"Идет ветер к югу и переходит к северу,
кружится, кружится на ходу своем,
и возвращается ветер на круги своя»
Ветхий завет. Глава 1, страница 6.
Начало нового тысячелетия, новой эры. Еще сравнительно молодой человек возвращается после долгого скитания в родные края, овеянные романтическими воспоминаниями. Он видит разруху, нищету и отчаяния. Но встреча с друзьями окончательно открывает ему глаза на действительность. Он вместе с верными товарищами вступает в единоборство с недругами, на этот раз с криминалом, объявивишем себя хозяевами «новой жизни».
О, Родина, ужели это сны?
Ведь я для всех здесь пилигрим угрюмый,
С Бог весть какой забытой стороны.
Сергей Есенин
ЧАСТЬ - 1
Душно и жарко на большой узловой станции «Заозерной», что в двадцати километрах от Азовского моря. Полуденное августовское солнце обильно источает свои знойные лучи на высохшую, словно тарань, таврическую землю. И это в самом конце лета! Густым слоем пыли покрыт придорожный бурьян, низкорослые деревца и кирпичная кладка долгостороя. На привокзальном, грязноватом перроне, толпится народ. Это преимущественно отъезжающие, но есть и такие, что прибыли издалека в надежде прихватить долгожданный отдых, южный загар и прочие мирские удовольствия. Ведь здешний край, как известно, всегда славился своим гостеприимством, мягкостью и какой-то особой казацко-хохляцкой негой.
Вдоль перрона выстроился целый торговый городок, где разновозрастные торговки в цветастых платочках, зазывают снующих мимо пассажиров купить «на дорожку». А устоять от соблазна непросто! Сочный, с алой сахарной мякотью, порезанный на апетитные ломтики, знаменитый херсонский арбуз, не уступающий своему астраханскому собрату, так и просится на язык! А рядом золотистые, похожие на бейсбольные мячи дыни, разливают свой умопомрачительный аромат подобно французским духам самой высокой пробы! Напоказ выставлен весь товар: тут тебе и оранжевопурпурные с бархатистой шкуркой, дразнящие спелостью, крымские персики; обычные для этих мест многочисленные абрикосы и прежде всего, славящая медовым вкусом – колеровка; целые пирамиды темно-красных помидоров и среди них великаны – воловье сердце; горы пупырчатых темно-зеленых огурчиков, а уж яблоку, груше и сливе счету нет! Торг идет не только на штуки и килограммы, но и на ведра и даже мешки! То и дело слышны зазывания торговца: «Бери, уступлю! Ты только попробуй, задарма отдам!» Помимо всего плодово-ягодно-овощного изобилия на продажу выставлен мед различных сортов, осетровые балыки, вобла и вяленая камбала, пышные хлебобулочные изделия, мясомолочные продукты ну и, конечно, всевозможные напитки, начиная от простой колодезной воды с квасом и домашним пивом до вина, и крепкой, мутноватой самогонки. И от всего этого богатства у приезжих слегка кружит голову и сводит скулы...
Они уже готовы расстаться с последними российскими рублями, украинскими гривнами, белорусскими «зайчиками» и нередкими теперь, заморскими американскими долларами или, как их чаще здесь называют «зеленью». Отовсюду доносится немного развязная, неторопливая и образная украинская мова, российская дробная скороговорка и резкая, гортанная кавказская речь. И над всей этой многоликой, шумной толпой, откуда-то сверху, словно глас божий, звучит объявление диспетчера, напоминающего о прибытии или отправлении очередного пассажирского поезда.
Только, что прибыл «московский скорый» и на перрон с подножки решительно шагнул широкоплечий мужчина средних лет. Звали его Андрей Узлов. На вид ему не больше пятидесяти, одет просто: светлая клетчатая рубашка, брюки джинсового покроя, кроссовки, а за плечами небольшой рюкзак. Он хорошо сложен: темно-русая шевелюра - с первой проседью на висках. Лоб высокий, взгляд сероголубых глаз спокоен, выдержан, с едва заметной грустинкой; нос прямой с небольшой лопаточкой; широкие скулы и подбородок скрыты такой же темнорусой небольшой бородкой.
