ПрибВО. Рига. Запад-81
ОГЛАВЛЕНИЕ
ВСТУПЛНИЕ
ПОДГОТОВКА
УЧЕНИЯ
ЗАВЕРШЕНИЕ
ВСТУПЛНИЕ
Прошло совсем не много времени, всего около недели, после возвращения нас с НШ УХВ ПрибВО Пуго Владимиром Карловичем с войсковых испытаний СДУД «Распорядок», а уже пора выезжать на стратегические учения «Запад-81» - самые масштабные войсковые учения в ВС СССР за всё время их существования. К моменту нашего выезда в Адажи (там располагался Запасный командный пункт (ЗКП) округа и он же становился основным КП Прибалтийского фронта в случае войны) уже происходила первичная подготовка штаба округа к учениям. До их начала было ещё около месяца, надо было ещё много чего сделать, в том числе предстояло всем штабом переехать на основные КП по учениям. А пока все собирались, изучали замысел учений, готовили предварительные предложения командованию фронта, занимались подготовкой подчинённых частей и соединений к реальным учебно-боевым действиям и много ещё чем.
Общая идея замысла состояла в том, что наш ПрибВО воевал в качестве «Южных» и проводил оборонительную операцию против наступающих «Северных» в качестве которых воевал Белорусский военный округ. Поначалу мне это казалось странным, ведь наш округ севернее БелВО, но вот так вот решили в Москве, видимо потому, что хотели, чтобы мы ушли от шаблонов и привычных мест боевых действий. Основное наше КП по учениям находилось на юге округа, под Вильнюсом, а ЗКП и вовсе на северо-востоке Белоруссии. Командные пункты «Северных», соответственно размещались на территории северной Литвы и юге Латвии.
К учениям, кроме штабов и войск наших округов, привлекался ДКБФ (Дважды краснознамённый Балтийский флот), отдельные объединения и соединения Киевского и Прикарпатского округов, а также некоторые соединения и части центрального подчинения. В итоге получалось более 100 тысяч человек личного состава, тысячи единиц боевой техники, сотни самолётов и вертолётов различного типа и десятки кораблей с обоих сторон.
Руководили учениями Министр обороны СССР маршал Советского Союза Устинов Дмитрий Фёдорович и начальник Генерального штаба маршал Огарков Николай Васильевич. Общее руководство действиями ДКБФ осуществлял Главком ВМФ адмирал флота Советского Союза Горшков Сергей Георгиевич. Участвовали в учениях по своим направлениям и Главком ПВО страны главный маршал авиации Колдунов Александр Иванович, и Главком ВВС главный маршал авиации Кутахов Павел Степанович, и даже наш главный начхим всего МО СССР генерал-полковник Пикалов Владимир Карпович. Т.е. на манёвры было собрано практически всё руководство Вооружённых Сил СССР. Присутствовали почти все министры обороны стран участниц Варшавского договора, а также представители военных ведомств множества других стран. Не только по размаху и числу участников, но и по этому параметру учения получались чрезвычайно представительными.
На фото к рассказу на переднем плане слева на право Д.Ф.Устинов, Н.В.Огарков и наш командующий округом генерал-полковник Станислава Ивановича Постников идут на совещание во время учений, на втором плане какие-то генералы из стран Варшавского договора. Фото заимствовано из мемуаров С.И. Постникова.
Но «Запад-81» были не только и не столько командно-штабными учениями. В ходе манёвров планировались масштабные дивизионные учебные бои (в т.ч. танковые) с боевой стрельбой, высадка морского и воздушного десантов, нанесение и отражение массированных воздушных ударов, масштабные перемещения войск и штабов на большие расстояния и даже отмобилизование (реальное, а не на бумаге!) некоторых кадрированных соединений и частей. Я к тому времени успел поучаствовать во многих командно-штабных и войсковых учениях разного масштаба, но такой мощи и размаха ещё не видел.
Однако тут пойдёт разговор не про учения, как таковые, про них можно почитать во многих источниках (мне, например, сильно понравились мемуары нашего тогдашнего командующего округом С.И.Постникова, которые можно почитать здесь: http://militera.lib.ru/memo/russian/postnikov_si/index.html). Тут я расскажу про то, что я сам там видел и что делал.
