"МЕКСИКАНСКИЙ СУВЕНИР"
(повесть)
Глава 1 http://proza.ru/2021/03/16/1005
2.
Прилетели утром.
– Нас встретят, не волнуйся, – величественно бросил Завадский, когда она завертела головой по пути к выходу из аэропорта. Они шли как будто рядом, но не совсем – Боря каким-то образом оказывался чуть впереди, и Полина всё ускоряла шаг, чтобы с ним поравняться, пока не поняла, что это не случайность, а манёвр – может, даже и бессознательный. Она внутренне усмехнулась и притормозила, засеменила сзади мусульманской женой. Подумаешь! От неё не убудет. Но Борька-то! Барин. Баритон.
Вокруг уже толпились зазывающие пассажиров таксисты; люди с табличками в руках всматривались в каждого выходящего. Теперь притормозил и Завадский, и Полина запоздало спросила себя, знает ли он хоть слово по-испански. Но к ним уже приближалась эффектная пара – седовласый мужчина безусловно артистической внешности и неброско одетая смуглая девушка, которая не могла быть никем, кроме как переводчицей.
Красавец раскрыл объятия, и Полина краем глаза заметила, как выпрямилась спина Бориса. Однако объятия предназначались не ему, а ей, и ноздри защекотало выразительным мужским одеколоном. Хлынул поток испанской речи, в котором немедленно утонул голосок переводчицы, но в переводе не было необходимости. Завадский моментально сориентировался, заулыбался, сделал широкий жест в сторону Полины:
– Мой аккомпаниатор, Полина Синицына. Великолепная, просто изумительная пианистка!
Темпераментный мексиканец уже тряс его руку, не переставая что-то говорить. Полина подошла к девушке.
– Маша, – представилась та, явно адаптируя своё имя под русских гостей – ничего, напоминающего классическую Машу, в девушке не было. – Добро пожаловать. Сейчас вы поедете в ваш дом, где вы можете отдохнуть.
Сеньор Санчес вёл машину сам. Кто он такой, Полина не особенно поняла. Администратор, координатор – неважно. Важно, что они едут в гостиницу, где можно будет, наконец, отдохнуть. Перелёт дался ей нелегко, и по дороге она начала клевать носом, тем более что по сторонам ничего интересного не было. Время от времени до неё долетали слова переводчицы Маши – та говорила что-то о транспортных проблемах Мехико. Видимо, Боря не спал.
Отель она толком не разглядела. Устало улыбнувшись трескучему сеньору, она посмотрела на Машу, и та тут же ответила на все возможные вопросы: сегодня день отдыха, она, Маша, будет неотлучно находиться в холле и попозже пригласит их пообедать. Предстоит небольшая акклиматизация, пусть гости не удивляются, если почувствуют себя как-то не так.
– …не в своей тарелке, – тщательно выговаривая слова, уточнила Маша со скромной гордостью отличницы.
Полина, не раздеваясь, упала на кровать. Спать. Остальное потом.
Отель оказался не отелем, а чем-то вроде гостевого дома или апартаментов. В одной из комнат обнаружился рояль. В другой был кухонный уголок и обеденный стол. Несколько спален, таких же, как её. Ванные. Безликая, но по-гостиничному элегантная меблировка. О Мексике напоминал только огромный постер на стене у рояля, где были изображены два главных местных вулкана с непроизносимыми именами.
Полина немного опасалась здешней еды. Оказалось, зря – ресторан, один из спонсоров концертов, уже переправил им упакованные в контейнеры блюда с русскими названиями и с почти привычным вкусом. Выспавшийся Борис налёг на борщ, попутно объясняя Маше разницу между борщом московским, украинским и местной версией. Переводчица улыбалась и осторожно пробовала бордовую жидкость.
После обеда Полина решила прогуляться. Делать всё равно было нечего. Голос у певцов просыпается к вечеру, так что время у неё было. Она выбрала яркое летящее платье, встала перед зеркалом. Ну, может, и не модель, но стройность, осанка, улыбка – всё при ней. Измученное перелётом лицо, конечно, выдавало, что ей уже не двадцать, а два раза по двадцать, да ещё с довеском. Полина дружески улыбнулась своему отражению и надела тёмные очки. Лишние двадцать лет сразу исчезли. Маша показала на карте недалеко расположенный сквер, и Синицына вышла из дома.
