Через день она пришла в кино в Дом отдыха, где была наша спортивная база, и увела меня с киносеанса в самом начале фильма. Ничего не объясняя, она привела меня к себе, в свой детский садик.
И лишь там поделилась своей радостью от посещения баньки, которая была в профилактории, расположенном рядом с их садом.
- «Могу предложить тебе чистую любовь.» - сострила она…
Я не отказался и через несколько минут мы были нагие в постели. На этот раз мы были не в той комнате, где познакомились и где она жила – это помещение пустовало, мебели не было никакой, кроме двух застеленных раскладушек, куда мы и нырнули под одеяло.
Собственно, я перебрался на ее раскладушку, как и было задумано. Откинув одеяло, я вволю полюбовался ее свежей красотой. Ее светящейся нежной кожей, прекрасной, упругой под моими пальцами грудью, ее роскошными бедрами, кудрявым волосяным пятачком между ними…
На это созерцание у меня ушло не более пары минут, а дальше я раздвинул ногами ее ноги, стал скользить по ее выпуклым формам и естественным путем вплыл в ее нежные владения…
Наша раскладушка с грохотом подпрыгивала под нашими ритмичными движениями, я между делом оценил ее предусмотрительность, с которой она привела меня сюда, когда все ее сотрудницы были в кино. И фильм она выбрала подходящий, от которого невозможно отказаться – про Анжелику…
Я отдал ей должное и за то, что, во избежание всяких случайностей (как в тот раз), она захватила для нашего сеанса любви эту пустующую комнату. Все-таки, пока энергия переполняла нас, нам комфортнее было разрядить ее запасы без зрителей и слушателей, не переживая насчет источника шума…
Естественно, одного сближения нам было мало и мы успели еще пару раз, до возвращения наших воспитательниц юного поколения, совершить эти грохочущие скачки. Пока за дверями слышалось движение, мы взяли тайм-аут, решив перекусить, пополнить свою энергию. Для этого она приготовила большую кастрюлю компота из сухофруктов и, кастрюлю поменьше, с манной кашей. Для нее она, уже не из рациона детского питания, добыла баночку варенья из магазина.
Когда движения за дверью прекратились, мы с поначалу предельной осторожностью, продолжили процесс сближения…И все равно, увлекаясь, теряли контроль за скачками, с шумом и грохотом, наверное, доставили немало приятных минут ее сожительницам.
Я ощущал радость обладания самой прекрасной для меня женщиной, Мадонной, как я ее определял. Думаю, не только для моих глаз она была такой. Интересно, думал я, идя домой под утро, снова жарко попрощавшись с ней, как выглядела Богоматерь Рафаэля без одежды – проигрывала бы ей тогда моя детсадовская воспитательница?!
Через несколько дней мой пыл значительно остудил спортивный коллега Леха. На правах истинного друга он не мог утаить от меня информацию, полученную от его невесты, жившей в одной комнате с моей Мадонной.
Оказывается, не такой уж святой была моя Богоматерь. До встречи со ной, а, возможно и позже, в ту же комнату, где мы провели «брачную ночь», она приводила известного всей округе дамского угодника, местного красавчика Володьку Токарева. И ее подруги слышали и до нашей встречи этот грохот сексуального характера.
Мало того, она водила за собой от местной воинской части до детского сада целый хвост солдатиков. Наслышанные о ее доступности, те по ночам устраивали дежурства под окнами их домика, не давали спать другим сотрудницам. А когда моя благоверная выскочила на мороз прогнать их, накинув на ночную рубашку тулупчик, те чуть не изнасиловали ее в сугробе, подстелив снятый с ее голого плеча тулуп. Спас ее от этого позора опять же тот мой друг, заночевавший у своей невесты, разогнав лопатой изголодавшихся по женской ласке бойцов.
Не могу сказать, что меня не покоробила эта информация о любимой. Но определенный дискомфорт в мое отношение к ней внесла. Это, как будто в мою обувь попал небольшой камешек – и ничего смертельного не отмечается, а вот ходить свободно, как прежде, не получается…