ИЗ ИСТОРИИ КРЫМСКОГО МЕДИНСТИТУТА
Крымский медицинский институт в 2015 г. стал Медицинской академией имени С. И. Георгиевского – высшим учебным заведением в составе Крымского федерального университета. В данном случае все "вернулось на круги своя" – ведь изначально он существовал с 1918 по 1925 год как медицинский факультет Таврического университета. Этот факультет был ликвидирован, когда университет был реорганизован в пединститут. Торжественное открытие Крымского мединститута состоялось уже в 30-х годах (в 1931 г.). Позже, в 1938 году, к одному лечебно-профилактическому факультету добавился новый – педиатрический.
Мединститут в Симферополе высоко котировался в советское время, он считался одним из лучших в СССР. Туда было очень трудно поступить даже с блестящими знаниями и прекрасным аттестатом зрелости. До середины 30-х годов преподавательский состав полностью состоял из профессоров дореволюционной эпохи, некоторые были с мировым именем. Впоследствии многие из них, как и часть студентов, были объявлены врагами народа, отправлены в лагеря и ссылки.
Одна из подобных историй произошла с микробиологом и эпидемиологом, профессором Сергеем Михайловичем Щастным. До приезда в Крым он возглавлял кафедру патологии в Новороссийском университете, затем был директором Одесской бактериологической станции, профессором в Одесском химико-фармацевтическом институте. В Одессе у него остались жена, две дочери и сын. Благодаря разработанным Щастным мероприятиям были достигнуты большие успехи в борьбе с сыпным тифом, чумой, холерой и другими опасными инфекциями. В 1931 году профессору предложили возглавить кафедру микробиологии только что созданного Крымского Мединститута. Ученый был и замечательным преподавателем: известно, что он вскоре стал одним из любимых наставников у студентов. В 1937 году Сергей Щастный был репрессирован, три года отсидел в тюрьме, а затем последовала ссылка в Казахстан. Там в Павлодарской области свирепствовала эпидемия сыпного тифа. Профессор все силы отдавал борьбе с опасным вирусом, но ситуация оказалась настолько сложной, что переломить ее не удалось даже к середине войны.
В начале 1943 года Щастный, работая в центре очага инфекции, сам заразился сыпным тифом и скончался в марте 1943 года. Ему было 68 лет. В своем предсмертном письме Сергей Михайлович написал такие строки: «Бойцы идут под пули, а мы, эпидемиологи, подвергаемся опасности в борьбе с инфекциями… Если умру, то как боец на боевом посту».
Из воспоминаний его коллеги А.В. Урбана: «Зима 1941-1943 года. Свирепствовал тиф. В населенные пункты района, причем в самые отдаленные, выезжали на быках, а иногда шли пешком вместе с С.М. Щастным. Открывали изолятор, делали подворный обход больных, профессор полностью отдавал себя службе, был он очень внимателен к больным, требовал от нас дисциплины. Помню хорошо, как он выращивал культуру для выявления точного диагноза. Щастный искомый материал брал в пробирки и согревал прямо руками. В марте 1943 года Сергей Михайлович заболел в с. Грабово тифом, от района 50 км. Самая лучшая больница была в Суворовском совхозе. На быках я и санитарка Грабовской больницы отвезли его в совхоз. Приняли его медсестра Ставицкая и доктор Перминова, а потом сообщили, что он умер 16 марта 1943 года и похоронен в совхозе «Суворовский». Память о Сергее Михайловиче Щастном сохранились навсегда в моем сердце, как о враче, педагоге, добром и душевном человеке».
Трагично сложилась судьба и другого профессора Крымского Мединститута Наума Балабана. Он родился в 1889 году в Павлограде в семье богатого торговца, купца первой гильдии. Образование получил за границей: начал учиться на медицинском факультете Мюнхенского университета, а закончил учебу в Швейцарии. В 1922 г. Наум Исидорович был назначен главным врачом психиатрической больницы Крыма. Со временем он стал в городе медицинским светилом, так что до войны эту симферопольскую больницу на ул. Розы Люксембург называли «Балабановкой».
