Из всех усадебных зданий, до революции принадлежавших купцам Мартышкиным, сохранилось только один дом из красного кирпича, похожий на старинный замок. Сейчас его совсем не видно с подножья холма за массивным бетонным зданием – кораблём, а когда-то он был украшением города, торжественно возвышаясь над Базарной площадью, словно давая понять пензякам, кто теперь в городе хозяин.
Подъём к особняку от подножья холма носил название «Дворянским взводом», а живущие на его вершине пользовались термином «Дворянский спуск».
В то время улица, на которой усадьба была приобретена Мартышкиными у помещика Новохацкого, носила название Дворянской. Усадьба была большая, с многочисленными жилыми и хозяйственными постройками, в окружении сада, оранжерей и цветников, плавно переходящих в живописную лесопарковую городскую зону.
С начала XIX века улица застраивалась дворянскими усадьбами, отсюда и название.
Но менялись социальные отношения в обществе, менялись и хозяева пензенских усадеб. В итоге, к началу XX-го столетия, Дворянская улица имела уже три сословных лица: верх - дворянский и купеческий, подгорный низ – рабочий, производственный. А между ними, на Дворянском спуске - дома тихих пензенских обывателей – мещан, в окружении садов с самоварами и поющими канарейками на террасах.
Хотя, ради справедливости надо отметить, что спуск этот не любили ни пешеходы, ни лошади. «Спуск, как Вы видите, не был своевременно вымощен булыгой, и, в дождливую погоду превращался в осклизлую глинистую дорогу. Оступившись на Дворянском косогоре, несчастный путник, рисковал катиться вниз по «русским горкам», оглашая свой скорбный, но стремительный путь, воплями и проклятиями. Особому риску подвергались сердобольные доктора, согласившиеся отправиться по Дворянскому спуску дождливой ночью к страждущему больному. Поэтому, обычно, их сопровождал провожатый с керосиновым фонарем, палкой и зонтом. Здесь в дождь только пешком, на тарантасе перевернешься в миг... Так-то!
Ну а зимой на косогоре раздолье для ребятни. Кто лих особо, тот на саночках вниз. А другие насядут с десяток на одну воловью шкуру, края вкруг себя подвернут и катят вниз всей кумпанией. Берегись прохожий - раздавят, тут маневру нету! Одна скорость. То ли ковер-самолет, то ли бобслей полный получается».
23 сентября 1907 г. «Пензенская газета» писала: «Город понемногу украшается фонарями вроде электрических, недавно такой поставлен над крутым спуском Дворянской улицы. При безлюдии и неудобопроходимости этой части улицы фонарь имеет, пожалуй, значение для охраны пешеходов от ночных рыцарей…К сожалению, фонари ставятся в таком расстоянии друг от друга, что от фонаря до фонаря не слышно человеческого голоса и освещают они только небольшой круг около себя». (Cтaнiслaвъ Tкaч;нкo. Penzakotoroinet. Дворянская улица)
С балкона этого дома открывалась широкая панорама Подгорной части Пензы до самого её горизонта, за который уходили живописные виды северных предместий и пригородных сёл. Там, внизу, виднелся и их солодовенный завод, который отец и братья Мартышкины построили, будучи ещё крестьянами, и где они жили раньше большой патриархальной семьёй.
До революции усадьба постоянно благоустраивалась и достраивалась. Так, в 1906 году, согласно сохранившимся в Государственном архиве Пензенской области (ГАПО) налоговым документам, на усадьбе размещались: жилой кирпичный двухэтажный дом под железной вальцевой крышей; пристрой каменный двухэтажный под железной крышей; шесть сараев (бревенчатых и тесовых) под железной крышей; бревенчатая баня под железной крышей; два навеса под железной крышей.
Недвижимость в то время приобреталась с расчётом на получение с неё дополнительного дохода. Большая часть построек и квартир усадьбы Мартышкиных сдавались в аренду квартирантам, а в военные времена использовались ещё и для размещения коней (конюшни вмещали до 40 коней).
Хозяева домовладения несли регулярные расходы: на зарплату дворника с предоставлением ему проживания и питания, ночного караульщика; на оплату воды, очистку труб, вывоз нечистот, починку моста и тротуара; содержание двора (при отсутствии дворника). (ГАПО Ф.158-1-1187л.371)
Из казённых отчётов видно, что в глубине усадьбы большой фруктовый сад плавно переходил в лесопарковую зону Пензы (сейчас ЦПКО им. Белинского). Сад украшали малые парковые архитектурные формы: беседка, грот, которые служили барышням Мартышкиным для их первых свиданий.
Вот как вспоминает этот дом в 1899 году Давид Вярьвильский, в то время начинавший ухаживать за старшей дочерью Ивана Егоровича Лизой:
«Мартышкины в это время жили в новом доме на Дворянской улице, где у них был большой фруктовый сад и когда мы у них бывали, то часто гуляли по этому саду и любовались им в период весеннего цветения, он весь как снегом покрывался цветами яблонь, вишен и груш. …
Лиза делалась уже взрослой барышней, учение в 4-м или 5-м классе гимназии она окончила и рано бросила дальнейшее своё образование…
С весны по воскресеньям и в праздники с дачи я стал часто бывать в домовой церкви близко находящейся школы им. Швецова. Тянуло меня туда то, что я увижу Лизу Мартышкину, которая тоже посещала эту церковь.
