Дубинин Игорь? Интеллигент? Да, до корней волос и по крови почти дворянин, но не маменькин сынок. Спортзал, бассейн не по принуждению были в его расписании дня. Слова: «в человеке всё должно быть прекрасно» - говаривал он, имея в виду, во первых и во вторых, свою фигуру.
В этом плане Аполлон отдыхает - отдыхал и Кустов, мосластыми коленями подпирая потолок двухместной палатки. Спит - и ничего, что жёстко, душно и тесно: не барин.
Игорь за ночь бока намял, намаялся. Начало нового дня в сумерках, проступая за брезентом в серых тонах, размывало обрывки коротких снов. Струя свежего воздуха как водицы глоток.
- Нечаев!?
Ещё не веря, Дубинин переворачивал рюкзаки и вещи на месте, ещё сохранившем тепло, в центре палатки.
-Владимир! Владимир Кузьмич, твою мать! Просыпайся!
Кустов, как и не спал. Не открывая глаз, ответил сразу:
- У себя в кабинете покрикивай. В тайге, как в бане, чинов нет.
- Сбежал сукин сын!
Как «ванька-встанька», Кустов сел, расстёгивая спальник, покачиваясь, круглыми глазами смотря на пустующее пространство между ними.
- Как это?
По настоянию Дубинина, с Нечаева не снимали наручники, перед сном обыскали, палатку зашнуровали и вахту несли по очереди. Игорю выпало в это время ответственным быть. И вот:
- Только на минуту глаза закрыл. Шустрый гад!
- Шустрый говоришь?
Показывая на откинутый полог палатки, прищурившись, Кустов перешёл на шёпот, растягивал слова спридыхом:
- Бы-ы-ыстро из палатки не выскочить. Проспал ты его, Игорёк.
Дубинин уже тихим голосом спросил вежливо:
- Что теперь делать- то, Владимир Кузьмич?
- Надеть штаны и бегать. Навязался на мою голову. Наручники! Наручники! Озлобил парня. Он, факт, думает, что после закопаем его здесь.
- Мы что, бандиты, что ли?
- Вот и объяснил бы ему.
- Что теперь делать-то?
Опустившиеся плечи. Слова с уважением.
Кустов понимал, что там, в городе, у сотоварища будет немало поводов искупить оплошность, но будет и много возможностей подпортить ему житие, не такое уж и плохое, чтобы перечёркивать его здесь и сейчас.
- Ладно, проехали. Как думаешь, куда он побежал?
- У Нечаева, Кузьмич, два варианта. Первый - пробираться в город, второй - переждать.
- Переждать, говоришь?
Одевались на раз-два, по-армейски.
- Думаешь правильно. В город две дороги: назад по тропе к машине и вниз по реке до деревни. Значит, что делаем? Исключаем первый вариант.
Рассуждая, Кустов утверждался в роли лидера:
- К машине он не побежит: крюк получается. Нечаев думает, что побежим к ней мы. И ещё он знает: машину не завести. Видел, как я трамблёр снимал. Выходит, дорожка в город у него одна - по берегу. Если так, то догоним, а если нет – то будем искать его лёжку.
Сборы были недолгими.
Погоня за человеком в наручниках представлялась недолгой. Гнались грамотно, пробежками по лесу, изредка выходя на берег посмотреть: не догнали ли. Нет, не догнали.
Бежали, пока не устали. На кроссовом маршруте ограниченный в движениях, не очень спортивный Нечаев должен выдохнуться раньше.
На излуке решили устроить привал и выждать по-тихому: вдруг проскочили? Может, и так. За поворотом с берега пахнуло дымком.
- Кажись, всё.
Два патрона с дробью - в два ствола. Повесив ружьё на грудь, под руки, Кустов пояснил:
- Пугануть, чтоб не бегал.
Бежать никто не собирался. Возле костра стояла большая палатка, на берегу лодка… Чужие люди!
Люди странные: ни туристы, ни охотники, одёжка пижонская. Заметив гостей, навстречу выдвинулся широченный верзила в очках зеркальных. Как трюмо, встал на пути.
- Заблудились?
Одинаковые энцефалитки - униформа с намёком на людей государственных. Оружие, хоть и охотничье, но всё же уважения должного не вызвали.
К наглости такой Дубинин привычки не имел, с людьми подобного сорта в подобных обстоятельствах не сталкивался.
- Кто вы такие?
Привыкший начальственным голосом решать многие проблемы, оглядывая верзилу с головы до ног, как мебель, вставшую у него на пути, Дубинин подошел к незнакомцу.
- Как зовут? Как фамилия?
- Меня-то? Меня Жора зовут.
Жора уцепился правой рукой за ствол ружья, висевшего за спиной у Дубинина, потянул к себе. Левой - в солнечное сплетение поставленным ударом: лишил возможности возражать.
Кустов взвёл курки, держа Жору под прицелом, заслонил осевшего на четвереньки напарника.
- Ты чо, дурак? Горя хочешь?
Поначалу кривая усмешка у Жоры растянулась в улыбке щербатой:
- А ружьё-то не заряжено.
Открыв замок, показав пустые стволы, он бросил его под ноги.
- У них патронов нет.
- Для тебя найдутся.
Боковым зрением Кустов видел, как второй такой же экземпляр из мебельного магазина заходит к нему со спины.
- Этого не надо!
Кустов повысил голос, сорвался на крик:
- Стой, где стоишь! Застрелю, гад!
- Володя!
Лена Бабушкина? Она и не она… Выскочив из палатки, побежала к нему, споткнулась, упала.
В мужской одежде, без макияжа на заплаканном лице, она показалась Кустову особенной и самой несчастной на свете.
Коренев и возле костра в лесу – барин. Как в ресторане за столиком: слева выпить, справа закусить. Пристроив сбоку аккуратно чашечку с кофе, поднялся, отряхивая с кожанки невидимую соринку:
- Опоздал, Володя, теперь баба - она моя! Шагай себе обратно.
- Неправда! Золото они ищут! Врёт он всё! Врёт!
Слёзы ручейками катились по бледным щекам, падая на теперь же не белую кофточку, становились похожими на водицу мутную. А вдруг не поверит? Испугается? Уйдёт?
Лена стояла на коленях - так уж случилось - видом своим умоляла горше слов всяких.
- Отойди! И медленно так, руки в гору!
Кустов говорил шёпотом:
- Не доводи до греха, Жора.
Отчего-то подумалось:
- Жаль, за очками глаз не разглядеть. А второй? Второй где?
Удар в затылок кастетом в момент поворота скользнул по костям черепа и шее, сорвал клок волос и кожу.
В падении Кустов нажал на курок.
Красивые были очки. Очков нет, нет и лица у Жоры, и Жоры больше нет.
Остался Макс, от неожиданности растерянно поправлявший кастет на пальцах.
Завалившись на бок, Кустов видел, видел и знал, что второго удара ему не пережить.
Макс героем не был, он не считал себя им, шагнул вперёд по инерции. По инерции и Кустов спустил второй курок.
Удар заряда дроби в живот, почти в упор, разделил Макса на до и после. Получились разные люди: кто остался, больше не хотел здесь быть плохим.
Поднимаясь на ноги, Кустов услышал выстрелы. Посмотреть, кто стучит по его спине хотелось, но не смоглось. Тяжесть навалилась такая, что не поднять.