ПОДГОТОВКА
В Адажах мы пробыли не долго, всего несколько дней. Там нам довели замысел учений, состав наших сил и средств, оперативную обстановку и поставили задачу на выработку предложений по действиям подчинённых войск в ходе оборонительной операции. Сами предложения мы должны были окончательно подготовить, а наши начальники доложить уже при нахождении на основном КП под Вильнюсом. Это в полной мере относилось и к нашему УХВ.
В ходе стратегической операции применение ядерного и/или химического оружия не планировалось ни со стороны «Северных», ни с нашей, но быть готовыми к этому мы должны быть полностью. Начхим округа тогда ещё полковник Кавунов Владимир Сергеевич, поставил задачу нашему РАСТ во взаимодействии с оперативным управлением округа смоделировать возможный ядерный удар, рассчитать потери в очагах ядерных взрывов, спрогнозировать радиационную обстановку в полосе действий фронта и подготовить предложения о порядке действий войск «Южных» для уменьшения последствий возможного применения ядерного оружия. Этим мы и занялись ещё в Адажи, но закончить не успели в связи с приказом о перемещении на основной КП под Вильнюс.
Ещё одной важной задачей, которой мы занимались – это установление и поддержание надёжной связи и с нашим 22 пхз (полком химической защиты), который также принимал участие в учениях, но по большей части на бумаге. А вот его дымовой батальон, недавно прибывший с испытаний СДУД «Распорядок», на учениях выполнял реальную и очень мощную задачу. Планировалась высадка морского десанта, а батальон должен был обеспечить её аэрозольную маскировку. Морской десант был от «Северных» и высаживал он нашу окружную 3 мсд, а отражала высадку наша же 1 мсд т.е. две дивизии одного округа воевали друг против друга. Ну а наш дымовой батальон, действуя в интересах «Северных», тоже, получается, воевал против нас. Тем не менее и полком, и батальоном (хоть и «вражеским») надо было управлять, а для этого нужна связь. Связь с нашим полком и другими, участвующими в учениях химвойсками округа осуществлялась посредством РАСТовской радиостанцией Р-140 и с этой точки зрения ей приходилось работать реально, напряжённо и много, а не на бумаге.
Переместившись под Вильнюс, мы продолжили подготовку к учениям. Одной из интересных задач было не только разработка, но и отражение Плана оборонительной операции на карте. Штука в том, что карта была масштаба не 1:500 000 (т.е. в 1 см 5 км – такой масштаб обычно используется на картах действия фронтов), а 1:50 000 (т.е. в 1 см всего 0,5 км – такой масштаб используется на картах боевых действий батальонов и полков). Посему все расположения и действия войск надо было отражать в 10 раз крупнее. Да и сама карта плана оборонительной операции получалась высотой 18 и шириной 12 метров. Кроме карты из поролона и пенопласта с фанерой был изготовлен таких же размеров макет местности и на него также надо было нанести всю обстановку.
Поначалу карта была выложена в огромной палатке оперативного управления. Бедные операторы ползали по ней, как тараканы, стараясь адекватно отразить всё, что необходимо. Представители каждого отдела или управления штаба, имеющие подчинённые войска приходили к операторам и помогали нанести на карту расположение и планируемые действия своих подразделений и частей. Наш Володя Гольдберг почти не вылезал оттуда, а приходя в управление рассказывал, что наши дивизионные роты химзащиты на карте 1:50 000 наносилась так: он вставал на одну ногу в нужном месте, а оператор, ползая вокруг него, обводил ногу и потом подписывал наименование подразделения. Батальоны изображался уже вокруг двух ног, раскоряченных на ширину плеч и т.д.
Бывал в оперативном управлении и я, но по вопросам доведения расчётной информации о возможных потерях при применении «Северными» ядерного и химического оружия. Отражать на карте это не требовалось, ведь замыслом учений применение ОМП (оружие массового поражения) не предусматривалось, но иметь такие расчёты операторы считали необходимым. Приносил я им на всякий случай и схемы с распечатками зон радиоактивного заражения Г, В и Б, а вот зону А мы никогда не отображали).
