гл. 2 Лукреция
Как же несправедлива бывает к нам судьба. Эта своенравная богиня Децима. Одним она дарит все прелести жизни, радость и счастье, других обрекает на печаль и страдания. Но тут уж ничего не поделаешь, ибо наматывать нить жизни
на веретено судьбы боги доверили только ей.
В детстве Лукреция росла вместе со своей сестрой-близняшкой. Заметим, что в Древнем Риме сёстрам давали одинаковые родовые имена, что вносило путаницу при общении. Поэтому внутри семьи пользовались дополнительными именами. Чтобы избежать неразберихи, будем впредь называть сестру Лукреции "домашним" именем Юлиана.
Девочки так сильно походили друг на друга, что зачастую даже родная мать не могла их различить. К тому же обе выглядели удивительно привлекательно, родители не могли на них наглядеться. Сёстры настолько сдружились, что постоянно ходили вместе, взявшись за руки, словно влюблённая парочка.
А чего стоили их проделки, когда одна из них подменяла другую. По этой причине родители предпочитали распекать
за какой-либо проступок сразу обеих, так как разобраться, кто именно из них напроказничал, было совершенно невозможно…
У девочек рано проявились музыкальные наклонности. Поэтому их с раннего детства стали обучать игре на арфе. Сёстры быстро освоили этот сложный инструмент и вскоре стали постоянными участницами на различных городских праздниках.
Как-то на их день рождения им подарили две театральные маски. Напомним, что в римских театрах играли только мужчины. Если актёр играл красивую девушку, он надевал белую маску. Если некрасивую -- жёлтую.
Так вот белая маска почему-то досталась Юлиане, а её сестре пришлось довольствоваться жёлтой.
Тогда Лукреция даже не подозревала, что это знак свыше, знак судьбы.
Когда девочкам исполнилось 13 лет, по Италии прокатилась эпидемия оспы. Бедствие было настолько ужасное,
что вымирали целые деревни и города. Хотя семья Кирка безвылазно находилась в своей усадьбе, это не спасло её от беды.
От заезжего торговца рыбой заразилась Лукреция. Заболевание развивалась стремительно и, казалось, что девушку уже не спасти. Но боги смилостивились над ней – она чудом выкарабкалась и стала медленно выздоравливать. И вскоре на радость близким её жизни уже ничто не угрожало.
К сожалению, болезнь для неё не прошла бесследно. На щеках Лукреции появились рубцы, шрамы и мелкие щербинки.
От её былой привлекательности не осталось и следа. Молодые люди перестали обращать на неё внимание, останавливая свои взоры исключительно на Юлиане.
С этого времени отношения между сёстрами разладились. Юлиана стала тяготиться присутствием Лукреции,
особенно в обществе своих поклонников. Девочки перестали дружить и отдалились друг от друга.
Можно только догадываться, что пришлось пережить Лукреции разом потерявшую и привлекательность, и сестру.
От горя и безысходности она замкнулась в себе. Избегала общения со сверстниками. Стала реже появляться на людях, стесняясь своей внешности. Заметим, что всё это случилось в том нежном возрасте, когда девичья душа наполняется неописуемым восторгом, расцветает, расправляя крылья, как птица, вставшая на крыло.
Единственное, что ещё оставалось у неё от былой красоты – это огромные чёрные удивительно живые глаза.
Но теперь в них навечно поселилась неизбывная грусть. А уж о том, чтобы выйти замуж и обрести семейное счастье,
как у других женщин, она уже и не мечтала.
Один за другим, потянулись унылые серенькие года. И ни малейшего просвета в жизни, одна тоска и печаль.
И вдруг, неожиданно, когда ей исполнился 21 год, у неё появился жених из всаднического сословия – маленький мужичок с крупной, посаженой на рыхлое туловище головой. Толстые плечи и хорошо заметный животик отчётливо проступали под его белоснежной тогой, украшенной пурпурной вертикальной полосой. Кстати, эта тога была почему-то очень большого размера и, как он не закручивал её вокруг себя, она постоянно путалась у него под ногами.
Этот тип мужчин женщины шутливо называют «морские свинки». Он страдал одышкой даже тогда, когда его подбитое жирком тело переносили в паланкине его же собственные рабы.
Звали этого жениха Луций Корнелий Марон. Он был значительно старше Лукреции и являлся горячим сторонником гедонизма; Корнелий считал, что человек создан только для наслаждений. Жизнь слишком коротка, чтобы растрачивать её по пустякам, а уж тем более огорчаться и печалиться.
Улыбка почти никогда не сходила с его лица, словно он когда-то сильно развеселился, а успокоиться так и не смог.
Да, вот ещё что. Когда Корнелий хохотал, голова его немного подёргивалась в левую сторону, что почему-то сильно забавляло окружающих.
"Почему он хочет на мне жениться? Что он во мне такого нашёл?" -- постоянно поглядывая в зеркало, спрашивала себя Лукреция, но ответа найти не могла. Тогда она прямо задала ему вопрос, любит ли он её. Корнелий сначала удивился, а потом рассмеялся.
-- В брак вступают не по любви, чтоб вы знала, дорогая моя, -- сделала ей внушение патриций. – К вашему сведению, милая Лукреция, большинство браков в Риме заключаются по расчёту для продолжения рода, чтобы можно было передать наследство своим детям.
Её родители волновались, пожалуй, не меньше дочери. Они боялись, что она откажет Корнелию, и у них уже никогда
не будет внуков. Ведь по представлениям того времени она давно уже считалась старой девой. Но, к удивлению всех родственников, Лукреция после некоторого колебания всё же дала согласие на брак. Злые языки поговаривали, что Корнелий сделал предложение только благодаря солидному приданому, даваемому за невестой. Очень уж он хотел расширить свои плантации под Неаполем.
Но, как бы то ни было, Лукреция стала замужней женщиной, римской матроной, и с гордостью носила белую столу. Через год после свадьбы Лукреция родила своего первенца Витуса, а вслед за тем в семье появился Велиус.
С появлением мальчиков жизнь её в корне переменилась. Вырастить сыновей стало её главной целью.
Её жизнь обрела смысл. Она полностью посвятила себя детям и семье.
Корнелия же семейная жизнь тяготила. Он почти полностью устранился от воспитания детей.
Да и все домашние заботы полностью легли на плечи жены. Муж редко появлялся в усадьбе, проводя почти всё своё свободное время на зрелищах и пирушках. Нередко наведывался и в lupanar.
К тому же посещать лупанары женатым римским гражданам разрешалось совершенно официально.
Ибо считалось, что, поддерживая сексуальные отношения с проститутками, они даже «оздоровляют свой брак».
Жёны не смотрели на это, как на измену, -- и на развод никто не подавал.
Впрочем, Корнелий разводиться и не собирался. Ибо по римским законам в этом случае ему бы пришлось вернуть супруге её не такое уж и маленькое приданое. А это совершенно не входило в его планы.
http://proza.ru/2021/02/28/488