» казачества. Первых интересовали условия и возможности для развития прибыльного хозяйства, а последних - сохранение собственной свободы. Зажиточные и среднего достатка казаки стремились к спокойному развитию без потрясений и войн. При наличии таких же прав и свобод в России, какие они имели в Турции, эта социальная группа согласна была вернуться на родину и надеялась на это. Возвращение сиромы и старых казаков под юрисдикцию Российской империи не улучшило бы их положения, а то и усугубило бы его (за Дунай бежали в большинстве случаев преследуемые официальными властями). Они даже не надеялись на лучшую жизнь там, откуда ушли. Стремления социальных групп задунайцев были настолько противоположны, что практически раскололи Сечь на приверженцев и противников идеи возвращения в пределы российского государства.
А давление Турции и России в условиях подготовки войны между ними ещё больше усложняли экономические, социальные, политические противоречия между задунайским населением. О. Гладкий был поставлен в такие условия, когда надо было учитывать интересы разных социальных групп задунайского сообщества, вести гибкую политику, и, наконец, решать, на чьей стороне воевать в войне, которая в скором времени начнется. О том, как развивались события дальше и, как кошевой атаман втайне готовил Задунайский Кош к переходу в родные пределы, в данном повествовании будет освещено ниже, а пока, вернёмся к некоторым трагическим последствиям ликвидации Запорожской Сечи. Войсковая старшина, фактически предавшая интересы казачества, осталась жить на своих хуторах. Более того, она получила дополнительно немалые наделы земли, а их «подданство» превратилось в крепостных. Остальная казачья старшина, которая осталась верна идеалам Сечи, лишилась своего имущества и была сослана в Сибирь (Туруханск, Тобольск и прочие места) и оттуда уже никто не вернулся. Трагическая судьба постигла последнего кошевого атамана Петра Ивановича Калнышевского, числившегося в Кущёвском курене. Невзирая на преклонный возраст (85 лет), его летом 1776 г. доставили в Соловецкий монастырь. Как писал Г.Г. Фруменков: «Заточение было ужасным, условия существования нечеловеческие. М.А. Колчин так описывает каземат, в который был помещён Пётр Калнышевский: «Перед нами маленькая, аршина в два вышины, дверь с крошечным окошечком в середине её; дверь эта ведёт в жилище узника, куда мы и входим.
Продолжение следует в главе № 2 (93) - От казаков черноморских до кубанских.
http://proza.ru/2018/01/18/1487