Предыдущая страница http://proza.ru/2021/05/03/627
После наводнения стало не до Завалишина с его фантазиями. Он остался в Петербурге в положении «старший куда пошлют». Лазарев дожидался в Новоархангельске прибытия Коцебу, полагая, что тот может передать ему новые предписания из Морского министерства.
Отто Евстафьевича Коцебу в марте 1823 года назначили командиром 24-пушечного шлюпа «Предприятие», которому предстояло сначала доставить груз Морского министерства и Российско-Американской компании в Петропавловск, а затем заниматься охраной русских поселений.
Плаванию Коцебу предшествовали удачное плавание лейтенанта Павла Афанасьевича Дохтурова на корабле Российско-Американской компании «Кутузов» и менее удачное отряда кораблей Российско-Американской компании в составе брига «Рюрик» и корвета «Елисавета». Командовал отрядом штурман 12 класса Ефим Алексеевич Клочков.
Корветом «Елисавета» командовал штурман 14 класса Иван Михайлович Кислаковский. Оба командира - опытные моряки, для них это не было первым кругосветным плаванием. Отряд вышел из Кронштадта 13 сентября 1821 года.
Во время сильнейшего шторма с 22 по 26 октября суда разлучились. 27 ноября бриг прибыл в порт рандеву – Порто-Прайя на островах Зелёного Мыса. К великой радости товарищей, на следующий день в порт вошёл и корвет «Елисавета». Как выяснилось, дойти живыми им помогло чудо и искусство командира.
Корабль был построен так безобразно, что даже при небольшом ветре его клало на борт так, что часть палубы заливало водой. 2 декабря оба судна оставили Порто-Прайя и взяли курс на Рио-де-Жанейро, куда пришли через месяц.
Далее по плану следовало идти вокруг мыса Горна. 28 января покинули Бразилию, а 7 февраля с «Елисаветы» передали по телеграфу, что открылась сильная течь. Ветер мешал вернуться к берегам Южной Америки, да и там негде было делать ремонт, поэтому Клочков решил вести суда к мысу Доброй Надежды.
О том, чтобы идти вокруг мыса Горна, не могло быть и речи. Сорок шесть суток перехода к мысу Доброй Надежды моряки корвета, выражаясь современным языком, боролись за живучесть корабля. В Саймонстауне продали часть груза, чтобы оплатить ремонт корабля.
7 мая после ремонта оба корабля вышли в море, чтобы следовать вокруг Австралии. Но только отошли от берега, как на «Елисавете» обнаружились течи в других местах. Текло буквально отовсюду, из мест крепления каждого болта.
На верфи, где строили корабль, вместо медных болтов поставили железные из плохого железа. Куда делась медь, уже другой вопрос. Железо быстро ржавело, болт разрушался, появлялась течь. Матросы с трудом откачивали воду, но корвет медленно набирал всё больше и больше воды.
Кислаковский попросил Клочкова сопроводить их назад до бухты, на случай, если начнут тонуть в пути. В Саймонстауне, осмотрев корвет, пришли к выводу, что плавать на нём можно только ко дну.
Там же, на Мысе Доброй Надежды, продали на аукционе корвет на дрова, Кислаковский с двумя помощниками отправился в Петербург, а военную часть команды перевели на «Рюрик». Через четырнадцать месяцев после выхода из Кронштадта бриг пришёл в Новоархангельск, где остался на службе компании в колонии.
Военный шлюп «Предприятие» строился под контролем его будущего командира капитан-лейтенанта Коцебу. Уже одно это определило качество постройки корабля. Перед отправлением шлюпа на него прибыл император Александр I.
Он не поленился осмотреть все корабельные помещения и остался доволен. Офицерам объявил письменную благодарность, а нижних чинов наградил деньгами.
Перед командиром поставили задачу сначала доставить груз на Камчатку, а затем следовать к северо-западным берегам Америки, чтобы сменить там фрегат «Крейсер». Целью крейсерства в тех водах было «воспрепятствовать контрабандному торгу, производившемуся там иностранными судами в ущерб интересам Российско-Американской компании».
После года крейсерства следовало дождаться прихода другого судна и затем отправиться в Кронштадт. На борту шлюпа находились 13 офицеров, включая командира, 99 унтер-офицеров и матросов,
а также врач Генрих Зивальд, профессор анатомии, натуралист Иоганн Фридрих Эшшольц, который ранее совершил кругосветное плавание с Коцебу на бриге «Рюрик» в качестве врача и помощника натуралиста,
астроном Вильгельм Прайс, будущий академик, физик Эмилий Христианович Ленц, геолог Эрнст Карлович Гофман и священник отец Виктор. Коцебу отметил: «Нас щедро снабдили астрономическими, физическими и другими научными приборами.
Мы располагали, в частности, двумя различными маятниковыми приборами и теодолитом, изготовленным специально для нашей экспедиции знаменитым Райхенбахом». (Георг Райхенбах - выдающийся немецкий оптик и механик. – прим. автора) Часть приборов предварительно заказали в Англии.
По результатам плавания Отто фон Коцебу написал книгу «Новое путешествие вокруг света в 1823 -1826 г.г.», которую сначала издали на немецком языке в Веймаре, а потом перевели на русский язык.
Первая глава этой книги начинается словами: «По окончании смотра мы вышли на рейд, и 28 июля, после горестного прощания с горячо любимой и любящей супругой, я приказал поднять якоря, ибо задул попутный ветер.
Вся команда находилась в отличном расположении духа и была полна воодушевления. Поэтому работы по подъёму якорей и постановке парусов были выполнены с необыкновенной быстротой.
А когда корабль тронулся в путь, разрезая пенистые волны, люди, ликуя, принялись обниматься и от всего сердца желали друг другу счастья в предстоящем плавании».
Прочитав множество книг, мемуарных и художественных, написанных авторами в девятнадцатом веке, я пришёл к выводу, который не понравится отдельным российским читателям, но я это переживу.
На мой взгляд, русские командиры обращались с матросами и унтер-офицерами более жестоко, чем командиры с иностранными корнями на российской службе. Вот близкий по времени пример.
Во время плавания одного из наших, «канонизированных» в военно-морской истории выдающихся военно-морских деятелей Михаила Петровича Лазарева матросов истязаниями довели до того, что они дважды были на грани бунта.
Другой, в будущем выдающийся военно-морской деятель, Фёдор Петрович фон Литке, запретил и телесные наказания на своём корабле, и рукоприкладство офицеров. Для себя я объяснил это тем, что русские военно-морские офицеры все были выходцами из помещичьих семей, владельцами крепостных.
Поэтому они и относились к матросам, как к рабам. А офицеры, перед фамилией которых стояла приставка «фон», говорила только об их дворянском происхождении, но были они бедняками, крепостных не имели, посему иначе относились к матросам, более человечно.
Продолжение http://proza.ru/2021/05/05/1322