Окинув острым взглядом перрон и стоявших вблизи пассажиров, словно надеясь встретить кого-нибудь из знакомых, он направился в сторону палаточного городка. Пробираясь сквозь толпу, Андрей Узлов поневоле стал свидетелем одной комической сцены. Прямо навстречу ему, грозно возвышаясь над снующими пассажирами, в непомерно большом цветастом тюрбане и столь же пестром халате с изображенными на нем попугаями и розами, с многочисленными котомками, расталкивая при этом всех по сторонам и не стесняясь крепких выражений, ломилась грузная женщина. Андрей своевременно посторонился, пропуская тучную даму к месту посадки. «Чего доброго еще подомнет», - подумал Андрей и в это самое время громадина, издав нечеловеческий вопль, завалилась на стоящего впереди лысого мужчину. Замешательство длилось недолго, а затем великанша с божьей помощью встала на ноги, и едва придя в себя, извергла из своих уст такой поток брани, что на гудящем, словно улике перроне, на какое-то мгновение воцарилась полнейшая тишина. Причем самым безобидным выражением, изреченное толстухой, было следующее:
- И куды ж ты прешь, падлюка! Щоб тоби вочи повылазили, падла ты така!
Причиной конфуза великаншы послужило столкновение с невысоким коренастым мужчиной, который ни за что не хотел пропускать толстуху без очереди. Краем терпения для мужчины стал момент, когда пышная дама наступила ему на ногу да еще в придачу огрела сумкой по лицу. Изловчившись, крепыш изо всех сил толкнул ее в спину, отчего толстуха заорала во все горло, взывая всех добрых людей к отмщению. Уже минуту спустя, толпа громко хохотала над потерпевшей, помогая, впрочем, подняться, вместе с крепко удерживаемыми ей котомками. Эта сцена немало позабавила Андрея и немного отвлекла от мрачных мыслей: «Вот ты и прехал на Родину, и ничего, как-будто не изменилось за это время. Шутка ли сказать, тринадцать лет минуло», - размышлял Андрей. Он подошел к лотку, где продавались пирожки с курагой и необыкновенной спелости груши, когда услышал:
- Держи его, держи! Ах ты, маленькая дрянь, воровать... Да я ж тебя!
Внимание Андрея привлекло двое торговцев: мордастый мужчина средних лет и моложавая женщина, которые волокли за собой чумазого и щупленького паренька. Большинство людей равнодушно взирало на эту сцену, видимо к подобному здесь привыкли. Парнишка сопротивлялся, как мог, и мужчина собирался его ударить, когда вмешался Андрей:
- Стой, не бей мальца!
- Дык, его ж убить мало. Повадились сюды ходить воровать: вон их сколько, и каждому дай.
Только сейчас Андрей увидел стоящих поодаль пацанов, одетых в какое-то тряпье. Взъерошенные, с грязными лицами и колючими глазками, они напоминали ему сейчас стаю затравленных волчат.
- Полюбуйтесь. - И мужчина указал на перевернутый лоток с фруктами. - Вчера несколько арбузов разбили, бабку тут одну насмерть перепугали.
- Дядь, отпусти, я больше не буду, - взмолился паренек.
- И не подумаю. Сейчас ты у меня в милицию пойдешь, в каталажку, а там и всех твоих собратьев переловим. Иш, повадились, никакого спасу от вас нет!
И мужчина еще крепче сжал подростка за шею, отчего лицо последнего сделалось малиновым.
- Сколько за ущерб хочешь? – вмешался Андрей.
- Так, все это денег стоит. Кто его знает? - уже более уступчиво ответил продавец.
- Отпусти его, я тебе сто гривен дам.
- Дядь, отпусти, - взмолился паренек.
- Молчи щенок! Ну, раз вы мне даете сто гривен, я, конечно, его отпущу. Только эти паразиты снова сюды прибегут, - не уступал торговец, удерживая по-прежнему пацана за шею.
- А мы их накормим. - И Андрей подмигнул пареньку. – Готовь торговец свой товар, не жалей! А на хлеб с маслом да на одежду я им дам.
- Тут их сейчас немеренно развелось, - включился в беседу, внимательно наблюдавший за происходящим пожилой мужчина. - После распада Советского Союза все бросились на заработки, а про этих забыли. Во время войны такого беспорядка не было. Вроде бы, как лишние люди, и никому до них дела нет.
