Прокаленное солнцем бледно-голубое небо над головой расстилалось от горизонта до горизонта. От земли исходил яростный палящий жар. Дышалось часто и тяжко. Вокруг пустота и безлюдие, только кое-где торчали сухие обломки скал, похожие на кости исполинских чудовищ. Такой Арель Майолар увидел пустыню центральной Хаммадии. Лошадь уныло несла его по равнине, по бабки утопая в горячем песке.
Всадник неподвижно торчал в седле, закутанный в длинный бурнус. Голова его была перевязана, лицо пятнали ссадины и синяки, но глаза обшаривали пустыню внимательным и зорким взглядом охотника.
Лошадь вдруг оступилась, попятилась, захрапела. Наездник удержал её, выпростал из складок бурнуса руку, погладил её по холке.
— Тише, девочка… Тише. Мне тоже не нравится это место, и я понятия не имею, что твоему хозяину могло понадобиться здесь. Догонишь его — вернёшься к сочной травке и сладкой воде, а я получу свои деньги…
На краткий миг перед глазами возник мираж: прохладна комната, круглый стол, высокие кресла, в одним из них он, в другом высокородная эльдарка. На столе раскрытый ларец доверху наполненный золотом. Эльдар раздражённо сморгнул, отгоняя видение. Проклятье! Надо было запросить больше. Он снова впился взглядом в колеблющийся горизонт, бормоча под нос ругательства.
Прошло несколько недель, после его первой встречи с Феранором Мистериорном лицом к лицу. Встречи неудачной и весьма болезненной, хотя это промах его самого, нежели заслуга Мистериорна. Когда он пришёл в себя, его коня рядом не было. С ним пропал лук, стрелы, запас еды и воды и часть денег выданных на расходы. Хорошо, что меч и небольшой кошелек находились при нём, а в стойле осталась лошадь самого Феранора. Первые два дня он рыскал по округе, разыскивая следы беглеца, пока ему не указали на башню за городом, в которой якобы, обитал маг.
Добиться встречи с магом не получилось — живые ворота отказались его впустить, а какая-то обезьяна запустила в него бананом. Но он не расстроился, а обратил внимание на ведущие из башни следы, в которых узнал отпечатки подков собственного коня. След не чёткий, но у него был способ сделать его заметнее. Пройдясь по пальмовой рощице, он быстро и без труда он нашел тонкий стебель, очистил его от побегов и листьев. Припомнил слова короткого заклинания, прочитал и ткнул в след прутом. Отпечатки копыт тут же стали виднее и даже, казалось, светились. Он знал, что светятся они лишь для него.
Все эльдары с рождение были наделены магией. Часто дар оказывался столь слабым, что его развитие не оправдывало затрат. Арель же всегда мыслил иначе. Даже слабое заклинание может оказаться полезным, если вовремя его применить. Выделить след и наколдовать сгусток света — были пределом его умений.
Долгое время он шёл по светящимся следам, иногда обновляя заклинание и изредка опрашивая встречных путников. Это позволило ему быстро сократить отставание от Феранора. Сейчас он видел, что отпечатки копыт свернули в сторону от цепочки белых костей, отмечавших путь караванов, и это ему не нравилось.
— Песок… ненавижу песок…— он хотел сплюнуть, но вовремя одумался. В такой печи влагу стоило экономить.
На северном горизонте, в исходящем мареве, плавали невысокие горы. Арель затруднялся определить, сколько до них, неделя, день… он впервые оказался на столь открытых пространствах. И не мог отделаться от ощущения, что идёт за Феранором на верную смерть. Разве может что-то живать в этой печи?!
«Он знает, что я иду за ним. Знает и в панике повернул в пустыню. Моя слава работает против меня…»
Арель тряхнул головой, гоня глупые мысли. Нет, то, что он знал о Фераноре, свидетельствовало — он не испугается. Значит, есть иная причина.
«Ну и плевать. Если его не прикончат пески — убью я… Катмэ… Катмэ! Ненавижу пустыню…»
К концу дня поднялся злой ветер. Его порывы били в лицо, царапая мелким песком. Солнце спряталось, наступила ночь. Арель спешился и растянул свой бурнус. Это дало слабое укрытие, он смог развести костёр и согреться. К утру непогода утихла. Наёмник вылез из-под бурнуса, огляделся и грязно выругался. Сначала вполголоса, но скоро от отчаяния орал в полный голос. Он не мог продолжать погоню, не могу вернуться обратно. Его слабая магия отныне бессильна.
За ночь ветер сравнял песок, полностью уничтожив все следы.
Он — погиб…
— А-а-а-а-а!!! — орал он исчерпав богатый запас ругательств.
На смену отчаянию пришла ярость.
— А вот вам! — он показал небесам согнутую в локте руку.
Нет, только не так. Не так глупо. Он что-то придумает…
А думать требовалось очень быстро. Вода во фляге плескалась на самом дне, а солнце поднималось всё выше. Скоро он снова окажется на огненной сковородке.