Располагая феноменальной памятью, доктор Балабан знал каждого больного по имени и отчеству, мог найти подход даже к самым трудным из них. Среди пациентов профессора была, кстати, будущая известная актриса Фаина Раневская, работавшая с 1918 по 1923 годы в Симферопольском театре. Свирепствовавшие в городе голод и эпидемия привели Фаину Георгиевну к тому, что она слегла и боялась выходить из дома, не могла работать. Ей помог справиться с этим состоянием доктор Балабан.
Наум Исидорович Балабан имел большие организаторские способности: он принимал активное участие в организации Крымского медицинского института, который был открыт в 1931 году. В сентябре 1936 г. Н.И. Балабан возглавил в нем кафедру психиатрии и наркологии. Кроме практической медицины, Наум Балабан был настоящим ученым, исследователем. Он изучал влияние на психику людей таких явлений, как голод и землетрясения. После голода начала 20-х годов и сильно напугавшего крымчан Ялтинского землетрясения в 1927 г. материалов было на месте вполне достаточно. Несколько работ Наум Балабан посвятил шизофрении, в частности разработал метод лечения с использованием инсулинового шока. Как правило, Балабан добивался устойчивой многолетней ремиссии у своих пациентов.
Когда началась война. Наум Исидорович был назначен начальником военного отделения психиатрической больницы в звании военврача первого ранга (что соответствует званию полковника). Профессор, будучи евреем, не стал эвакуироваться из Симферополя, а остался в больнице. Зная идеологию Третьего рейха, он, конечно, мог предвидеть свою участь, а также и что ждет его пациентов, которые с точки зрения арийских "сверхчеловеков" являлись «ущербным человеческим материалом» и подлежали уничтожению. Спасая своих больных, Балабан ежемесячно выписывал из клиники до 700 человек, справедливо полагая, что так у них больше шансов выжить. При этом профессор выдавал эвакуационные билеты, без которых покинуть Крым было невозможно.
После прихода фашистов Наум Балабан прятал евреев на территории больницы, ставя им «липовые» диагнозы, а потом выписывал под другой фамилией. Таким образом, ему удалось спасти несколько сотен человек. В декабре 1941-го года местных евреев, крымчаков и цыган расстреляли, сделав братской могилой противотанковый ров на окраине Симферополя. До поры, до времени Балабана не трогали, видимо, из-за пометки в личном деле: «вероисповедание – православное». Питание в больнице было чисто символическим, к тому же недоброкачественным. За четыре месяца до страшного финала от истощения умерли около 250 пациентов.
В феврале 1942-го начались расправы фашистов над больными. Вначале были расстреляны пациенты-евреи, а 7 марта 1942 г. на территорию клиники, оцепленную эсэсовцами, въехали машины-душегубки. Медперсонал изолировали в отдельном помещении. Из 450 пациентов тогда были убиты 447, троим чудом удалось выжить. Профессора с женой Елизаветой Нелидовой, принадлежавшей к старинному русскому дворянскому роду забрали в гестапо 12 марта.
«У него была возможность уйти в тот период, прикрываясь родством жены. Она была дворянка. Это реабилитировало бы его перед фашистами, но он все-таки остался с больными. Остался и погиб практически вместе с ними», – вспоминает его коллега Елизавета Дрок. Обстоятельства смерти четы Балабан до сих пор точно не выяснены, есть несколько версий. Место, где похоронен Наум Исидорович, также достоверно неизвестно. Скорее всего, его тело было захоронено в печально известном рву на 11 километре шоссе Симферополь-Феодосия.
30 декабря 2015 года глава Республики Крым Аксенов подписал указ о присвоении Крымской психиатрической больнице имени Н.И. Балабана. Сейчас в России компания «Кинопрограмма ХХI век» готовится к съемкам фильма о Науме Балабане – враче, который пожертвовал собой ради спасения людей, обреченных на смерть оккупантами.