- Да, отпусти ты его! Схватился, как клещ в пацана. Сам харю отъел, так детей накорми, а то с голоду скоро пухнуть начнут, - с гневом произнесла подошедшая на шум женщина.
- Да я что, я ужо отпустил, - несколько растерянно промямлил продавец. – Маша сложи фрукты в сумку и пускай малец идет себе с Богом.
Расчитавшись с продавцом, Андрей отвел пацана в сторону.
- Ты подожди здесь, я мигом!
Андрей бросился к ближайшей продовольственной лавке покупать съестное.
- Вот тебе колбаса, сыр, да фрукты в придачу; одним словом пойдешь к своим и поделишься. У тебя есть кто-нибудь из родни?
- Я от бабки сбег: она старая. Мамка в прошлом году померла, а папка на зоне. А еще у меня тетка есть, в Новокиевке. Это недалеко, знаете?
- Знаешь, что я тебе скажу... - И Андрей только сейчас заметил, как его обступили со всех сторон мальчишки. – Возвращались бы вы домой хлопцы, а то не дай Бог, загремите в колонию.
Но пацаны не спешили расходиться, и тогда Андрей решительно направился в сторону ближайшего лотка, где продавали одежду и обувь.
Пацаны, не веря своему счастью, примеряли на себя только что купленную обнову. Затем эти изголодавшиеся человечки, начали набивать рты, сыром, колбасой и всякой-всячиной, едва не давясь, со слезами на глазах, уписывая все за обе щеки.
- Ну ладно, мне пора. Бывайте пацаны!
- Спасиб те дядечка! – услышал он за спиной.
Тем временем, собравшиеся из числа любопытных и сердобольных, подошли к пацанам поближе, дабы высказать наболевшее:
- Я не понимаю, куда народ смотрит? – возмутился интелегентного вида гражданин.
- А где это ты народ видел? – возражала краснощекая женщина. – Все, как суслики в норы попрятались и только о своем пекутся: моя хата с краю, ничего не знаю.
- Нет, вы не скажите: лучшие представители нашей общественности всегда занимались насущными проблемами; в том числе, уделяли большое внимание растущему поколению.
- Это что, при царе-Горохе? – сострил худощавый блондинистый парень.
- Зачем при царе-Горохе, в Советское время. Были Макаренко, небезызвестный вам Сухомлинский; была соответствующая государственная директива по борьбе с беспризорностью.
– Так вы дядя коммунист и нас перевоспитать хотите, - съехидничал блондин.
– Да, що вы балакаете з ним. Як москали понаихали, так и життя ни стало, - раздался визгливый голос из толпы.
– Во-во, то-то я смотрю - почти вся самостийная в московию на заработки подалась, - отозвался новый голос.
- Це неразумни дити до москалив поихали.
- А разумные втридорога на дорогах да полустанках торгуют, как ты бабка. Як ни москали кляти, как вы их называете, сидеть вам под немцами да под поляками.
- А хоть бы пид нeметчиной, все краще як пид вами москалями-голодранцами.
- Коммуняк в расход! – послышался чей-то сиплый голос.
И толпа мгновенно отреагировала: у многих из присутствующих сжались кулаки и заходили желваки на скулах.
- Да здравствует славянский хаос, сметающий все на своем пути, не оставлящий ничего после себя! – послышалось со стороны и кому-то показалось это призывом к действию.
Торговый пятачок «закипал» на глазах и все новые и новые люди вовлекались в перепалку. Страсти-мордасти разгорелись до того, что некоторые горячие головы схватили друг друга за ворот, грозя неминуемо пустить в ход кулаки.
Покинув торговую площадку, Андрей шагал на развилку дороги в надежде добраться до места каким-нибудь попутным транспортом. Увиденное и услышанное здесь не стало для него новостью: он уже встречался с подобным на необъятных просторах России, но маленькие бродяжки вызывали у него особое сострадание. «Да в чем же они повинны и, что ждет их завтра, коли государство не способно сберечь самое ценное?» - негодовал он, не находя ответа на поставленный вопрос. Андрей уже отошел на приличное растояние, когда вспомнил, что хотел купить чего-нибудь съестного для себя, на дорожку. Мысль о свежих пирожках с курагой и спелой груше, просто буравила его. «Ну, ничего, - успокаивал он себя. - Вот приеду на место, тогда и поем».