;
***
— Давай, девочка, давай,— продолжал Арель уговаривать лошадь,— только не падай…
Он упрямо держал путь к горам, все ещё надеясь на чудо. Феранор мог попытаться укрытьсясредь скал, а значит, там он снова может найти следы. Знойный воздух опалял глаза.
Постепенно местность впереди начала меняться. То, что он принял за горы, оказалось цепочкой курумов — россыпью изъеденных ветром камней. На одном из них, самом высоком, он приметил чёрную точку. Она выделялась на фоне бледной голубизны неба и, чем ближе он подбирался, тем яснее она превращалась в силуэт сидящего человека. Или эльдара. Яснее определить мешал грязный бурнус, накинутый незнакомцем на голову.
По всей видимости, Феранор потерял в ночной буре коня и заблудился. Теперь он сидит, ссутулившись, на самом высоком валуне, венчающим россыпь. Сидел так неподвижно, что Арель забеспокоился. Живой ли? А вокруг словно море, разливается ровная жёлтая гладь, по которой иногда пробегала едва заметная рябь.
Арель остановился. Слез. Измождённая лошадь потянулась губами к фляге на его поясе. Он отпихнул морду, не отрывая от сородича глаз, потрогал маленькую кожаную сумку на груди, будто проверял сохранность.
— Что, дальше дороги нет, хеир?— крикнул он, помолчал, ожидая ответа, которого не последовало, и продолжал: — Где мой конь?
Нет реакции.
Поглаживая рукоять меча, он начал карабкаться по камням и чем подходил ближе, тем сильнее охватывали его сомнения. Преодолев половину подъёма, он снова заговорил.
— Нам нет нужды сражаться друг с другом, мне не нужна ваша жизнь. Сейчас я кое-что вам передам, а вы посмотрите и решите, стоит ли дальше со мной разговаривать. Слышите?
Он приблизился ещё на несколько шагов.
— Ещё у меня есть вода. Немного, но нам двоим хватит. Хеир?
Собеседник даже не пошевелился. Арель осторожно коснулся укрытого бурнусом плеча, и тело легко и мягко запрокинулось на спину. При этом капюшон упал с головы, открывая лицо. Эльдар судорожно вдохнул. С весёлой ухмылкой на него смотрел череп…
Нет, в следующий миг понял он, лицо обтянутое иссохшей на солнце кожей, но от того не менее жуткое. Ещё через миг он понял, что ошибся и перед ним не Феранор и вообще не эльдар. Впалые щёки, оскаленные крупные человеческие зубы, прилипшие ко лбу черные пряди волос. На коленях мертвеца лежала кривая атраванская сабля без грады. Рядом на камнях валялся бурдюк для воды. Абсолютно пустой.
Арель вновь посмотрел на тело. Сколько этот нечастный просидел здесь?
От раздумий его оторвало истошное ржание лошади. Кобыла словно взбесилась. Она взвилась на дыбы, заметалась вокруг камней, словно топтала кого-то. Сумки и бурдюки, притороченные у седла, громко звенели и брякали. На его глазах она будто споткнулась и пала, судорожно суча копытами по песку. Эльдар бросился к ней, при каждом прыжке рискуя соскользнуть с камня и свернуть себе шею.
Лошадь лежала на боку, уже не дёргалась, только прерывисто дышала и тихо похрипывала. Не дойдя несколько шагов, Арель остановился. Обращённые на него глаза животного таращились так, словно собирались вывалиться из орбит, на губах пузырилась розоватая пена. Под брюхом происходило странное шевеление.
Эльдар быстро попятился. Схватился за меч. Больше ничего сделать он не успел, потому, что песок в пяти шагах от него совершенно неожиданно вспучился. Что-то ярко-оранжевое, похожее на толстый уродливый стебель, мгновенно выпросталось на поверхность, вскинулось и раскрылось. В Ареля брызнула струя отвратительно пахнущей жидкости. Он невольно вскрикнул, отпрянул. Что-то зашипело. В ноздри ударил колющий резкий запах, похожий на вонь горящей серы и давно нечищеного хлева. Песок перед ним взорвался, выпуская ещё одну ярко-оранжевую тварь. Эльдар услышал шипение за миг до того как в него устремилась струя. Каким-то чудом он увернулся, вскочил на камень. Придерживая полы бурнуса, вскарабкался на самый верх, к трупу. Мертвец лежал на камнях и смотрел на него с улыбкой, казавшейся в таком ракурсе издевательски-снисходительной. Только здесь на Ареля накатила запоздалая дурнота. Ноги дрожали, грудь раздувалась как кузнечные мехи, дыша жадно, до рези. Правое бедро почему-то пощипывало. Осмотрев себя, он нашёл причину: мерзкие струи попали на бурнус и прожгли насквозь его, а так же даже штаны. Но преодолев их, яд потерял убийственную силу, оставив на бледной коже пузырящиеся волдыри.
Он посмотрел на труп лошади, вокруг которого копошились толстые оранжевые черви. Вот и ответ, что загнало атраванца на камни. А вдруг, подумал он, эти отродья сожрали и Феранора?
