Вечер продолжался. В северных широтах летом темнеет поздно. И мы просто бродили по городу. Втроём. Девушка-арабистка следовала за нами. Мне не хотелось отдавать её в руки правосудия. Но об этом я подумаю позже. А пока я провожал Мари. Она вдруг спросила:
- Ты ведь хотел узнать тайны города?
- Ты хочешь организовать мне экскурсию? - вопросом на вопрос ответил я.
- «Экскурсия» слишком громко сказано. Но кое-то что я тебе покажу.
Я не сразу понял, куда мы пришли. Оказалось мэрия. У здания на посту стояли два солдата в красных мундирах. Они взяли на караул и пропустили нас внутрь. В фойе нас встретил крупный мужчина со связкой ключей, может ключник, а может ещё один охранник. Мимо такого просто так не пройдёшь. Мы прошли. Он открыл нам дверь, за которой оказался ещё один охранник со своими ключами. И там за семью замками, за семью печатями хранилось это. Ничего подобного в своей жизни я не видел, а повидал я в своей жизни немало. Мари ничего не комментировала, она с интересом наблюдала за моей реакцией.
То, что я увидел, напоминало картину на стенах заведения, где мы ужинали. Тот же корабль. Спутать было невозможно, были, конечно, небольшие различия. Тот корабль стоял на рейде, этот летел вперёд на всех парусах. Лёгкий крен на левый борт указывал на то, что корабль менял курс, либо обходил рифы. На борту была надпись, название корабля на незнакомом языке. И тут я вспомнил колокол во дворе кузнеца. Ещё одна тайна города. Сколько их ещё всплывёт из глубины веков? Сделано всё было из тонкой золотой проволоки. Я не мог оценить художественную ценность композиции. Я мог только оценить объем выполненной работы, это сколько же терпения нужно, чтобы вот так проволочка к проволочке. Один парус соткать на месяц работы, не меньше, а их тут вон сколько, парусов этих. В комнате были и другие экспонаты, но всё блекло в сравнении с этой филигранной красотой.
- Теперь вижу, есть у вас мастера.
- Это не наши, - передо мной снова была женщина, не молодая не старая, не большая, не маленькая. Не женщина – официальное лицо. Как это у них получается? Или это стены государственных учреждений на них так влияют?
- По наследству досталось от прежних обитателей города. Этой вещи более ста лет. В этой комнате и хранилась. Видишь, окон нет. А дверь была замурована, что называется потайная комната. Случайно обнаружили.
Я присел на корточки и не мог оторвать глаз от шедевра. Вот это тайна Мадридского двора. Не за этой ли вещью рвался сюда Пират. Если за этой, тогда он сюда вернётся. Из-за этой вещи он сон потеряет, если только знает о её существовании. Я обернулся и посмотрел на девушку арабистку. Она стояла тенью у двери, потупив глаза как провинившаяся школьница, и никакого интереса к происходящему не проявляла. Ладно, девушка потом. Сейчас я провожаю Мар`и.
Чудеса на этом не закончились, город оказался с двойным дном, только он первому встречному свои тайны открывать не спешил. Я не знал, где жила Мари, и она кажется этим пользовалась и водила меня кругами по всему городу.
Темнело, в северных широтах темнеет медленно, как будто мир не хочет отпускать солнце, наслаждаясь каждой его крупицей, как в последний раз.
Мари шла не оборачиваясь, она знала, я следую за ней. Куда они меня вела, я понял не сразу. Центр города остался позади, мы двигались по каким-то узким улочкам. Гулко звучали наши шаги по каменной мостовой. Время от времени попадались редкие прохожие. Лоск и богатство остались в центре, в пригороде всё было проще. И где-то там, в этом лабиринте, мы и потеряли девушку – арабистку. Я уже настолько привык к тому, что она неотступно следует за мной, что в первые мгновения испытал легкий шок. А потом решил, может быть, это и к лучшему. Пусть определяет свою судьбу сама.
Когда мы пришли к морю, на город уже опустилась ночь.
- Вот оно моё место, - нарушила молчание Мари. – Вот сюда я прихожу искать душевное равновесие.
Вдали от официальных стен она снова стала простой женщиной, женщиной со своими капризами, слабостями и непредсказуемостью.
Мы присели на перевёрнутую лодку.
- Вон те огни – это порт, там, в бухте – корабли на якоре. Среди них тот самый, на котором ты сюда прибыл. Стоит пока бесхозный. А здесь море. Слышишь, как шумит прибой.