***
Говоря о крымской медицине, нельзя не рассказать о династии врачей Ефетовых, не одно поколение которых потрудилось и продолжает подвизаться на сей благородной ниве. Начинается она от врача-терапевта караимского происхождения Михаила Самойловича Ефетова (1887–1967), заведовавшего терапевтическим отделением «Первой Советской больницы». Сорокалетняя работа его в этом учреждении оставила добрый след в памяти многих больных. А начинал он врачебную деятельность еще в земской больнице Симферополя. Оставаясь в оккупации, Михаил Самойлович в своем отделении скрывал под видом больных раненых партизан, переправлял в лес на их базы медикаменты.
Его сын, Владимир Михайлович Ефетов (1924 -2013) был крупным ученым, хирургом-онкологом, профессором. Он имел звания Заслуженный врач и Заслуженный деятель науки и техники. Профессор Ефетов являлся автором более 120 научных трудов (в том числе двух монографий), посвященных различным проблемам клинической онкологии. Благодаря его усилиям в 1981 году в Симферополе был построен новый онкологический диспансер, была открыта кафедра онкологии КГМУ, которой он заведовал с 1982 по 2006 год.
И еще один замечательный человек, представитель этого семейства: Константин Александрович Ефетов, родившийся в 1958 г. в Симферополе: ученый (биолог, врач, биохимик) , доктор биологических наук, профессор, академик Российской Академии Естествознания, автор и соавтор 583 публикаций, включая 76 книг, 17 патентов и авторских свидетельств, поэт и писатель. Все его титулы можно очень долго перечислять...
Приведу здесь только два из понравившихся мне его "Афоростиший":
Амбиции, возможно, велики,
Но исторически расклад таков:
Мудрейших сказок наших дураки
Мудрее сказок наших дураков.
***
Тот умён, кто в мелькании дней и ночей
Обнаруживать с лёгкостью может
Сокровенную схожесть различных вещей
И немое различие схожих.
ФИНАЛЬНОЕ РОНДО
Кажется, что все основное из намеченного уже рассказано. Но начинаешь путешествовать по лабиринтам памяти и всплывают все новые и новые детали и возможные дополнения. Но так ведь никогда не закончишь повествование... Подумав, я решил все-таки заполнить некоторые пробелы: обойденные вниманием городские места, персонажи и интересные события.
Самый большой из парков города – имени Юрия Гагарина. Можно было бы рассказать о его разнообразной флоре, расположенных там памятниках и скульптурах. Рассказать о протекающем сквозь парк Салгире и его притоке, о двух небольших искусственных озерах в центре парка, на одном из которых островок с гнездовьями диких уток... Но у меня лично с этим местом не связано почти ничего. Хотя есть, пожалуй, одно забавное воспоминание, относящееся к началу 80-х годов. У Люды Ф., работавшей вместе со мной в отделе сейсмологии Института геофизики АН УССР ( о нем см. выше), появилась однажды кинокамера. Она решила почему-то снять меня в главной роли в небольшом любительском фильме. По сценарию в какой-то момент я становился успешным и богатым человеком. И вот там был один эпизод, который снимался в гагаринском парке возле кинотеатра "Космос". Перед этим кинотеатром стоял тогда пассажирский самолет Ил-18Б. Его установили в 1978 году существенно переделав: изменили салон, поставили по бокам два трапа. Он долго служил не просто авиапамятником, а популярным детским кинотеатром на 80 мест, впоследствии исчез, как и многое другое. Выбрав время, чтобы рядом не было посторонних, мы снимали кадры, где я – весь такой "супер-пупер" – спускаюсь по трапу и снисходительно приветствую правой рукой собравшийся ради встречи меня народ...
***
Стоит кратко рассказать еще об одном архиерее, связанном с Крымской землей. Это – православный подвижник, миссионер, богослов и духовный писатель митрополит Вениамин Федченков.