В Бездну Феранора!
— Дерьмо! — громко выкрикнул Арель и перешёл на оркский.— Курва!
Он запрокинул к небу обветренное и обожженное солнцем лицо и заговорил с Творцом. И говорил долго, потому что накопилось у него много, но слова были по большей части ругательными. Пройти полпустыни, и ради чего?! Чтобы издохнуть от жажды и голода на этих камнях под жарким и всевидящим оком Таэ?!
К концу речи горло его пересохло, голос сбился на хрип. Он отцепил флягу, выдернул пробку и сделал скупой глоток, продолжая гневным взглядом сверлить небеса. Таэ равнодушно молчал, что, в общем-то, не удивляло. Он никогда не отвечал своим первым детям.
Закупорив флягу, он осмотрелся. С трёх сторон жёлтая, гладкая и раскаленная, как сковорода, пустыня, мерцающая маревом миражей. С четвёртой ещё одна каменная россыпь. За ней другая. Несколько кактусов и корявый куст саксаула. Краем глаза он заметил движение у подножия камня. Не с той стороны, где пустынные твари пировали над лошадью, а с другой. Ещё одна тварь — теперь он мог хорошо её рассмотреть — высунулась из песка. Это был червь. Толстый, кольчатый, похожий на коровью кишку, он будто нюхая воздух, водил по сторонам острой слепой мордой, если только у червя может быть морда.
Отлично… Это место просто кишит ими!
Просто и буднично голос рассудка сообщил ему, что это конец.
В полном отчаянии он уселся на камень и схватился руками за голову. Некоторое время сидел так, равнодушно наблюдая за пиршеством тварей, которых за это время стало больше. Они плотно облепили лошадиный труп, что видны были только тощие подёргивающиеся ноги. Другие, кому не хватало место на пиршестве, стерегли его насыпь. Мёртвый кочевник щерил на него зубы. Скоро, неверный, ты станешь таким же как я!
Иди в Бездну!
«Прежде всего, я должен успокоиться,— подумал Арель,— и взять себя в руки».
А руки у него заметно дрожали. Голову напекло. Снова вернулась жажда. Хотелось открыть флягу и вылить в себя остатки воды, а там будь, то будет. Он смотрел на курумы, извилистой змейкой тянувшиеся на Запад. Песчаные прогалины, разделявшие их, не казались непреодолимо большими. Потом он обратил внимание на червей. Они ползали вокруг скалы, скрываясь под слоем песка, выдавая себя вздувшимися над поверхностью бугорками. Он наблюдал и думал, что они не так уж и быстро передвигаются. Если ему удастся отвлечь их…
Мертвец улыбался. У тебя ничего не получится!
Арель не ответил. Его разум лихорадочно искал пути спасения. Покойник, сабля, пустой бурдюк, бурнус, выгоревшая старая джеллаба, камни. Много камней… Пустыня. Кактусы. Куст саксаула.
Эльдар резко поднялся, склонился над трупом. Перевернул его на бок и размотал пояс. Разорвал его по длине на две полосы, скрутил, связал и привязал один конец к пустому бурдюку. Ползая по куруму, он насобирал горсть разновеликих камней и затолкал их в бурдюк и затянул его горловину. Теперь он гремел при каждом движении. Спустившись почти к самому песку, он прикинул расстояние до кактусов. У него была только одна попытка, тем не менее, он ощущал необыкновенную уверенность в себе.
Я не промахнусь.
Он, как следует, раскрутил свой снаряд.
Кинул.
И промахнулся.
Вместо того чтоб обмотаться вокруг кактуса и повиснуть, гремя камешками, бурдюк зацепился за ветку саксаула. На нём, раскачиваясь, и повис.
Арель застонал, едва не упав на колени. Он был готов рвать на себе волосы. В этот момент шнуровка бурдюка не выдержала и распустилась. Содержимое посыпалось на песок и этого оказалось достаточно. Привлеченные новым звуком бугорки, кочующие вокруг его укрытия, устремились к кустам.
Медлить было нельзя. Арель вскочил, оттолкнулся, взмыл в воздух. Оказавшись на песке, побежал так быстро, как только мог. Со стороны пустыни, наперерез ему катилось несколько песчаных волн.
Из неприметной щели под камнем вдруг высунулась острая безглазая морда. Безошибочно развернувшись в сторону бегущего, червь распахнул челюсти. Жёлтая струя пролетала мимо в тот миг, когда Арель, заметив опасность, шарахнулся в сторону. Споткнулся, едва не упал, но выровнял равновесие. Он очень не хотел умирать.
Сапоги загрохотали по спасительному камню. Он принялся карабкаться на крутизну и вскоре забрался на вершину, метнул через плечо быстрый взгляд. Ему очень хотелось верить, что твари уже его потеряли. И всё же он не позволил себе передышки. Подошвы скользили по камням, увлекая вниз песок и мелкие камешки. Это был сумасшедший бег с крутыми подъёмами, спусками и прыжками с одной вершины на другую.