Вот уже и середина августа. Замысел операции нанесён на карту, отражены расположения и действия всех боевых войск, войск боевого, специального и тылового обеспечения. С карты всё это перенесено на макет местности, карта закреплена на огромном фанерном экране. Пришло время предварительных заслушиваний. Провести таких заслушиваний планировалось несколько с тем, чтобы снять все противоречия и даже мелкие шероховатости в докладах начальников родов и видов войск. Врать все они должны одинаково! Заслушивания проводил командующий округом генерал-полковник С.И.Постников. Очередь химиков, как обычно, шла сразу за инженерами. Наш начхим полковник В.С.Кавунов на первое заслушивание, кроме своего зама взял и меня. Я должен был помочь ему принести нашу РАСТовскую схему зон радиоактивного заражения, таблицы с расчётами и его карту с планом химического обеспечения оборонительной операции. Дело в том, что на общей карте, несмотря на её огромные размеры, отражались не все действия специальных войск, в том числе и наших химвойск. Для уточнения деталей каждому заслушиваемому требовалось вывесить рядом с основной собственную карту, но уже обычного масштаба 1:500 000, пояснительную записку к ней, а нам, химикам, ещё и схему с возможными зонами Г, В, Б во всей полосе обороны фронта.
Мы с Кавуновым пришли на заслушивание заранее. Кавунов с Пуго сели в первых рядах, а я с нашей картой, пояснительной запиской и схемой сидел на заднем ряду амфитеатра, построенного вокруг схемы местности. За сценой, а вернее местом, по которому ходили начальники и докладывали каждый своё, возвышалась основная карта, являвшая собой огромный задник сцены. Карта, безусловно, была хороша – огромная, подробная с красиво нанесённой обстановкой, с поднятыми (значит подкрашенными) разными цветами этапами оборонительной операции. Начальники во время доклада вместо указки использовали 12-метровую раздвижную удочку, причём обращались с нею весьма ловко, явно потренировавшись где-то заранее. Крыши над нами не было, но и погода, слава Богу, была хорошей.
Сначала докладывал начопер, доведя общий план оборонительной операции, потом, по-моему, начальник разведки и так далее по рангу и в соответствии с утверждённым планом. Все начальники докладывали уверенно, на вопросы отвечали толково, чувствовалось, что все они сильно в теме и чётко понимают не только свой манёвр, но и его место в общем плане фронтовой операции.
Вот и начинж округа вышел по подиум (помню, что генерал-майор, а вот ФИО уже забыл), следующим должен докладывать Кавунов. Генерал также, как и предыдущие, докладывал уверенно, бодро бегал с удочкой по подиуму, точно попадая в те объекты инженерных войск и их задачи, которые необходимо было показать генералитету округа. Вот прозвучала стандартная фраза: «Генерал-майор такой-то доклад закончил!» и вслед за этим не менее стандартная фраза Постникова «Товарищи офицеры, ваши вопросы?». Помню, что первый же вопрос был задан командующим ВВС округа генерал-лейтенантом (ФИО тоже не помню). Звучал он примерно так: «Товарищ генерал-майор, Вы в своём докладе сообщили, что при отступлении, подрыв аэродромов базирования такого-то, такого-то и такого-то авиационных полков будут произведён в такое-то, такое-то и такое-то время. Однако, в соответствии с утверждённым планом использования авиации фронта, в указанное Вами время все эти полки ещё не покинут данные аэродромы. Значит ли это, что инженерные войска подорвут их вместе с нашими самолётами?» Вопрос, безусловно, убийственный! В ответ начинж не нашёл ничего лучшего, чем подставить своего зама-полковника, заявив, что именно тот согласовывал сроки подрыва в управлении ВВС фронта. Тут встрял командующий Постников и, поискав глазами зама начинжа, спросил: «Что скажите, полковник?» Тот с трудом оторвав задницу от скамьи пролепетал: «Я поручил заняться этим вопросом старшего офицера управления подполковника такого-то». После этого заслушивание приостановилось и последовала гневная тирада Постникова в адрес начинжа, его зама и всего инженерного управления. Определение «бестолковый генерал» было самым лояльным по отношению к начинжу, более крепкие (в основном матерные) выражения я не могу тут привести. На этом закончилась войсковая и штабная карьера и начинжа и его зама. Н сколько я помню, вскоре после учений первый уехал командовать Калининградским военно-инженерным училищем, а второй и вовсе был уволен из рядов ВС СССР, хорошо хоть с пенсией, так как 25 лет к тому времени уже отслужил.