Первый его период пребывания в Симферополе – с конца 1911 по осень 1913 года. Здесь он был возведен в сан архимандрита и назначен ректором Таврической духовной семинарии. Второй – с сентября 1917 года, когда он снова избран на этот пост и до эвакуации в ноябре 1920 года на линкоре «Генерал Алексеев» вместе с беженцами и остатками Русской армии. Во время Гражданской войны в феврале 1919 года в Покровском соборе Севастополя митрополит Вениамин возведен в сан епископа Севастопольского и стал викарием Таврической епархии. Весной 1920 года владыка принял предложение Врангеля и был назначен епископом армии и флота. Таким образом, он стал первым архиереем, официально возглавившим русское воинское духовенство. В день покаяния 14 сентября 1920 года в Севастополь была доставлена чудотворная Курская Коренная икона Божией Матери. Та самая, что исцелила в детстве от тяжелой болезни преп. Серафима Саровского в Курске. Владыка Вениамин в собственном вагоне возил ее на фронт, икона побывала кроме Севастополя и в других городах Крыма. За рубежом она станет главной святыней РПЦЗ. В июле 1966 года во время молитвы перед этой иконой скончался святой Иоанн Шанхайский.
За годы вынужденной эмиграции Владыка Вениамин посетил Турцию, Грецию, Болгарию, Югославию, Австрию, Венгрию, Чехословакию, Германию, Францию, Великобританию, Швейцарию, США и Канаду. В отличие от большинства клириков Западной Европы, епископ Вениамин остался верным московскому Патриаршему Синоду. В 1931-1933 годах владыка Вениамин – настоятель Трехсвятительского подворья в Париже, с 1933 по 1947 г. он – экзарх Русской Церкви в Северной Америке.
30 июня 1945 года епископ Вениамин получил гражданство СССР, а в феврале 1948 года окончательно вернулся на Родину и приехал в Ригу в качестве главы Рижской епархии. В дальнейшем его сместят с этой кафедры, владыка Вениамин будет еще митрополитом Ростовским и Новочеркасским, а позже митрополитом Саратовским и Балашовским. Уже в Латвии он придет к выводу об отсутствии свободы для Церкви в СССР. Его везде будут преследовать доносы и обвинения в том, что он махровый реакционер, монархист, чужд советскому патриотизму и т.д. В феврале 1958 года митрополит Вениамин был уволен на покой с благословением пребывать в Псково-Печерском монастыре. Владыка Вениамин скончался 4 октября 1961 года и был похоронен в пещерах монастыря. Готовятся материалы к прославлению владыки в лике преподобных отцов Псково-Печерских. И, несомненно, к этому есть веские основания. По воспоминаниям митрополита Антония Сурожского, когда «владыка Вениамин стоял на службе, служба делалась цельной и возносилась... она от земли возвышалась к небу».
***
На пересечении двух затронутых ранее тем: Мединститута и связанной с Александром Ткаченко, находится симферопольская журналистка Елена Рожен (03.02.1948 г. – 10.05.2007 г.). С ней и ее мужем Аркадием у меня были теплые дружеские отношения, которые прервались после моего отъезда в Киев. У этой пары, благодаря "вышедшему на орбиту" Александру Ткаченко, имелось немало интереснейших контактов с приезжавшими в Крым литераторами и людьми искусства. Неоднократно они встречались с Андреем Вознесенским, были знакомы с Василием Аксеновым, актерами Иннокентием Смоктуновским, Татьяной Лавровой и др.
В 1982-1997 годы Елена Рожен возглавляла газету Мединститута "За медицинские кадры" (с января 1994 года издается под новым названием – «Медицинский вестник»). После работы в газете, Елена Павловна перешла на телевидение. Она стала основателем и первым главным редактором (1998-2007 гг.) программы «12 минут новостей» на ГТРК «Крым». Лена запомнилась мне тонким, искренним, сердечным человеком и большой умницей. Она скончалась в 2007 году на 60-м году жизни после тяжелой онкологической болезни.
Но вернемся в начало 80-х годов. Однажды в Мединституте проходил поэтический вечер, где несколько человек из участников литобъединения читали свои стихи. Елена Рожен написала небольшую заметку об этом в институтской газете. В моих строчках она отметила "волошинские интонации". Возможно, увидела их в стихотворении Ностальгия:
Матовые спины женщин.