На перекрестке не оказалось никого из попутчиков, если не считать стоящей в стороне сгорбленной старушки. При появлении Андрея, она прихватила свой узелок и опираясь на клюку, неторопливым, старческим шагом, направилась в его сторону.
- Здравствуй, милок! Далеко путь держишь?
- Уже приехал бабушка. Осталось совсем немного, Степное, может, знаешь?
Старуха не торопилась отвечать, между тем внимательно рассматривала Андрея своими подслеповатыми глазками.
- Вижу сынок, ты проделал большой путь и сейчас вроде, как на распутье.
- Ты прям, как ясновидящая, бабушка. Может ты колдунья?
- Не смейся соколик, только глядя на тебя, нетрудно догадаться, вот и мучаешься, не зная выхода.
- Вообщем, в чем-то ты и права, бабущка, - хмуро ответил Андрей.
- А ты облегчи душу милок, расскажи старухе, может, чем и пригожусь.
Андрей, с некоторым недоверием посмотрел на эту сухенькую и горбатую старушонку: ни дать ни взять оживший персонаж из какой-то забытой сказки. Тем не менее, Андрей не спеша начал свой рассказ... Трудно сказать, сколько заняло это времени, только уже скоро ему стало легче, словно гору с плеч сбросил.
- Вот милок, ты и облегчил душу. Ты не должен сворачивать со своего пути: раз задумал - сделай, добейся своего. А когда построишь дом на родной земле да вырастишь яблоневый сад, вспомни обо мне. И не переживай ты так: все вернется на круги своя.
- Спасибо бабушка, так и сделаю. Постой, я тебе денег дам!
- Не нужно соколик, у меня все есть. А деньги тебе еще пригодятся. И запомни: все будет хорошо, по уму...
Какое-то время Андрей Узлов пребывал в состоянии легкого опьянения, но уже вскоре это прошло. Старушки рядом не было. Неожиданно притормозила старенькая легковушка. Из кабины вышел молодой парень и внимательно осмотрел автомобиль.
- Может, возьмешь? Мне до Степного! – попросился Андрей.
- Садитесь, до Чкаловского довезу. Мне дальше, на Каховку.
- Спасибо, а может, все-таки, до места? Я хорошо заплачу.
Парень почесал затылок.
- Ну, хорошо. Просто у меня со временем туго. Садитесь.
Ехали быстро. По обеим сторонам шоссейки проносились узловатые, колючие акации и стройные, почти пирамидальные тополя, за которыми простирались желтые прибранные нивы с немногочисленными животноводческими строениями. В голове Андрея все еще стояла картина необычной встречи с этой загадочной старушкой. «Расскажи кому-нибудь, засмеют – не поверят. Прямо, как в сказке про Ивана Царевича. Это что получается - я Иван Царевич?» - И Андрей неожиданно рассмеялся, чем вызвал немалое удивление у шофера.
Свернув с основной трассы на проселочную, они оказались в объятиях заповедной целины. Собственно, это был знаменитый биосферный заповедник, принадлежавший некогда научно-опытному хозяйству «Степное». Водитель притормозил на обочине дороги, сославшись на мелкую неисправность в двигателе. «За полчаса управлюсь, а вы пока покурите», - сказал он. Андрей согласно кивнул головой: ему уже порядком надоела дорога и появилась возможность немного размяться.
Степной, целинный аромат слегка кружил голову, убаюкивал. Еще немного и... - ох, как сладко! - он перенесется туда, где был счастлив и молод.
Наконец водитель подал знак – можно ехать дальше. И опять по сторонам замелькали корявые сухоствольные акации, куртинки знаменитого бессмертника и порыжевшей от солнца травы. Не смотря на то, что степь в это время года имела не самый привлекательный вид, нет-нет да покажется из норы смышленная головка запасливого байбака или степенно разгуливающей дрофы, а высоко в небе, вольно распластав свои крылья, гордо парит степной орел. Иногда в отдалении возникали небольшие холмы, так называемые курганы, а поверх них, с незапамятных времен, картинно возвышались каменные изваяния - скифские бабы. Тут же, неподалеку от кургана паслось небольшое стадо крупных оленей-рогачей.
