А я еще на Марс слетаю...

Аглая Анхори
На конкурс Даилды Летодиани "Юрий Гагарин" http://proza.ru/2021/04/11/2119 


       На фото: фрагменты оформления станции метро "Ст. Космонавтов"

       В этой репортажно-мемуарной статье я постаралась описать не столько личность Юрия Гагарина (повторять написанное другими не хочу, а в реальности встретиться, даже издали увидеть, не довелось), сколько воссоздать общую атмосферу тех лет, влияние, которое оказывали на людей героические личности.


       В 1961-ом году я уже уверенно топала ножками по земле, но сообщения о полете не услышала – в яслях не было радиоточки. Однако, "темной тундрой" не осталась, брат, пришедший меня забрать, был необыкновенно возбужден, и всю дорогу до дома рассказывал о человеке, который первым проторил путь в космос.
       Слова «полет в космос», «спутник», «ракета» мне были знакомы. Я видела в газетах и журналах, выписываемых родителями, фотографии Белки и Стрелки – собачек, которые уже слетали в космос. Их мордочки не только украшали плакаты в парке; смотрели на людей даже с этикеток спичечных коробков. Поэтому 12 апреля 1961 года рассказ захлебывающегося от восторга брата о Юрии Гагарине не произвел на кроху такого впечатления, как на более взрослых. Подумаешь, человек слетал в космос! Вот собачки – это да (кроме Белки и Стрелки были еще, кажется, Лайка, Звездочка и Уголек)! Человек осознавал риск, и такой шаг совершал добровольно, а собачки знать не знали, что им выпадет (это я сейчас такая умная, что могу объяснить свои давние ощущения, а тогда лишь чувствовала, и потому  значимость свершившегося не слишком-то оценила).
       Со временем, конечно же, прониклась. Да и как было не проникнуться, если по телевизору ежедневно показывали кадры хроники, как встречают Гагарина в разных странах, какой восторг горит в глазах у тех, кто стоял вдоль трассы, по которой  неспешно ехала машина с первым космонавтом. А Гагарин со своей знаменитой улыбкой приветственно махал рукой всем собравшимся.
       И на что я была мала, однако, заметила, что практически в каждом детском саду стали срочно возводиться «ракетные комплексы» для игр малышни.
       А сколько тогда появилось песен на космическую тему: "Заправлены в планшеты Космические карты...", "Нам лететь к далеким звездам скоро...", "И на Марсе будут яблони цвести..." Даже шуточные, одну из которых исполнял артист почтенного возраста: "А я еще на Марс слетаю, и там станцую краковяк, Не потому что так считают, а потому, что будет так!"
       Тогда казалось, что не за горами время, когда полеты в космос станут массовым явлением, что вот-вот начнется освоение ближайших планет, а отважные покорители космических просторов откроют новые пригодные для жизни миры...

       Чуть позже детская память стала пополняться именами других космонавтов. Но когда настал черед идти в школу, и я узнала, что «моя» школа носит имя Гагарина (она была сдана в 1961 г., неудивительно, что ей присвоили имя первого космонавта), то что-то доселе неведомое торкнуло в груди. Опять-таки, выражаясь взрослым языком, я ощутила свою причастность к великим свершениям, и имя Гагарина накладывало обязательство стремиться к вершинам того дела, которое изберем. По крайней мере, в октябрятско-пионерском возрасте я с затаенной гордостью выводила на тетрадных обложках «… ученицы N-го класса школы №5 им.Ю.Гагарина…».
       Постепенно весь второй этаж школы был оформлен как музей космонавтики: фотографии всех (на тот момент) космонавтов, репродукции картин Леонова, в рамочках под стеклом статьи по истории создания космонавтики – от зарождения идей Кибальчича и Циолковского о преодолении земного тяготения и покорения Вселенной до свершений последних дней. Самым главным экспонатом было письмо, собственноручно подписанное Юрием Гагариным.
       Кому-то (так и осталось невыясненным, то ли кому-то из руководства, то ли подростку, слишком увлеченному космосом) пришла идея, и в Звездный городок  полетело письмо с приглашением Юрию Гагарину посетить нашу школу и вживую поделиться своими впечатлениями о полете. Ответ, что Юрий Алексеевич очень тронут, очень хотел бы пообщаться с «гагарятами», но из-за жесткого графика и расписанного на несколько лет вперед плана мероприятий приехать не может, был напечатан на машинке, но подпись и дата выведены чернилами.
       И пусть не с Гагариным, с другими космонавтами, но встретиться и пообщаться довелось (не мне лично, тем не менее...). Сработал принцип «не было бы счастья, да несчастье помогло». Как-то раз аэродром нашего городка принял борт, на котором на очередную встречу летели космонавты Владимир Комаров и Алексей Леонов. Почему их не принял ближайший крупный аэропорт в Ташкенте – осталось тайной за семью печатями. Нелетная погода? Кто бы поверил! В Ташкенте бывают и дожди, и снегопады, но не в апреле-мае или сентябре-октябре (моя нынешняя версия – не успели подготовить торжественную встречу или в это же самое время встречали официальных лиц из дальнего зарбежья, вот и отправили на полдня к ближайшему аэродрому).
       А поскольку здание аэропорта располагалось буквально в полукилометре от нашей школы (из окон видно, а особо шустрые на большой перемене успевали сгонять туда-обратно, просто так, ради интереса), то у космонавтов просто не оставалось шансов ее миновать. Они тоже оставили свой отзыв.
       Я тогда училась во вторую смену, поэтому космонавтов не увидела, лишь узнала об их визите, а позже школьный музей пополнился фотографиями, сделанными в тот день.

       И если я не полностью разделила всеобщий восторг 12 апреля 1961 года, то траур 27 марта 1968 года вместе со всеми советскими людьми накрыл и меня. Действительно, долгое время не верилось, что отныне Юрию Гагарину всегда будет только 34, что его улыбка осталась лишь на фотографиях, и что письма, посланные на его имя, останутся безответными...


       Чтобы не кончать репортаж грустной нотой, упомяну комический случай.
       Я уже училась во втором или третьем классе, была очень начитанной девочкой. То ли к нам в гости пришли дальние родственники, то ли мы к ним, не важно. Главное, один из моих бог знает скольки –юродных братьев, еще дошкольник, доверил мне великую тайну: фамилия Гагарин – очень смешная, кто только выдумал такую? Я просветила малолетку, что ничего смешного нет, гагара – это полярная утка. Мальчик удивленно воззрился на эрудитку в моем лице:
       - Гагарин – это Уткин? Я тоже Уткин, значит, мы можем быть родственниками?
       И позже я услышала, как пацаненок гордо заявлял гостям:
       - Я тоже буду космонавтом! У нас с Гагариным фамилии одинаковые!