Арель едва не сорвался, нелепо взмахнул руками, удерживая равновесие. Отставая на несколько десятков шагов, за ним катились небольшие волны песка. Ругаясь на чем свет стоит, он собрался бежать дальше и вдруг замер. Прищурил глаза, напряг зрение, вперил взгляд в горизонт. Далеко, по жёлтой равнине, двигался ряд серых точек, которые очень быстро превратились во всадников. Он не задавался вопросами кто эти люди, захотят ли они помочь. Это был шанс. Возможно, единственный шанс на спасение. Повинуясь инстинкту выживания, Арель сбежал с курума и устремился в их сторону, крича и размахивая руками. И, о чудо! Всадники повернули к нему, растягиваясь на ходу цепью.
Горячий ветер нахлестывал лицо. Он начинал задыхаться. Песок перед ним вскипел фонтанчиком и воспарил желтой дымкой. Тело эльдара среагировало на угрозу быстрее, чем её осознал разум, резко отвернув в сторону. Он потерял равновесие, упал на колено, заскользил, взметая волну песка. Рядом раздался чавкающий звук. Из пылевого облака выстрелила и пронеслась над головой жёлтая вонючая струя, попала на горячий песок и зашипела. Действуя скорее в порыве отчаяния, чем осознанно, Арель выхватил меч, перехватил второй рукой и сразу ударил. Сталь рассекла пыль, встретилась с плотью червя. Что-то треснуло и хлопнуло, одновременно — так ломается сухая ветвь под ногами, с таким звуком рвётся сукно — и эльдара пронзил приступ боли. Боли быстрой, внезапной и острой, заставившей пальцы крепче стиснуть эфес, а тело изогнуться дугой.
Арель упал. Последними проблесками затухающего сознания он видел проносящееся над ним лошадиное брюхо, пряжки подпруги, остроносый башмак в стремени. Тело его онемело. А в следующее мгновение его приняла в себя разверзшаяся чернота бездны.
;
***
Арель пришёл в себя неожиданно, словно проснулся от кошмарного сна. Некоторое время он не открывал глаз, лежал, прислушиваясь к себе и окружающему пространству. Он понял, что жив. У него кружилась голова, а тело было будто чужим, но он определённо находился в мире живых. Это радовало…
Он ясно помнил, как убегал, как из песка перед ним выскочила тварь и как… кажется, он ударил её… или она его… тут память давала сбой. Может, его лягнуло копытом? Интересно, где он сейчас?
Эльдар открыл глаза и увидел над собою большое светлое пятно. Пятно становилось всё чётче, яснее и он понял, что смотрит на белый купол палатки. Он лежал на ложе из тростника и парчи — смеси убожества и показного богатства. Некоторое время он неподвижно лежал, набирался сил, чтобы встать, смотрел в невидимое небо и думал. Всё же кто-то хранит его в Верхних Мирах, пусть не Творец, но какая-то могущественная сущность.
Он приподнялся и сел. Его одежда лежала рядом с оружием и остальными вещами. «Значит,— сделал он вывод,— я не в плену».
Полог палатки резко откинулся в сторону. В лицо ударили лучи послеполуденного солнца. Арель невольно вскрикнул, прикрывая рукою глаза. С улицы ворвался гомон незнакомых непонятных гортанных людских голосов, звона сбруи, конского ржания. Кто-то схватил его за плечи и властно уложил на постель.
— Где я? Кто вы?
Никто не ответил ему. Под нос сунули чашку с чем-то солоноватым. Заставили выпить. Яркие пятна в глазах постепенно прошли, и он увидел сгорбленную спину человека в пёстром халате, поспешно уходящего прочь. Он отвернулся поспешно, чтобы яркий свет вновь не ударил в глаза.
Когда незнакомец ушёл Арель снова уселся на своём тюфяке. Понимает ли человек язык эльдаров, или хотя бы джаншух? Лучше бы понимал, потому что в местных языках познания его были невелики.
Немного полежав, он поднялся. Изучение небогатой, если не сказать скудной, обстановки шатра не могло занять много времени: старый, проеденный молью ковёр, брошенный на песок, набитый грубым ворсом тюфяк, ворох шкур, конское седло вместо подушки...
Он прошелся туда-сюда, обдумывая своё положение и размышляя над тем, как ему поступить дальше.
Удивительно, но мысль о провале не вызывала в нём особого душевного трепета. Да, его репутация vayloroalle будет подпорчена, но Арель умел признавать поражения, которые терпел, к слову, довольно редко. Он сделал всё, что мог, время возвращаться домой. Этой пустыней он был сыт по горло. Не исключено, что ближайшую пару лет он будет видеть сны, где бродит по оранжевым пескам и вздрагивать при виде червей.
Он ещё мог побродить по окрестным оазисам, расспросить пустынников о соплеменнике. Или же снова попытаться воспользоваться магией — если удастся отыскать вещь, которая принадлежала Феранору. Но не верил, что это к чему-то его приведёт.