- Сколько раз ездил мимо, а сюда не догадался завернуть, - посетовал водитель. - Все времени не было: вечно спешишь.
- А ты оставайся на ночлег в Степном. Посмотришь заповедник с дикими животными, в музей сходишь, а заодно и ботанический парк посетишь, - предложил Андрей.
- Я бы с удовольствием, но сегодня никак не могу. Может, на обратном пути.
- А вот и оно, Степное! - И Андрей указал вперед, где четко обозначилось темнозеленое пятно дендропарка.
По мере того, как подъезжали к месту, пятно преобразовалось в могучую лесопарковую зону. Уже хорошо просматривались многоэтажные высотки и котельня. Андрей с замирающим сердцем смотрел вперед, пытаясь рассмотреть легко узнаваемые, столь милые черты Степного. «Шутка ли, столько лет не был дома!» Он поймал себя на этой мысли и заулыбался. Да, действительно, Степное для него стало вторым домом. Приехав сюда после армии с Воронежской области, чтобы посмотреть заповедник, он задержался здесь на целых пятнадцать лет!
Андрей поспросил водителя остановиться у автостоянки. Расчитавшись и пожелав ему удачи, Андрей Узлов зашагал в центр поселка. «Все как-будто на своем месте: и кинотеатр, и институт, и торговый центр, да и сам поселок просто утопает в зелени», - обрадывался он. И только подойдя вплотную, Андрей поразился запущенности. Разбитая штукатурка, облезшие стены строений и ухабины на дорогах - все это предстало ему на глаза. Здание кинотеатра «Восход», где сотни односельчан собирались для просмотра очередного художественного фильма, теперь использовался как складское помещение. И даже знаменитый институт животноводства, куда стремились попасть специалисты со всего Союза, потерял былой лоск. «Бьюсь об заклад, что дела его обстоят не лучшим образом», - с горькой иронией подумал Андрей. Потерялась былая привлекательность во всем, вот только деревья стали выше да сорняк гуще. Но больше всего Андрея поразило безлюдие: складывалось впечатление, что поселок вымер и лишь шевеление занавесок в окнах да отдаленному лай собак было понятно, что здесь все еще ютится жизнь.
Андрей Узлов не раздумывая направился в сторону своего домика, находившегося на краю поселка, рядом с зоопарком. По дороге ему встретилась какая-то незнакомая женщина. Она не то с удивлением, не то с осуждением посмотрела на Андрея, и молча проводила его глазами. Возле поселковой бани притулился базарный пятачок, где собралась толпа людей. Что-то необычное было в этом, и Андрей на какое-то мгновение задержался. «Прежде здесь не торговали», - заметил он и направился вперед в надежде встретить кого-нибудь из знакомых. То, что произошло дальше, трудно описать словами. Едва ли не все, собравшиеся на пятачке, завидев бодро шагающего «незнакомца», словно по команде, повернулись в сторону Узлова. Было в этом нечто сверхестественное... Уже через минуту они радостно обнимали Андрея, прижимая к своей груди. Узлов и сам растрогался: он с трудом узнавал тех с кем прежде встречался чуть ли не ежедневно. Многие изменились до неузнаваемости, постарев настолько, что казались ущербными стариками. И вся эта малопривлекательная толпа людей, источала такую любовь и нежность, что Андрей едва не разрыдался. Да что там говорить: у многих на глазах стояли слезы, и люди не скрывали этого. Отовсюду слышалось: «Ну, наконец, ты вернулся домой! Слава Богу!..»