Каменные плиты,
Раскаленные от зноя.
На зыбкой поверхности воды –
Гравюры из лоз и листьев,
Лоз и листьев только.
Светлые струи
С красным подтеком печали…
Предвидела ли она, что пройдет много лет, и я впервые опубликую свои стихи в сборнике с названием "Волошинские склоны"?
В квартире друзей Аркадия и Лены на бульваре Ленина у меня были живо врезавшиеся в память встречи с двумя киевлянами: Сергеем Соловьевым и Игорем Виновым. Оба в будущем раскрыли свои незаурядные творческие таланты, причем не только в литературе. Ныне они больше живут в Германии.
Сергей Соловьев – типаж яркий и харизматичный до фееричности. Похоже, что в нем уже изначально, с юности, были заложены надмирность и безоглядность. Представьте себе Иосифа Бродского, Григория Сковороду и Николая Гумилева в одном флаконе, плюс что-то еще от Казановы и графа Калиостро... Ныне – он признанный писатель, поэт, художник, автор 20 книг поэзии, прозы и эссеистики. В середине восьмидесятых Соловьев создал в Киеве авангардный театр «Нольдистанция», в девяностые – журнал «Ковчег», к 2000-у году – архитектурный проект метаигрового города-лабиринта (Германия). А еще Сергей был участником персональных и коллективных выставок живописи, графики и фотографии в Западной Европе, о нем вышел 3-серийный фильм-интервью на немецком ТВ, (реж. Александр Клюге). Этот фееричный Соловьев был и, думаю, остался человеком абсолютно без тормозов и в искусстве, и в жизни. Из тех, кто всегда идет по краю...
Второй киевлянин – Игорь Винов старше Сергея, тоже из тогдашних "неформалов", но другого склада. В нем ощущалась духовная зрелость, глубина и самостоятельность мышления, склонность к философии и психологии. Из Интернета можно узнать, что он – поэт, драматург, культуролог, доктор философских наук, практикующий психоаналитик, автор метода Проблемно-символический подход, основатель Школы мышления.
Впоследствии мы дружили с Игорем в Киеве, он был строгим и весьма эффективным редактором моей книги "Монастырские очерки", написал теплый отзыв о ней для 1-го издания в Симферополе. Хорошо помню, как в нашем крымском, т.е. где-то сорокалетней давности, общении он сопоставлял понятия личности и индивидуальности. Смысл сказанного им был, грубо говоря, что личность – это внутренняя самостоятельность и цельность, а индивидуальность – выработанная внешняя форма одежды, манер и поведения. Характерные примеры того и другого – монах и актер.
В связи с этими понятиями, я задумался: нельзя ли под таким углом посмотреть на страны и города? Безусловно, можно. У них ведь есть свой архетип, как у крещеного человека или храма – его Ангел-хранитель. Кажется, сегодня нет общепринятого философского термина для наименования этих ипостасей трансперсональной городской души. Я бы предложил использовать смыслообразующий префикс греческого происхождения "эпи", для указания на систему более высокого порядка, закрепив за полисами понятия их эпиличности и эпииндивидуальности.
К сожалению, в наше время рекламируемая погоня за деньгами и властью размывает нравственные ценности, приводит к деградации образования и культуры. При этом разрушаются и "эпиличности" наших городов, погребаются они под разного рода мусором. Да и об "эпииндивидуальности" мест нашего обитания не сильно заботятся проектировщики, архитекторы и дизайнеры.
А что уж говорить о названиях улиц и памятниках... Есть в Симферополе улица Бела Куна, но нет улицы проф. Балабана или проф. Щастного, где-то на задворках – ул. Святителя Гурия и ул. Палласа, зато в центре – улицы террориста Желябова и главы ВЧК палача Дзержинского (вместо бывшей Арендта).
Как сказано в Евангелии: "...кто имеет уши слышать, да слышит!".
На фотографиях: слева вверху - старое фото Мединститута, справа вверху - проф. Н.И. Балабан, слева внизу - Гагаринский парк, справа внизу - проф.С.М. Щастный.