— Антон, доброе утро... Пора ехать к Марусе в роддом, — тетя Клава разбудила гостя.
— Здравствуйте! Сильно опаздываем?
— Умывайся спокойно и будем завтракать...
Через несколько часов все были у роддома. В руках цветы, в багажнике коляска, на крыше легковой автомашины упаковка с кроваткой.
С малышом в руках медсестра вышла раньше Маруси:
— Кто же из вас счастливый отец?
— Принимай ребенка, Антон! — сказал Петр. — Оробел от счастья, что ли?
Разволновался Антон и, взяв малыша на руки, поздоровался с Марусей:
— Поздравляю…
Ничего не ответила Маруся. Вот и полно цветов в её руках. Петр распорядился:
— А теперь все в машину. Тетя Клава занимает переднее сиденье. Маруся и Антон с малышом садятся во втором ряду. Поехали… Не ожидала, Маруся, увидеть Антона? Узнала хотя бы?
— Почему бы не узнать? Антон, вы не устали держать малыша?
Петр возмутился:
— Маруся, если бы Костя был рядом, он сразу сказал бы, почему, мол, с моим другом на «вы» разговариваешь?
— Хорошо, я поняла.
— Другое дело.
Антон улыбнулся ей:
— Не плачет ребенок, я подержу.
— Доченька, я тут без тебя надумала, что Антон у нас поживет. Ты не возражаешь?
— Нет, мама, не возражаю. Дом у нас большой.
— Антон и Петр решили вдвоем всем нашим запущенным хозяйством заняться. Накопилось работы без Кости.
— Подправим, и хоть сегодня начнем, — подтвердил Антон.
— Сегодня не нужно. Приготовлю праздничный обед. Петр, тебя с Оксаной и детьми приглашаем.
— Тетя Клава, в другой раз, хорошо? Пообещал одну работу сделать, но всё кормлю людей завтраками. Хочу до захода солнца управиться…
Возле дома Перепелкиных Петр напомнил:
— Вот к вам завтра и загляну в связи с ремонтом.
— Заранее спасибо тебе, Петр, — поблагодарила тетя Клава. — Божией тебе помощи в добрых делах. Антон, дай же внучонка подержать. Вишь, как пригрелся! За всю дорогу ни разу не заплакал.
— Пора покормить, мама, — заволновалась Маруся. — Пусть просыпается. Я и так вся в молоке.
— Хватает молочка?
— Больше, чем надо.
— Слава Богу! Сейчас стул принесу для тебя. Покорми ребеночка на свежем воздухе, а потом поспит в коляске. В доме, пока нас не было, стало душно. Не скоро проветрится.
— Коляска готова, — сообщил Антон. — Теперь кроваткой займусь. Здесь распакую, а в доме соберу.
— Спасибо, Антон! — поблагодарила тетя Клава. И тотчас к Марусе: — Доченька, ты хоть улыбнись нашему гостю.
— И от меня огромное спасибо, Антон. Я, действительно, обрадована твоим вниманием к нам с мамой. Мне надо привыкнуть к жизни без мужа и с ребеночком. Пока не получается быть веселой.
— Тетя Клава не унималась:
— Грудь легонько прикрой, и пусть Антон взглянет, как Петенька молочко пьет.
— Мама, разве можно? Мне неловко.
— Доченька, это же материнская грудь! А на руках твоих — счастье небесное. Посмотри, Антон, как Петенька уплетает молочко. Хочу, хочу, хочу…
— Тётя Клава, я в сад прогуляюсь, хорошо? — сказал Антон, мельком взглянув на Марусю и Петеньку.
— Конечно. Посиди на лавочке, отдохни.
Антон ушёл, и тетя Клава отругала себя:
— Ах, не надо было расстраивать Антона! Я же вижу — опечалился.
— Чем он мог расстроиться, мама? Не понимаю.
— Не успела рассказать. Оставила жена Антона вскоре после того, как он уехал в город Речовск. Не разрешал ей детей рожать.
— Аборты делала?! Какой кошмар…
— Видать, без такого ужаса обошлось. Но и без детей не сложилась совместная жизнь. Годами запрещал даже думать о беременности.
— Я не могу поверить, мама.
— Теперь казнит себя за страшную ошибку. Считает, что полностью виноват во всем. А я тут встряла: посмотри, как Петенька молочко пьет! Добавила порцию соли на рану. Вот непутевая тетка!
— Больше не хочет Петенька молочка. Ага, наверное, пора пеленки менять.
— Пойдем все-таки в дом, там перепеленаешь. Спокойный он у тебя.
— Спит все время. Попьет молочка вволю и спит, улыбается во сне.
Маруся перепеленала Петеньку, уложила в коляску:
— Мама, побудь с ним, а я себя приведу в порядок. Смотри, чтоб Антон не вошел. Непривычно, что чужой мужчина будет жить в доме.
— Он тебя не обидит, доченька. У Кости плохих друзей не бывает. Тяжело Антону сейчас. Без жены остался, вот и с бизнесом, говорит, ничего не получилось. Видно, были одни убытки. Ну, ты возвращайся, и тогда я обедом займусь. А знаешь, доченька, пусть Антон за малышом присмотрит, а мы вдвоем быстро с готовкой управимся и поговорим заодно, ладно?