В скверике было тихо. Полина села на чугунную скамейку и сказала себе, что сидит в другом полушарии. Мимо пролетела бабочка размером с ладонь и скрылась среди растений, которые выглядели совершенно как те, что растут на московских подоконниках, но были гигантского размера. Стриженная изгородь из сансевьеры, известной в России под весёлым названием «тёщин язык» (из горшка в её классе торчала целая связка этих языков, похожих на острые зелёные мечи), здесь выглядела внушительным забором. Полина открыла путеводитель, но вдруг поняла, что не хочет никакого чужого знания, а вот узнавать этот мир самостоятельно, присматриваться только к тому, что находят её собственные глаза – это как раз то, что ей надо. Мимо прошёл человек с двумя собаками, улыбнулся незнакомой сеньоре, вежливо кивнул. Женщина на соседней дорожке прогуливала даже трёх барбосов. Полина встала и медленно пошла в глубину сквера.
Видимо, это было время выгула собак – ей всё чаще попадались собачники. Собаки, все как одна, были большие и некрасивые, совершенные на вид дворняги. Их хозяева были маленькие и тоже не особенно красивые, но с очень приветливыми лицами. На неё обращали внимание, с ней здоровались, ей улыбались. Внезапно она поняла, что ещё не встретила ни одной женщины в платье – вообще ни одной. Мексиканки – что молодые, что не очень – ходили в джинсах и майках, и эта униформа различалась только количеством дырок на коленках. Синицына с несколько старомодной принципиальностью не одобряла модную эстетику рванья, но не могла не чувствовать, что в платье и туфлях выглядит здесь так же экзотично, как в космическом скафандре. Ей стало неуютно. Вырядилась! Да ещё шляпа! Но не возвращаться же. Она миновала пустую спортивную площадку и подошла к зданию непонятной архитектуры с открытыми настежь дверями. Заглянула. Это, видимо, была церковь. На высоком цоколе рядом со входом стояла под стеклянным колпаком большая кукла в богатых одеждах. Больше в церкви никого не было.
«Ро-ро-ро-ро-ро-ро-ро-ро-рооооо», встретил её на обратном пути распевающийся баритон Бориса. Во-кал, мысленно сыронизировала Полина, разделив это слово на слоги, как демонстративно делал это в своё время дирижёр их консерваторского оркестра. Но пальцы уже откликались на это «ро-ро-ро», подрагивали, предчувствуя встречу с клавишами. Она инстинктивно пошла быстрее, а в голове уже звучало «Утро туманное, утро седое», и ноги подстраивались под ритм легендарного романса, и платье колыхалось цветастыми волнами, как флаг, оставляя за собой вереницы унылых джинсов.
– Шочимилько? – невразумительно прошелестела Маша и повторила по-дикторски: «Со-чи-миль-ко»?
Они сидели после репетиции в холле, и Маша вглядывалась в листок с напечатанным адресом.
– Там живёт ваша подруга, в Сочимилько, да?
– Ну, видимо, да. Я не очень поняла, как это произносится. Только это не подруга, но неважно. Это ведь в Мехико, правильно? Далеко отсюда?
– В Мехико, да. Далеко. Это очень специальный район.
Полина удивлённо подняла брови. А, понятно. Трудности перевода. Не специальный – особенный.
– Вам надо такси. Туда лучше такси, чтобы, как это… не заблудиться. Вы можете ехать туда завтра утром. Вечером будет репетиция в… – последовало многоступенчатое название зала, где должно было пройти их первое выступление. Маша ещё потыкала пальцем в телефон, покивала сама себе головой. – Да, вы успеете.
Сочимилько был представлен в путеводителе как экологический парк с какими-то древними каналами и отмечен всего одной звёздочкой, что означало невысокую туристическую ценность. Это и к лучшему – Полина не собиралась тратить время ни на какие экскурсии. Заехать в гости, посидеть вежливо полчасика, и всё. Жаль, конечно, что нет телефона. Вот так свалиться с бухты-барахты на голову пожилой учительнице, которая ещё не вдруг её узнает… Да стоит ли и вообще тратить на это время? В предлагаемом им плане завтра утром стояла прогулка по центру. Президентский дворец, собор, какие-то раскопки. Неизвестно, удастся ли попасть туда в другое время – дни были расписаны жёстко. Полина ещё некоторое время поколебалась, потом вспомнила зелёный брючный костюм, расшитое сомбреро, крутящееся на Лёшкином пальце, песни под гитару…
– Закажите мне такси на девять утра, Маша. Как вы думаете, пробок не будет?
3.
– Да успею я, Борь, не психуй.
Полина докрашивала второй глаз. Чёрт, какое же освещение тут паршивое! Вот так накрасишься в темноте, потом на улице все оглядываться будут. Вчера, правда, оглядывались не по этому поводу. Но сегодня никаких платьев.
Продолжение: глава 3 http://proza.ru/2021/03/21/499