Чуть успокоившись после бурного и продолжительного возмущённого крика, командующий вызвал докладывать нашего начхима. Выступил Кавунов, как всегда, очень уверенно и грамотно, на все вопросы ответил исчерпывающе и понятно, его предложения по химическому обеспечению операции были приняты всеми участниками заслушивания. Я и раньше уважал Кавунова, а тут, особенно на фоне начинжа, зауважал еще больше. Моя схема в этот раз не потребовалась. По окончании его выступления я собрал карту с пояснительной запиской и был отпущен в расположение управления.
Это было не первое и не последнее моё присутствие на заслушивании подобного уровня, но такого разгрома начальника крупного управления и генерала я не наблюдал больше ни разу. Тут я ещё раз убедился, что в военном деле мелочей не бывает, что планирование фронтовой операции – это не семечками на базаре торговать и даже не водить полки по скошенным полям. За годы службы в штабе округа много чего интересного я узнал, многое мне стало понятно, кое-что умел, но не хватало системных знаний. Я и так мечтал об учёбе в академии, а тут решил окончательно, что обязательно буду поступать и чем раньше, тем лучше. Но сейчас надо было доиграть «Запад-81».
К последней декаде августа, после всех заслушиваний, уточнений планов, задач и согласования действий войск, основная часть подготовки к учениям фактически завершилась. Многих из нас накануне начала учений отпускали на побывку домой в Ригу, отпустили на три дня и меня. От нашего КП под Вильнюсом до Риги не далеко, километров 350-370 по трассе, ехать всего-то 6-7 часов. Нас туда везли на автобусе, а обратно самолётом – военно-транспортным Ан-2. Дорогу в Ригу я толком не помню – ехали через ночь, и я почти всё время спал после напряжённых штабных трудов. Отдохнул три дня, повидался с женой и дочкой, а утром четвёртого дня уже был в аэропорту «Рига» (в городе был ещё один аэропорт – «Спилве»), но не стороны гражданского терминала, а противоположной, где базировались военно-транспортные самолёты.
Место стоянки и бортовой номер самолёта я знал, так что на месте определился быстро и где-то за полчаса до вылета (около 09.30) был около борта. Там уже собрались 6-7 офицеров, ждали остальных (согласно полётному листу нас должно быть 12 человек) и покуривая наблюдали за работой авиационного техника, готовящего самолёт к вылету. Еще минут через 10-15 подошёл старший прапорщик, видимо из экипажа, и с техником пошёл проверять готовность самолёта к вылету. К тому времени все офицеры-пассажиры в званиях от полковника, до меня – старшего лейтенанта, были на месте. Минут за 5 до вылета появился капитан, как оказалось пилот нашего воздушного судна. Вид у него был довольно потрёпанный, возраст явно за 40 лет, морда пропитая. Выслушав доклады прапорщика и авиатехника, велел прапорщику достать небольшую канистру спирта и два стакана. Не стесняясь нас, прапорщик развёл себе и капитану по полстакана в соотношении примерно 50 на 50, выпили, чем-то закусили и предложили нам подниматься на борт и занимать места на лавках вдоль бортов. На возмущённое замечание одного из полковников о столь возмутительном поведении капитана, тот лишь ответил: «Можете идти жаловаться, рейс отменят, меня попытаются заменить, но сейчас некем. Да и времени это займёт полдня или больше, так что в Вильнюсе вы будете не раньше ночи или даже завтрашнего утра». На этом разговор был окончен, ведь мы все должны быть на КП «Южных» не позже сегодняшнего обеда, т.е. к 13-14.00. Поэтому смиренно заняли места на жёстких лавках и полетели.
Погода была, хоть и лётная, но облачность низкая (метров 150-200), шёл небольшой дождь. Самолёт поднялся до нижней кромки облаков и полетел рядом с трассой Рига-Вильнюс. Крейсерская скорость у АН-2 около 150-180 км/час, но мне казалось, что летели мы медленнее, так как некоторые легковушки под крылом ехали только чуть медленнее нас. Восходящие потоки воздуха под облаками присутствовали, болтанка была мощная, так что через 20-30 минут меня настигла воздушная болезнь: мутило, тошнило, разве что не выворачивало наизнанку. Аналогичное состояние было еще у нескольких пассажиров, но наше предложение подняться выше облаков для уменьшения болтанки командир экипажа проигнорировал.