— Можно и так.
Антон нянчился с Петенькой, даже не нянчился, а лишь периодически заглядывал в коляску. Ребенок спал безмятежно и, действительно, чему-то или кому-то улыбался во сне. Несколько раз Маруся покидала избу, интересовалась, всё ли в порядке с Петенькой.
— Спит крепко, — примерно так всякий раз отвечал Антон, замечая, как нежно Маруся смотрит на сына.
— Антон, мама теперь сама справится, а вы, то есть, ты, собери, пожалуйста, кроватку. Хорошо?
— Я мигом, минутное дело.
Когда кроватка была готова, тетя Клава трижды окропила ее святой водой, заодно и коляску:
— Во имя Отца и Сына и Святого Духа... Аминь! Спасибо тебе, Антон, за помощь… Теперь за стол прошу…
— До чего же вкусно! — не удержался от похвалы Антон, отведав окрошки.
— Давай сюда тарелку, добавлю, — обрадовалась тетя Клава. — Тебе надо хорошо есть, столько запланировал работы. Мне просто неловко, того и гляди по селу слухи пойдут, что загрузили тебя сверх меры. У нас языкатый народец не перевелся. Всякое выдумают.
— А зачем обращать внимание, тетя Клава? Я же охотно, то есть, доброе дело.
— Конечно. Давай, ещё наливочки рюмочку. Маруся, может, пару граммов выпьешь?
— Мама, о чем ты говоришь? Я за всю беременность-то ни разу. Теперь тем более. Алкоголь сразу в молоке окажется. Мам, я от тебя не ожидала.
— Конечно, не надо. Пока кормишь — ни грамма. Брякнула под настроение, но не налила бы. Умница ты, доченька! Вот, Антон, расскажу тебе. Маруся, как поняла, что зачала, так только о ребеночке и думала, оберегала его. А глянешь на какую-нибудь будущую мамочку — ужас. Живот колесом, да ещё и полуголый, сигарета в зубах, рюмка в руках. Вот как Райка с соседней улицы. Бедное дитё в том животе! И мужика ее жалко: до свадьбы была порядочная невеста, а сейчас понесло. Не знает, что с ней делать. Почему так в жизни случается? Где разгадка?
— Тетя Клава, наверное, в нас самих. Я ведь тоже локти кусаю да поздно.
— Так ты, Антон, развелся с женой? — поинтересовалась тетя Клава.
— И сам не знаю. Таня по телефону сказала, что подает на развод. Больше ни слуху, ни духу. Может, и развелась заочно, если такой вариант возможен. Конечно, развелась. Дети у нее есть. Слышал их смех, когда случайно позвонил ей однажды по телефону. А я со своим бизнесом завертелся, как белка в колесе. Не до развода было.
— Ой, мама, сейчас живут во втором браке и без развода. Гражданским браком называют или сожительством. Я в роддоме всего наслушалась. Беременные, а спорят до хрипоты — хорошо это ли плохо?
— Что тут хорошего? — вздохнула тетя Клава. — Блуд да и только. Да что мы о печальном? Выпьем, Антон? Хороша наливка, прекрасный повод ее отведать.
— Пусть в вашем доме будет светло и радостно. И чтоб Костя возвратился в добром здравии.
— Молюсь Богу, чтобы возвратился живым и невредимым. Не может человек так исчезнуть бесследно. Хотя, конечно, исчезают, но каждая мать надеется. Необыкновенно счастливый он уезжал в последний рейс. Вот, говорит, копию договора оставляю себе на память, вспоминать буду. Невероятно выгодный рейс. Иной раз беру в руки ту самую копию да плачу над ней. Эх, опять о печальном!
— Да, мама, не надо о печальном, — сказала Маруся. — Будем Петеньку растить и ждать хороших новостей. Пожалуй, пойду к сыночку, кормить пора, чувствую.
— Спасибо за вкусный обед! — Антон встал из-за стола. — У вас книг много в гостиной. Я возьму что-нибудь почитать в саду на лавочке?
— Читай, конечно, — откликнулась тетя Клава. — А то бы отдохнул в комнате?
— Да нет, в сад пойду.
— Ну, иди, отдыхай там. Посудой займусь, а потом прилягу.
Укорял себя Антон, отчитывал беспощадно. Надо было ему, Антону, строить свое счастье примерно так, как Петр и Оксана. Столько любви друг к другу и к другим людям — сразу и не осмыслить. И сейчас, когда он скрылся от своих преследователей в далёком селе, Таня возникала в его сознании беспрестанно, как вечный укор. Это он и только он грубо подтолкнул ее к страшному решению — оставить его навсегда.
А почитать в саду — лишь удобный повод уйти из избы. В другой обстановке он, конечно, на пару часов завалился бы на кровать вздремнуть. На все его тело уже за обеденным столом наваливалась усталость, какая-то непонятная и тревожная. Он стеснял своим присутствием в доме, пусть и гостеприимном, прежде всего Марусю. Он для нее чужой, посторонний мужчина. Переделает он в доме все намеченные дела, а потом что? Домик покупать — тетя Клава по своей доброте не будет отпускать. Значит, куда-то надо будет уезжать под надуманным предлогом. Опять же — куда?
Продолжение: http://proza.ru/2021/05/22/1131