И всё же, где-то в глубине подсознания, ему не давала мысль, будто он что-то забыл. Упустил из виду. В голове всплыли слова напутствия, сказанные ему на прощанье: «Успех вашего дела исправит большую несправедливость». Казалось, с того дня, как он отчалил от родных берегов, минуло столетие.
Полог вновь распахнулся. В шатер вошёл человек. Он ходил босиком, носил драные шаровары, выгоревший халат и кожаный ошейник, свободно болтающийся на тощей шее.
— Где я? — спросил Арель и на всякий случай повторил это на всех известных ему языках.
— В походном лагере Асад-Бея,— ответил человек на джаншухе.— В палатке для увечных и больных воинов. Тебя подобрали у курумов. Ты едва не погиб от карам-танара.
И пояснил, видя замешательство на лице эльдара.
— Того большого червя, которого ты разрубил мечом. Даже ребёнок знает, что живого карам-танара нельзя трогать голыми руками или открытым железом, иначе он поразит тебя молнией. Мужи шаушитов убивают их стрелами или пиками. Тебе повезло, алялат, что на рукояти меча была кожаная оплётка. Я видел, как однажды карам-танар убил насмерть схватившего его орла.
— А ты кто?
— Ничтожный раб, на коего возложена забота о тебе, алялат. Недавно один твой соплеменник оказал большую услугу хозяину. В качестве благодарности он поклялся перед мобедом, что поможет первому же алялату, попавшему в пустыне в беду. Так, что ты дважды везуч.
Последние слова были сказаны с нескрываемой завистью.
— Как твои глаза, алялат? — раб сменил тему.— Сейчас я приоткрою полог палатки. Надо проверить, не обожгло ли солнце твои глаза…
Он выполнил обещание и, сквозь брешь в палатку проник яркий свет, упал на ложе, ярким пятном осветил лежащее в изголовье седло. Старое, потёртое, но ещё хранящее на боковых крыльях узор. Арель смотрел на него, не веря глазам. Этого не могло быть, это обман зрения, разыгравшаяся фантазия, горячий бред, вызванный перегревом на солнце… Это не могло быть правдой!
Он протёр глаза, заморгал.
Солнечные лучи играли на цветочном орнаменте, очень популярном в Эльвеноре. Словно боясь, что видение пропадёт как пустынный мираж, он прыгнул к ложу, вцепился в седло, выдернул из-под вороха тряпок.
— Откуда оно здесь?
Он держал в руках своё собственное седло, которое потерял вместе с конём, когда упустил Феранора в Зуххарате.
— Что с тобой?! — встревожился раб.
— Здесь был Феранор! — Арель зарычал.— Отвечай!
Человек некоторое время молчал, со странной настороженностью глядя на подопечного. Наконец он ответил.
— Возможно его оставил твой соплеменник, живший до тебя в этой палатке.
— Когда он уехал?
— Несколько дней назад.
— Куда?
— Откуда это знать ничтожному рабу? Тебе стоит прилечь и набраться сил. Я принесу поесть…
Арель уронил руки. В желудке поселилась тупая болью. В голове всё поплыло. Он посмотрел на кучу своих вещей. При виде небольшой кожаной сумки глаза его странно блеснули.
— Отведи меня к своему вождю.
— Тебе не стоит…
— Я сказал, отвести меня к вождю!
;
***
Кочевой лагерь расположился у подножья одинокой скалы. Сточенная ветрами, но с острой вершиной, она торчала из песка как последний клык в пасти старого пса. Арель брёл мимо серых палаток, провожаемый взглядами огромной толпы вооружённых людей. Повсюду мелькали красные платки и тюрбаны. От обилия красного цвета начинала кружиться голова. Он преследовал даже когда эльдар закрывал глаза.
Воздух пропитывал запах дыма, оружейного железа и лошадиного пота. Горели костры. Над некоторыми висели медные котелки, в которых побулькивало густое черное варево, отвратительного вида и запаха. Не обращая внимания на устремлённые на него любопытный взгляды сотен глаз, Арель твёрдо шёл большому белому шатру, над которым развевался алый бунчук. Впереди, сгорбившись и втянув шею в плечи, семенил раб-лекарь.
Вход в шатер сторожили два воина, скрестившие копья при их приближении. Раб остановился, что-то крикнул на тягучем варварском языке. Спустя пару мгновений из шатра прозвучал повелительный голос и стража раздвинула копья, пропуская их внутрь.
Внутри горели масленые светильники. Их яркий свет озарял походное убранство, циновки и развешенное оружие на стенах. В глубине, на старом ковре, скрестив ноги сидел смуглый мужчина в простой одежде. Наиболее запоминающейся частью его лица были усы — острые и колючие, как иглы пустынного ежа.
Эльдар заприметил в его руках маленькую фарфоровую чашку, из которой тот что-то пил. Отставив её в сторону, он устремил на них выжидающий, немного затуманенный взгляд. Раб упал на колени, коснулся лбом пола и, не вставая с четверенек, с большим проворством — видно проделывал это частенько — подполз к хозяину и сел по левую руку от него.