Так, помучавшись полтора часа, прилетели мы на военный аэродром под Вильнюсом. Наш автобус ещё не подошёл, и мы остались ждать его на аэродроме. Я обратил внимание на странного вида военный самолёт, стоявший на отдельном бетонном пятаке рядом с ВПП. Постояв немного, он взревел, вертикально поднялся метров на 40-50, ненадолго завис, потом очень быстро, как мне показалось, набрал горизонтальную скорость и скрылся за лесом. Минут через 5 самолёт вернулся, аккуратно подобрался к тому же пятаку, завис над ним и опустился точно в центр. Потом выяснил, что это был палубный ЯК-38. Я впервые видел такого типа самолёт и его манёвры с вертикальным взлётом и посадкой меня сильно впечатлили.
Прибыв в расположение УХВ я узнал, что на ЗКП фронта Кавунов по каким-то своим соображениям назначил меня, причём ехать я должен был туда в единственном же числе и являть собой всё химическое управление фронта. Наш ЗКП организовывался в районе Белорусского местечка Заслоново, где стояла 19 гвардейская танковая дивизия БелВО. Нами использовалась инфраструктура полевого КП дивизии. Выезд в Заслоново намечался уже через пару дней. Мне придавался мой полукомплект РАСТ (рабочий КУНГ на базе ЗИЛ-131 с рабоче-спальным прицепом) и два солдата моего информационного отделения РАСТ: водитель и художник-вычислитель.
Как к такому назначению относиться я не сразу определился:
• с одной стороны, опасался, ведь в случае чего (например, если по какой-нибудь вводной «Северные» уничтожат-таки КП «Южных») пришлось бы отвечать за все химвойска фронта, а я, хоть уже и опытный, но всего 26-илетний старший лейтенант;
• с другой стороны, было приятно, что столь ответственное задание начхим поручил именно мне – значит верит, что не подведу, если что.
• с третьей стороны я понимал, что Кавунов начальник грамотный и гарантированно обеспечит меня всем, что могло бы мне потребоваться и, в первую очередь, информацией, необходимой для работы в отрыве от управления. Это меня больше всего успокаивало.
Но моего согласия или даже мнения никто не спрашивал: «Приказ даден, будь добер!», как говорят в армии. Но если честно, то мне было интересно поработать в таком качестве – подобного опыта я ещё не имел.
УЧЕНИЯ
По сути дела, на этом подготовка к манёврам заканчивалась. Август подходил к концу, дней через 6-7 (а именно 04 сентября) должны будут начаться учения. На днях должен прибыть Министр обороны СССР и Начальник генштаба, а вот мне пришла пора уезжать на ЗКП. Оставалось только собрать необходимые карты, кое-какую литературу, проверить готовность своей машины и солдат.
На ЗКП мы выдвигались в последние дни августа небольшой колонной, машин 10-12. Далеко не у всех управлений был свой транспорт, поэтому их представители ехали в автобусах. Всего нас на ЗКП собралось около 25-30 офицеров и 20-25 солдат. Только от операторов было 3 человека: один из замов начальника оперативного управления в чине генерал-майор (он же старший на ЗКП) и пара старших офицеров. От других управлений и отделов штаба (даже не ото всех) по одному офицеру. Самым младшим по званию и возрасту на ЗКП оказался я. Было ещё пара капитанов (от инженеров и разведчиков), а остальные старшие офицеры.
Выехали мы утром. Прибыв на место – на КП дивизии в лесу под Заслоново – мы провели необходимые маскировочные мероприятия и к вечеру все офицеры собрались на совещание в МШ-бабочку (такая МШ, стены которой раскладываются и образуется помещение площадью около 30 кв.м) оперативного управления. Нам был определён порядок связи со своими управлениями на КП фронта, периодичность доведения операторами изменений в обстановке и порядок наших докладов по действиям своих войск в операции. Со связью у нас на ЗКП было не сильно здорово: аппаратура ЗАС для связи с КП имелась только у нашего генерала, связи с войсками ни у кого не было вовсе, зато проводную связь между управлениями ЗКП добросовестно развернули. Ну хоть так, на большее мы не сильно рассчитывали. Хорошо, что не случилось по поговорке: «Связисты на любых учениях отрабатывают три этапа: 1) развёртывание связи, 2) отсутствие связи, 3) свёртывание связи»
И потекла наша жизнь на ЗКП. Посредник от МО СССР в чине полковника, как оказалось, являлся однокашником нашего генерала и особо нам мозг не выносил. Они с генералом чаще сидели в спальном прицепе генерала и о чём-то беседовали – обоим ребятам было за 50 лет (по моим тогдашним мерка уже сильно пожилые люди). Иногда они ездили к комдиву решать какие-то вопросы, ну и нас слушали в соответствии с утверждённым расписанием.