Она на мгновение замолчала.
- Послушай, как накатывается волна. Вот она идёт, и, кажется, сейчас раздастся всплеск. Но нет, проходит секунда, две и три, и только когда волна достигает полного изнеможения, она с шумом откатывается назад. И в этом есть своя гармония. К этому надо привыкнуть, на это надо настроиться, и если у тебя это получиться, тебе будет хорошо.
И мне было хорошо. Это был один из тех моментов в моей жизни, которые я потом вспоминал, и куда хотел потом вернуться. Исчезло всё: город, порт, корабли на рейде. Остался только этот шум набегающей волны и женщина рядом. Возможно, мне было хорошо, потому, что она была рядом. Возможно, была другая причина. Не могу сказать. Странники часто живут ощущениями. Я знал, у нас с ней нет будущего, мы вскоре разойдёмся и больше никогда не увидимся. И, тем не менее, мне было хорошо.
- Вот мне всегда хотелось узнать, Фемида действительно слепа, или она всё же немного видит? – спросил я, чтобы прервать молчание.
- Фемида может быть и слепа, а судья конечно видит. Любой судья – это, прежде всего, человек, а уже потом судья. И любой врач, и любой солдат. И какими бы жесткими ни были рамки, в которые его ставит закон, или приказ, или долг, судья всегда найдёт место для собственного я. И врач найдёт, и солдат.
Её ответ меня обескуражил. И я на мгновение забыл про шелест волн, которые с завидной регулярностью накатывали на берег.
- И наш противник в первую очередь видит в нас это человеческое я. Потому что человеческое я у судьи самое слабое место. И у солдата. И у врача.
Волна докатилась почти до наших ног, иссякла и тихо ушла обратно.
- И тут нам на помощь приходит мундир. За мундиром мы прячем свои человеческие слабости. Мундир дисциплинирует, мундир обязывает. Мундир отпугивает. Но и с мундиром не всё просто. Мундир, ведь, он то же хочет взять над нами верх. Он не только скрывает наше человеческое я. Он его хочет у нас отнять. Ать, два, ать, два. Слушай мою команду. И никаких собственных мыслей.
Я хотел слышать плеск волн. Но слышал её.
- Ну, какая Фемида? Человек стремится реализовать себя. Вот у меня есть подруга, у неё абсолютный слух. У неё есть нечто большее, чем абсолютный слух. Она чувствует гармонию песни. И каждый раз, исполняя новую песню, она полностью перевоплощается. Это и называется реализовать себя. Как может судья реализовать себя в образе слепой Фемиды? Нет, он хочет видеть. Он тоже хочет получить удовлетворение от того что делает. Судья хочет видеть, как торжествует справедливость. Иначе, зачем это всё?
Волна докатилась до самых наших ног, лизнула подошвы моих башмаков и на мгновение застыла. Она явно хотела нам что-то сказать. Она хотела, чтобы мы её выслушали. Но раздался лишь всплеск, и непреклонные законы физики увлекли её обратно.
- Вот вы странники. Вы тоже судите всех. Судить со стороны всегда проще. Вы ни к чему не привязаны, и никому ничем не обязаны. Вы пришли, осмотрелись, тут немного вмешались, там немного помогли и покатились дальше. Все горазды судить других. А сами. То мы принимаем помощь от пиратов, и решаем разделить с ними судьбу. То вдруг становимся их непримиримыми врагами. «Хотел вычеркнуть их из жизни». Так почему же не вычеркнул? Случая не было. Да сколько угодно. Нет, пусть другие. А мы странники, мы вне пространства и времени.
Мари замолчала. И я не спешил отвечать, а что говорить, она права.
А та волна всё же хотела нам что-то сказать. Что? Мы не о том говорим? Мы не то делаем?
- Всё так, - наконец заговорил я и добавил. – Но кто в этом мире без греха, пусть бросит в меня камень.
- И в меня, - сказала набегающая волна голосом Мари.
- Сегодня не твоя погода? – решил я сменить тему разговора.
- Нет, не моя.
- Тогда зачем же ты сюда пришла?
Что я хотел услышать в ответ? Не знаю.
Она повернула ко мне лицо, и мне казалось, что в темноте я вижу, как она улыбается.
- Не каждый день в наш город судьба заносит Странников.
- Как соколов сапсанов? – спросил я.
- Я ничего не знаю про соколов сапсанов.
Продолжение следует. http://proza.ru/2021/06/13/677