В этот день Андрей Узлов так и не увидел свой старенький дом. Окруженный заботой соотечественников, он направился в ближайшую хату к своему доброму товарищу, Валентину Нечаеву. Последний встретил его у порога, словно зная наперед, о приезде товарища. Валентин был худощав и поджар, а черты некогда красивого лица заметно обострились, еще более придав его обладателю выражение суровой решимости... Вскоре посреди двора были установлены столы, на которых немедленно появилось съестное и выпивка. Конечно, выручили соседи: каждый принес с собой все, что имел. До глубокой ночи в доме Нечаевых не стихал шум, а хлебосольные хозяева – Валентин и Тамара - были просто на седьмом небе: «Ну вот, наконец-то, встретились!» А сколько добрых слов было сказано в этот тихий августовский вечер, сколько песен спето: украинских, русских... Не забыли помянуть и отсутствующих, а таких оказалось немало: умерших, пропавших без вести... Лишь под утро люди стали расходиться, предоставив хозяевам и дорогому гостю долгожданный отдых.
На следующий день Андрей проснулся поздно. Открыв глаза, он начал вспоминать перепитии вчерашнего вечера, невольно поразившись редкой тишине и покою. Не было слышно даже привычного тявканья собак и кудахтанья кур. Заправив постель, он обнаружил на столе записку:
«Будь, как дома. Борщ на плите, закуска в холодильнике. Не скучай. Валентин и Тамара».
Андрей до хруста в теле потянулся, зевнул. Немного шумело в голове, но чувствовал он себя хорошо отдохнувшим. «Давно так не высыпался», - с удовлетворением заметил Андрей, когда услышал осторожный стук в двери. Наспех одевшись, он прошмыгнул в сенцы, чтобы открыть дверь. На пороге стоял стародавний друг Узлова, Виктор Смальцов. Друзья обнялись.
- Слушай, ты чего сразу ко мне не зашел, - поинтересовался Смальцов и широко, по-детски, улыбнулся.
- Ты не представляешь, но меня здесь просто пленили, не хотели отпускать, - оправдывался Андрей. - Витька, дружище, ты ли это? (Он все еще не мог поверить встрече: не сон ли это?) Помню, последнее время ты увлекся раскопками скифских курганов.
- Не только увлекся, но и нашел скифское золото! Вообще, мне невероятно повезло: это был один из немногих курганов, который в целости и сохранности сохранился до наших дней! Сейчас же идем ко мне, и я тебе кое-что покажу.
- А как же быть с Валентиной и Тамарой?
- Оставь записку и вперед!
- Да у меня нет ключа от дома!
- Дверь захлопнешь, по-моему, у них английский замок. Да тут, собственно, и выносить нечего.
Уже через минуту друзья шагали в сторону «Будiвельной», где по выражению Смальцова находилась его берлога. Друзья с любопытством, словно примеряясь, поглядывали друг на друга.
Андрей не мог не заметить, что его старший товарищ заметно располнел, а в буйной шевелюре прибавилось седены. Несмотря на солидность, в глазах все тот же мальчишеский озорной огонек.
- А как обстоят дела с кандидатской? – поинтересовался Андрей.
- Защитился. Сейчас над докторской работаю. Где тебя все это время мотало, дружище? Я слышал, ты в Германии осел? Последние шесть лет от тебя, вообще, никаких известий не было.
- Было дело, Витя: и Германия, и Африка... Всякого насмотрелся.
- Эко тебя занесло. А впрочем, ты все мечтал свет белый объехать. Может богачем стал? – И Виктор внимально посмотрел на товарища.
- Богачем не стал, - рассмеялся Андрей. – Хотя и повидал немало: об этом даже книгу можно написать.
- Ну а семья, дети, как Вика?
- Вика с семьей в Германии, я здесь. А дальше... видно будет.
- Ладно, тянуть за язык не буду – сам расскажешь. Ну а если тебе помощь нужна, ну, в смысле книги или вообще - всегда к твоим услугам!
В квартире у товарища, Андрей не заметил особых изменений, разве только книг стало больше, да компьютер старого образца занял место телевизора.
- Телевизор я больше не смотрю - сплошная мерзость, а вот с компьютером пришлось повозиться: пока наладили, пока выучился - без него теперь, как без рук. Нина к дочке в Тернополь на недельку махнула, так, что я холостякую. Сейчас что-нибудь сварганю, а ты пока фотографии посмотри. Да, как насчет грамулечки: красное или покрепче?
- И пиво тоже! – засмеялся Андрей.
У Виктора Андрей пробыл часа три, и за это время они просмотрели безчисленное количество слайдов и фотографий. В основном это касалось древней культуры скифов. Особенно Андрею понравились золотые украшения.