Моя очередь к аппарату ЗАС подходила, обычно, часов в 11-12.00, на сеанс связи было выделено всего минут 15-20. За это время я должен был выяснить все изменения в плане химобеспечения операции, в положении частей и подразделений химвойск, узнать об их задачах и действиях. Ситуацию с общей оперативной обстановкой над доводили операторы. Потом надо было нарисовать всё на своей карте, подкорректировать пояснительную записку и подготовить свой доклад. Иногда на это требовалось часа два-три, иногда побольше. Иногда получалось, что уже к обеду я выполнял всё, что требовалось на день. В таком случае мы собирались все трое младших офицеров ЗКП у меня в КУНГе. Тем для общения у нас было достаточно, у меня был спирт, другие приносили закусь, так что время проводили плодотворно.
Раза три или четыре за время нашего бдения на ЗКП наш начальник организовывал нам баню в банно-прачечном комбинате дивизии. Выезжали мы туда после обеда на автобусе, парились и мылись часа три-четыре и довольные возвращались на ЗКП к ужину. Баня в дивизии была отличная. Её использовали только дивизионные начальники, командиры и замы командиров полков, а также члены их семей – простых смертных туда не допускали даже за деньги. Банщиками у нас, со соизволения комдива, работали начальник комбината в звании старший прапорщик и его зам-прапорщик. К нашему приезду всегда были готовы и запарены можжевеловые и дубовые веники, протоплена до 80-90 градусов парная, в ней стоял чудесный полынный аромат. Каждому из нас выдавались шапки, поджопники и простыни с полотенцами.
Так хорошо, как парили прапорщики больше никто в моей жизни ни парил – тело прямо-таки пело после бани. Оказывается – это не поэтическая метафора, а правда жизни. Видимо поэтому я больше никогда и ни в какой бане не парился с вениками. Ощущения были настолько хороши, что попытки париться с вениками у любого другого банщика и, тем более, самому не шли ни в какое сравнение с ощущениями, полученными в Заслоновской бане.
Тем временем учения продолжались, оперативная обстановка стремительно менялась. Те решения, которые принимал наш командующий, оказались достаточно целесообразными, наш фронт «Южных» сумел отразить наступление «Северных», остановить продвижение его войск и даже перейти в контрнаступление. Морской десант «Северным» высадить толком не удалось, а вот наш воздушный десант в тыл «врага» оказался удачным. Также успешно для нас прошли бои танковых и мотострелковых дивизий – наши комдивы уверенно воевали как на картах, так и на реальном поле боя. В связи с этим работы у нас на ЗКП сильно прибавилось – держать руку на пульсе фронтовой контрнаступательной операции было интересно, но тяжело, приходилось работать по 15-18 часов в день, а про баню и посиделки под спирт забыть.
К концу учений, где-то числа 10 сентября, когда наше контрнаступление, успешно развиваясь, вынудило «Северных» отступить, нам поступила вводная сменить дислокацию и выдвинуться под Вильнюс, но не на то положение, которое ранее занимал КП фронта, а использовать полевой КП 107 мотострелковой дивизии. Выдвижение, как обычно, предстояло осуществить ночью, чтобы как можно меньше мешать гражданским. Ехать предстояло километров 280-300, т.е. по нашим нормативам около 5-6 часов езды, что наша небольшая колонная ЗКП фронта выполнила вполне успешно.
До конца учений оставалось всего пара дней, так что ничего особого, кроме обычной нашей штабной работы уже не предвиделось. Мы даже не столь полно, как в Заслоново, маскировались и оборудовали свой ЗКП. Так спокойно и по-деловому прошли эти последние дни учений: связь с КП, нанесение обстановки на карту, изменения пояснительной записки, подготовка докладов и их озвучивание по требованию, вечерний расслабон с товарищами.