После богослужения я всегда встречался с Лизой и потом провожал её домой и оставался некоторое время в их фруктовом саду. Эти прогулки сделались для нас приятными и постоянными…
До рождественских праздников мы с Лизой виделись чуть ли не каждый день. Часа в 4 вечера она гуляла по Московской улице, мимо наших магазинов, я ждал её прохода и всегда выходил, чтобы проводить на обратном пути до дому. Какие это были приятные любовные встречи!
Традиционно установилось, что на первый день Рождества была у Елизаветы Петровны Мартышкиной Ёлка, куда ездили все наши сёстры с подружками. Вечер проходил очень весело, горела большая ёлка, разукрашенная подарками, сама Елизавета Петровна садилась за рояль и под её аккомпанемент шли танцы и игры. Я был у них интересным кавалером…»
Отец Давида, Василий Андреевич Вярьвильский – Потомственный Почётный гражданин, ктитор Спасского кафедрального собора Пензы недавно оставил пост Городского Головы и возглавил семейный торговый дом «В. А. Вярьвильский и сыновья». В их доме наверху Московской улицы размещались галантерейный магазин и магазин церковных принадлежностей. Старший сын Василия Андреевича уже был женат на дочери успешного купца Фёдора Кузнецова, а среднему сыну Давиду отец очень рекомендовал в жёны Елизавету Ивановну Мартышкину: «Он больше всего в ней ценил скромность, хорошее воспитание и крепкое здоровье их семьи, как происходящей из мордвы - нации, обладающей крепкой цельной натурой...»
Cемьи Вярьвильских и Мартышкиных были знакомы давно, и даже были уже родственниками, а Давид вырос на глазах родителей Елизаветы, поэтому и со стороны семьи Ивана Егоровича Мартышкина этот брак приветствовалcя.
В Новогодний праздник была официально объявлена помолвка, и семьи начали готовиться к свадьбе – венчание намечалось на апрель 1901 года. Но жениху ещё предстояло выхлопотать разрешение на брак с Елизаветой Мартышкиной у местного епископа, так как её дядя Яков был мужем сестры Давида. А брак между свойственниками православной церковью не одобрялся. Но в данном случае этого брака желал сам ктитор.
Спасского кафедрального собора, поэтому убеждать епископа долго не пришлось.
За приданым дочери Елизавета Петровна ездила в Петербург.
«…Время до свадьбы прошло для нас очень быстро, и это были наши, пожалуй, самые счастливые дни.
Мы с Лизой видались почти каждый день. Я после работы спешил к ней, она жила одна в своей небольшой, но уютной комнатке в их большом доме на Дворянской улице. Елизавета Петровна меня обязательно кормила ужином, причём при её хлебосольстве, ужины всегда были такие обильные, что я не мог их осилить своим небольшим аппетитом.
После ужина мы с Лизой забирались в гостиную под лампу с шелковым абажуром и наша беседа и взаимные ласки никак не могли закончиться раньше 3-4 часов ночи. Весь дом погружён был в глубокий сон, когда, наконец, мы с Лизой начинали прощаться. Но наше прощание обыкновенно затягивалось на целый час, и мы ещё долго сидели в передней около спящего на полу Семёна Ивановича - старика дворника, которого Иван Егорович часто заставлял спать у них в качестве охранника. Наконец, последний поцелуй, и я бежал домой по совершенно пустынным улицам. Возле своего дома я обычно встречал священника, который шел в церковь к совершению заутрени, а это означало, что был уже пятый час утра.
Спать приходилось мало, так как в 9 часов я уже шел на работу в свою контору.
А на следующий день меня уже опять тянуло к невесте, да и она могла обидеться, если вечером не приду к ней. Дома у себя я почти не жил (на ул. Московской, д.17. поясн. автора), поскольку по окончании работы в 9 часов вечера спешил к милой Лизе. По дороге забегал в кондитерскую - покупал ей конфет. Особенно она любила шоколад-миньон, и я следил, чтобы у неё не пустовала коробка с этим шоколадом. Лиза этим лакомством всегда одаривала своих сестёр и братьев, так все и ждали, когда её жених принесёт этих вкусных конфет».
ПРИЛОЖЕНИЯ
На фото:
Иван Егорович (1857-1926) и Елизавета Петровна (1862-1936) Мартышкины
Бывший дом на усадьбе Мартышкиных по ул. Дворянской (ныне жилой дом № 74 на ул. Красной, г. Пензы)
Дети:
Елизавета 1883-1944 (Вярьвильская)
Евгения 1884-1946 (Петрова)
Зинаида 1886-1958 (Чубова)
Нина 1888-1960 (Мартышкина)
Елена 1892-1971 (Лобанова, Арманд)
Николай 1901-1970,Сергей 1894-1920,Надежда 1898-1959 (Арманд)
Владимир 1904-1958
(из семейного архива И.А. Захарова-Гезехус)
ДАЛЕЕ:http://proza.ru/2021/03/29/288
К СОДЕРЖАНИЮ: http://proza.ru/avtor/79379102895&book=5#5