- Нет, ты скажи, какая тонкая вязь, какое мастерство! Неужели все это сделано руками древних в таких примитивных условиях?
- Ошибаешься дорогой: не такие они уж и примитивные. Более того: это были великие мастера! Некоторые секреты ковки утрачены навсегда, а современная наука, к сожалению, пока не в состоянии восстановить картину прошлого.
- Да, скифы мы, да азиаты мы... Неужели монголоиды?
- Вообще то, скифы выходцы из Персии, то бишь из древнего Ирана. Стало быть, мы индоевропейцы. А скифская кровь, так или иначе, течет в наших жилах, только разбавленная. Да, я тут для тебя кое-что приготовил.
И Виктор извлек из тумбочки несколько любопытных предметов, имеющих древнее присхождение. Это были наконечники стрел, гребень для волос, бусы и подкова. Андрей взял подкову в руку, повертел ее и внимательно присмотрелся.
- Вот это да! Неужели настоящая? Насколько мне известно, подковывать лошадей начали в средние века.
- Совершенно верно, значительно позднее эпохи скифов. Но тем и интересна находка, что она была найдена в нижних слоях кургана. Да-да, того самого, где было обнаружено скифское золото. Тут возникает вопрос: например, каким образом эта вещица попала в курган? Ее форма несколько отличается от классической, но то, что она имеет древнее происхождение, несомненно.
- Ну, вы ребята даете! Нашли такое чудо и не можете привязать к нужной эпохе.
- Не так просто, Андрей. Сейчас этим вопросом занимается украинская и российская академии наук и уже стали известны некоторые интересные факты. Так, что возможно, произойдет научная сенсация.
- Ты хочешь сказать, что подкова изобретена древними скифами?
- Все воможно. Возьми ее себе на память, может удачу принесет.
- Но это же грабеж! – сконфузился Андрей.
- Бери-бери, это только имитация. Настоящая подкова хранится в археологическом музее.
- Спасибо дружище, прямо осчастливил: о таком талисмане я даже не мечтал! Вот построюсь и на дверях своего дома повешу – на счастье и удачу! – поговорив еще немного, Андрей вздохнул: - Витя, извини, но мне нужно пройтись, домик свой повидать охота, да проведать кое-кого.
- Понял, не смею задерживать. Только давай договоримся, как освободишься - ко мне. Я к этому времени что-нибудь вкусненькое сварганю. Опять же самоперочки моей попробуешь и все подробненько расскажешь о себе: как ты до такой жизни дошел. Все расскажешь, понял?
- Возражений нет. Немедленно отправляюсь на прогулку, ну а подкову... Подкова пока у тебя полежит.
Поселок «Степное» состоял преимущественно из одноэтажных строений. Это были хатки на одну либо две семьи, построенные из ходового и дешевого материала - салмана, или кирпича из плохо обожженной глины. В ход шла также ракушняк, который завозился с ближайшего приазовского карьера. И только в центральной части поселка, где размещался животноводческий институт, стояли пятиэтажные «хрущевки». Исключение составлял лишь дом научников и так называемое «Дворянское гнездо» - небольшие коттеджи или дома улучшенной планировки, где жили сотрудники института. Степное прославилось еще в тридцатые годы прошлого столетия, когда усилиями советских ученых были созданы разнообразные породы домашнего скота. И хотя позднее не были достигнуты столь выдающиеся успехи, институт со своими наработками, а также целинный заповедник, все еще играл заметную роль в жизни «незалежной» Украины.
Население Степного выгодно отличалось еще и тем, что здесь проживало не менее полутора десятка различных национальностей. И кого здесь только не было! Одну часть поселка заселяли румыны; отчего место это называли не иначе, как «Румыния». Такой же компактностью отличалось немецкое поселение и представляло соответственно «Германию». Здесь можно было встретить греков и армян, казахов и татар, одним словом многих, не говоря уже о русских, украинцах, белоруссах и евреях. Следует отметить, что на протяжении всей истории существования этого поселка, небыло случаев недоброжелательного отношения к инородцам. А если кто и был замечен, впредь уже не пользовался уважением среди односельчан...
Продолжение следует...
http://proza.ru/2021/05/28/516