ЗАВЕРШЕНИЕ
Вечером 12 сентября генерал объявил нам об окончании учений и распорядился действовать далее в соответствии с указаниями наших прямых начальников. По поводу успешного их проведения в «бабочке» операторов был накрыт стол, и мы все вместе отметили успешное для нашего округа окончание столь масштабных и сложных учений. Мне была предоставлена возможность позвонить в УХВ, которое завершение учений встретило, по-моему, где-то под Паневежисом (там был оборудован ЗКП округа). В.К.Пуго, взявший трубку, приказал мне выдвигаться завтра утром 13 сентября своим ходом в Ригу, в расположение РАСТ. Хотелось бы поучаствовать или хотя бы посмотреть на грандиозный парад войск участников учений «Запад-81» (это на втором фото к рассказу), но приказ последовал вполне определённый и надо было его выполнять.
о утру, заправившись бензином, мы тронулись в путь. Ехать предстояло около 6-и часов, так что сухим пайком мы тоже запаслись. Выехав из леса на трассу, мы увидели несколько смутивший нас с водителем знак: «Ограничение скорости снизу 90 км/час». Раньше, перемещаясь в составе колонн, мы не обращали на знаки никакого внимания – просто ехали себе за впередиидущей машиной, иногда посматривая на жесты сотрудников ВАИ, а тут надо выполнять предписания знаков. Наш ЗИЛ-130 с прицепом с трудом, но смог разогнаться до столь высокой скорости, однако такая езда никому из нас не приносила удовольствия. Машину изрядно трясло, прицеп подпрыгивал, его мотало из стороны в сторону и вообще казалось, что он вот-вот опрокинется. Так мы мчались около двух часов почти до Паневежиса, потом такие знаки перестали появляться, и мы снизили скорость до приемлемых 60-70 км/час. Происшествий у нас, к счастью, не случилось, машина выдержала столь «бешенную» гонку. К вечеру мы уже были в Риге и вскоре въехали в Ворошиловские казармы – там в те годы располагался наш окружной РАСТ.
Первый полукомплект РАСТ и Радиостанция Р-140 уже стояли в боксе, личный состав вместе с офицерами были в расположении, начальник РАСТ капитан Володя Угрюмов и начальник расчётного отделения капитан Коля Кириллов ждали нас. Поставив машину в бокс автопарка и поднявшись в расположение, я увидел, что и они не смогли не отметить окончание учений, но теперь уже в своём узком кругу. Хотелось, конечно, домой к жене и дочери, но и не выпить грамм по 200 за «нашу победу» над «Северными» не представлялось возможным. Тем не менее ближе к ночи я домой-таки добрался.
Потом ещё пару недель шли разборы учений у нас в РАСТ, в управлении, в штабе округа, требовало отчетов УХВ МО СССР и сам генерал-полковник В.К.Пикалов – его начальник. В основном отчитывался наш В.С.Кавунов и его зам В.К.Пуго, мы только рядом присутствовали. Но и это постепенно прекратилось, тем более, что пришла пора готовиться и ехать на осеннюю проверку.
Проверка, как обычно, прошла вполне успешно и в начале ноября мы опять все вернулись в Ригу. Мне никто ничего не говорил, но, как оказалось, на многих из нас были направлены представления о награждении всякими-разными орденами и медалями. На меня, как мне сообщили знакомые ребята из окружного управления кадров, было написано представление о награждении медалью «За боевые заслуги» или «За б/з», как её чаще называют в армии. Однако из Москвы пришла медаль «За отличие в воинской службе» I степени – кто-то в ГУК (Главное управление кадров) МО СССР скорректировал представление. Есть ещё и вторая степень этой медали, но ею награждаются и рядовые и прапорщики, а вот для офицеров – только первая. Награждали нас накануне празднования Октябрьской революции, т.е. около 07 ноября. Мероприятие происходило в управлении, награждал В.С. Кавунов, который к тому времени уже успел стать генерал-майором и орденоносцем (на сколько я помню, он получил орден «Красной звезды»). Естественно, что по окончании награждения все полученные ордена и медали были обмыты методом опускания наград в стаканы с водкой и последующим вынимания их оттуда зубами награждённых после опустошения стаканов до дна.
Моя медаль, хоть и не высока по статусу, но, тем не менее, являлась и является государственной наградой. За счёт этого её качества она смогла сыграть свою очень положительную роль при поступлении меня в академию уже в следующем 1982 году. Но уже в конце 1981 года я начал проситься у В.С.Кавунова разрешить мне поступать в ВАХЗ и добился-таки своего, но про это будет рассказано отдельно.