— Банщу,— тихо сказал вождь, указывая на пол перед собой.
Арель медленно подошёл, но не доходя шагов пять, остановился как вкопанный, уловив идущий от вождя запах. Желудок подкатил к горлу.
— Подойди ближе, алялат,— не поднимая головы сказал раб.— По обычаю вы должны видеть зрачки друг друга.
Пересиливая себя эльдар сделал несколько шагов и сел на песок. Попытался скрестить ноги так, как это сделал вождь, дышать не глубоко и как можно реже. Ему ещё не доводилось беседовать с варварскими вождями и сейчас он нервно переживал этот опыт.
— Пакх-ми-джу ан-алуит-ас-салам,— сказал он, вспомнив принятое в Атраване приветствие.
Вождь кивнул. Ответил. Эльдар с горечью убедился, что вождь не знает ни слова на талье или джаншухе. Разговор пришлось вести через раба.
Асад-Бей вежливо интересовался о здоровье гостя и спросил какая нелёгкая занесла его так далеко от дома в пустыню. И даже изволил пошутить:
— Воля всесильного Алуита отобрала покой у твоего племени. Скоро я буду видеть алялатов так же часто как кактусы.
Арель немедленно ухватился за возможность, направил разговор в интересующую его сторону.
— Я ищу своего брата. Его зовут Феранор Мистериорн. Ему угрожает опасность…
— Брата? Ты сказал его имя Феран Мистерир?
— Его седло я нашёл в палатке. Он был здесь.
— Во имя Алуита Всемилостивийшего и Милосердного… Он был моим гостем совсем недавно! Но ты опоздал, брат моего друга. Он ускакал. В ночь. С женщиной из вашего рода.
— С женщиной… из эльдар?!
Вождь медленно прикрыл и открыл глаза, что видимо означало согласие.
— Она приехала в лагерь на закате. Одна. Окружившим её воинам сказала, что ищет алялата Ферана. Он очень удивился и обрадовался, когда увидел её.
Арель нахмурился. В голове его всё перемешалось. Откуда в этой дыре перворождённая? Да ещё одна?! Неужто волшебница покинула свою резиденцию в Шагристане? Нет. Она не похожа на сумасшедшую.
— Чего ты ещё хочешь? — нарушил затянувшееся молчание Асад-Бей.
Арель задумался: «Я хочу, чтобы ты перестал мыться в верблюжьей моче и пить эту чёрную дрянь. Для начала». Но потом решил, что слишком много хочет от пустынного дикаря.
— Он называл её имя?
Вождь сощурился в пустоту перед собой.
— Да…
;
***
В шатре было темно и, чтобы рассмотреть гостя, Феранор зажёг маленькую лучину. Из темноты выхватило три разновеликие фигуры. Сначала он принял их за воинов акхмаров, но спустя миг понял, что акхмарам принадлежат только две по бокам. Третьей оказалась женщина. Невысокая, ладная, с высокими бёдрами, в мужской одежде: высокие сапоги, широкие шаровары, белая рубаха, безрукавка из верблюжьей шерсти. За широким карминовым кушаком торчали рукояти кинжалов и сабли. Эльдар поднял руку с лучиной выше и увидел лицо. И замер, не в силах отвести от него взгляд. Голова его закружилась.
— Она назвала себя твоей женщиной, — один из воинов несильно подтолкнул гостью вперед. — Ты знаешь её?
— Да.
Воины переглянулись, кивнули и тихо ушли, задёрнув за собой полог. Он смотрел на неё во все глаза, не в силах поверить, что перед ним не мираж, не иллюзия, не подлог.
— Миримэ?! — вздохнул он.
Ловкая живая и развязанная эльдарка с островов. Хотелось прикоснуться к ней, убедиться…
Она стояла, смотрела с лёгкой улыбкой, как вдруг, молниеносно ущипнула его запястье.
— А-а! Катмэ!
— Ну как? — спросила она, продолжая улыбаться. Голос у неё с заметной хрипотцой и надсадностью, как у Сагмиры, но более звонкий и приятный.— Помогло?
«Не верится, что это всё наяву,— думал он, потирая руку.— Наверное, это Знак Судьбы. А может…— со страхом подумал он вдруг,— это всё злая шутка. Враги Эльвенора или Коэнны проникли колдовством в мою память, выкрали её образ и решили, что вот оно, моё слабое место? Даже если она преодолела сотни ланготэ[1] следом за мной, слишком невероятно, чтобы случайно оказаться в одном со мной месте».
Миримэ по-прежнему стояла и улыбалась.
— Ну? И это всё, что ты скажешь?
Он немного подумал, потом ответил:
— Как ты здесь оказалась? Мы расстались с тобой в Эльвеноре, когда ты провожала тётушку в Саэтар, эту…
Он сделал вид, что запнулся
— Эту, с глазами селёдки,— подсказала девушка и тихо фыркнула.— Она называла себя Ариэлла и она мне не тётушка.
— Но…
Она махнула рукой.
— И хватит о ней, иначе я подумаю, что ты не рад снова видеть мою рожу.
— Нет. То есть рад! Пресветлый Таэ, я просто не чаял тебя здесь встретить. Одну, посреди пустыни… И всё-таки, как ты здесь оказалась?
— Села на судно, а как ещё? Акульи плавники себе пока что не отрастила,— Миримэ хохотнула.— Кстати, ты говорил, что едешь в Турл-Титл, а сушишь якоря здесь. Поддал кормило налево, а? [2]
— Э-э…
— Не предложишь мне ни набить трюм, ни промочить горла с дальней дороги? — взгляд её, как хвост лисицы вильнул в сторону от Феранора, в глубь шатра, к плащу, расстеленному прямо на полу, заменявшему ложе.
— У меня есть вода и…— несколько смутившись, сказал он.— Немного вина, но разбавленного сильнее чем в дешевом трактире…
Не слушая, она прошла мимо него, присела на сундук и, с видимым удовольствием, стянула запылённую обувь. Вытянув ноги, выдохнула, принимая флягу из его рук. Пока она пила, он вглядывался в её лицо, всё такое же по-детски мягкое, с трогательными ямочками на щеках, высоким лбом, очерченным тонкими дугами бровей. В правом ухе девушки он заметил серёжку — скрученная в кольцо проволока, с маленькими яркими пёрышками. Очень необычное.
— Как ты меня нашла в Атраване?
— Никак,— она склонила голову набок, пронзая его прямым взглядом. Глаза у неё две искрящиеся светом зелёно-голубые лагуны. Странно, но он помнил их совершенно другими. Было в них что-то такое, никак не вязавшееся с прежним образом весёлой и бесшабашной островитянки.
— Я швартовалась рядом, когда ты сошёлся якорями с парочкой крыс в зуххаратском духане.
— Так я не сошёл с ума,— тихо сказал Феранор,— а вправду слышал твой голос. Ты предупредила меня.
— Да,— девушка довольно улыбнулась и отпила из фляги.— То была я. А моя подруга подала тебе лошадь. Можешь отблагодарить, или нет, мне не важно. Главное, мы оба не отдали концы и встали на якорь в одной бухте. Надо за это выпить.
Она отпила и сунула флягу в руки Феранора. Приложив к губам горлышко, он сделал задумчивый глоток. В груди приятно защемило. Она предупредила его. Он ей не безразличен!
Как было приятно это осознавать!
Взгляд его потеплел, голос тоже, хотя он всеми силами пытался это скрыть.
— Почему же ты не подошла ко мне тогда, Миримэ? Я думал, что перегрелся на солнце, что мой разум решил подшутить надо мной.
— Потому, что была не одна. Да и ты летел куда-то на всех парусах, я не рискнула тебя останавливать.
Скулы Феранора свело внезапной судорогой. До сих пор он не думал, что его возлюбленная могла путешествовать по Атравану с кем-то ещё. И этот кто-то, он был уверен, мужчина. Атраванские мужчины падки на эльдарок.
— Но сейчас ты одна. Куда же делась твоя… подруга?
— Решили пойти каждая своим курсом, — она широко махнула флягой.— Долгая история…— Она поморщилась.— И приятная, как выпущенные кальмарьи кишки. Хочешь послушать?
Щеки Миримэ разрумянились, глаза блестели. Феранор подумал, что зря обвинял торговца в нечестности. Вино оказалось разбавленным не так уж и сильно.
— Эта Ариэлла, которую ты называл моей тётушкой,— продолжала она, глядя в пространство за Феранором.— С самого начала она собиралась в Атраван и наняла меня, потому, что я неплохо знаю его побережье. Ходила там… вместе с отцом… В Саэтаре она наняла ёщё несколько… местных. Вместе мы полгода сушили кости в пустыне, обыскивали могильники и руины. А потом в каком-то склепе оказалась ловушка и я попалась в неё. Ариэла и остальные ушли, бросив меня. Я едва не отдала там концы, но в итоге сумела выбраться. И тогда снова вспомнила о тебе. Подумала, может, наша случайная встреча была знаком?
Сквозь приоткрытый клапан в палатку задувал ночной ветерок. Спину Феранора стягивало гусиной кожей, но странно — ему было тепло! Он зачарованно наблюдал, как сквозняк колышет локоны Миримэ, подсвеченные огнём масляной лампы. Да, — думал он, — именно знак! Сплетение судеб, по воле самого Солнцеликого. Он понял, что должен сказать ей об этом, должен признаться в своих чувствах. И хоть в нём всё задрожало от волнения, с губ его сорвался один лишь вопрос:
— Что же она искала в руинах?
— Алал его знает! Как-то она вызывала при мне привидение…
— Привидение? — обескуражено переспросил Феранор.— И… и какое оно?
— Откуда мне знать? Ариэлла стояла у гробницы и задавала вопросы, а потом молчала, прислушивалась. Иногда переспрашивала, как будто и впрямь говорила с кем-то. Я не видела ничего, но чувствовала, как меня пробирает мороз. Будто меня за пояс ухватил сам Алал.
Ему вспомнились странные глаза тётушки — почти сплошной белок с чёрной точкой зрачка. Ещё при первой встречи они поразили его. Могло ли это быть следствием чёрного колдовства?
Все эти могильники и руины довольно опасные места, чьи камни хранят древнюю магию. Но и без магии, в жуткой ауре тех мест легко ошибиться и принять обычный разговор сам с собой за вызов демонов Бездны.
— Странно,— подумал он вслух.
— Странно, — согласилась девушка,— но чего только не встретишь в пустыне. Например, слепых змей, толстых как трепанги, и плюющихся ядом, как лягушки с Дождливых островов. А однажды над нами пролетал летучий ковер…
Феранор почувствовал, как по затылку пробежали мурашки. Наверное он сильно изменился в лице, потому, что Миримэ резко осеклась и замолчала.
— Ты видела летучий ковёр?
— Ага. На нём сидела пара пройдох, один из которых назвался сагиром.
— Опиши их.
— Один молодой, другой — старый. У старого был посох. Ценный, наверное, хотя по виду как деревяха, но такой же был у Ариэллы, а она над ним тряслась, как морской царь над своими дочерями. У молодого на поясе была сабля, в простых ножнах, но с позолоченной рукоятью. Странный он был и глаза какие-то полупомешанные. Он как морейский ростовщик над своим сундуком, талдычил про какую-то старую крепость.
— Какую? Где это было?
Девушка пожала плечами.
— Не помню ее названия. Это наполовину вросшая в бархан груда камней, к Северу отсюда.
Он вскочил и схватил подругу за плечи.
— Мааших-Кавир. Ты знаешь где она?!
— Якорь тебе в глотку, хватит меня трясти!
— Прости,— он разжал пальцы.— Ты видела эту крепость воочию?
— Издали. Даже Ариэлла не захотела туда заходить.
— Можешь её показать?
Девушка широко раскрыла глаза и уставилась на него долгим не мигающим взглядом.
— Триста акул в глотку, и ты туда же? — она резко закупорила пустую флягу и откинула её на циновку. — Ну, хорошо. Если это всё, что тебя интересует…
— Не всё! — оборвал он.
И, поддавшись порыву, схватил ее за талию, притянул и коснулся губами ее губ. Почувствовал, как она сжалась, словно первым порывом было отстраниться, но потом передумала и всё же ответила на поцелуй.
— Давай не здесь, Рокаэм’Тан? — попросила она, открывая глаза.
Сквозь стенки шатра пробивался молочный рассвет…
… Кони фыркали и притаптывали копытами, чувствуя долгую дорогу. После рассказа Миримэ оставаться с кочевниками не было смысла. Теперь их пути лежали в разные стороны. Провожать его вышло всё семейство Асад-Бея — сам вождь, два сына и дочь. В огромных глазах Гасседи читались грусть и укор. За что она его упрекала он мог догадаться, но не хотел. Ведь рядом была Миримэ.
Вождь наблюдал за ними, сплетя руки на груди. Когда Феранор с размаху перекинул седло на спину коня, он вдруг сказал.
— Не бери это седло. Оно не годится для дальней дороги. Лучше возьми у меня…
Он многозначительно посмотрел на младшего сына и тот понятливо убежал выполнять поручение. Вернулся быстро, неся в руках богато отделанное седло, с высокой передней лукой и двумя длинными широкими досками по бокам. Принимая его из рук сына и передавая эльдару, Асад сказал:
— Каждому человеку с рождения Алуит дарует две вещи: Душу и право выбора. Баран не может выбирать свою смерть, а человек может. Ты выбрал смерть в песках. Я не стану тебя отговаривать.
Феранор взял седло, посмотрел вождю в глаза и сказал:
— Это мой долг.
— Сокол в клетке тоскует по небу, а человек по свободе. Пусть Алуит поможет вам обоим обрести желаемое.
— Не понимаю тебя.
— Твоя женщина носит знак сагира,— Асад покосился на сидящую в седле Миримэ.— Как и ты.
Эльдар вдел ногу в стремя и запрыгнул в седло.
— Прощай, вождь.
— Храни тебя Алуит.
Они миновали беспорядочные ряды палаток с горящими кострами и кипящими на ни мангалами. Проехали загоны коней и верблюдов. Феранор вертелся в седле, бросал подозрительные взгляды по сторонам и немного нервничал. Это не укрылось от Миримэ.
— Кого-то ищешь?
— Да так…— протянул он. — Высматриваю знакомые лица.
— Завёл себе здесь подруг, а Рокаэм’Тан?
Феранор покачал головой и подумал: «Интересно, где и чем занимается этот полуорк Дарик? У него отвратительная привычка появляться всякий раз, когда я выполняю важное дело и вредить мне. Не удивлюсь, если он опять вертится где-то рядом».
[1] Эльдарская мера длины= 1,83км
[2] Кормило – рулевое весло. Поддавать кормило налево — лгать, хитрить, изменять.